7.00 утра. Больница № N.
Утренний обход. Сестра мельком заглядывает к больным, разносит лекарства, мерит давление, смотрит температуру. Постовая, только продрав глаза, сонно зевает. На отделении тишина, что муха не пролетит незамеченной. Дежурный врач, нехотя надевает халат, также идет на обход.
Палата № 8. Сестра с беспокойством осматривает пациентку. Врач с интересом изучает историю болезни, грустно качает головой, поглядывая на живую «мумию» двадцатидвухлетней Насти.
- Как думаешь, выживет?
- Куда денется, выживет.
- С такими травмами…
- И не с такими выкарабкивались.
- Меня беспокоит, что она до сих пор в коме.
- Ну, и?
- Я не уверен…
- Тебе платят за то, чтобы ты ее вытащил?
- Да.
- Тогда вытаскивай, а не философствуй.
И сестра, подхватив поднос с градусниками, уходит восвояси. Кирилл Андреевич удивленно пожимает плечами.
Неделю назад.
Настя опустилась в кресло и блаженно вздохнула. Вокруг, все точно сошли сума. Директор заставил все бумаги перебрать, что накопились за год; Лиза не вышла на работу, объявившись только к концу и оповестив о болезни ребенка; Григорий сломал ногу; Татьяна Григорьевна – зам. Шефа не в настроении. Ну, а ей, Насте, какое дело, что у них дома вечно не ладится. И у самой проблем хватает, но она ведь никогда не жалуется.
Настя зевнула. Укутавшись в пуховый платок, она решила вздремнуть часок другой. Ну, и денек выдался – врагу не пожелаешь.
- Чайку не хочешь? – войдя в комнату, спросила мама.
- Нет – буркнула Настя, отворачиваясь к спинке кресла.
- Может постель разобрать?
- М…м.
- В девять разбужу.
- Хорошо.
Веки стали свинцовыми. Сон ласково поманил Настю за собой. Девушка улыбнулась во сне, и подумала: «Как же я устала».
***
Телефонный звонок вывел Настю из приятного забытья. Как ни хотелось вставать, звонил определенно кто-то весьма настырный.
- Ну, и кто там? – проворчала Настасья – Алло!
- Настя, это ты?
- А кто еще.
- Киска, что ты такая злая?
- Сережа, заяц, я тебя съем. Какого лешего тебе надо. Я так устала за сегодняшний день, слов нет.
- Одни эмоции.
- Вот именно.
- Спокойствие. Я же не знал, что так все плохо.
- Еще хуже. – Настя протерла глаза и поудобнее устроилась в кресле. – На работе все точно свихнулись.
- Сожалею, кисонька. Я то звоню по делу.
- Выкладывай.
- Сегодня день рождения у Нины.
- Ну, и?
- Идешь?
- У меня и подарка нет.
- Не беспокойся, мы с Ирой купили.
- Но, не я же.
- Да, ладно тебе. Сегодня идем забирать, вот вместе и расплатимся. Согласна?
Настя посмотрела на будильник – 17.30. А стоит ли вообще идти? Так лень. Но вроде Нина приглашала. Обидится потом.
- Ладно, уже выхожу.
- Встречаемся где обычно.
- Хорошо.
***
Шум, гам. Спиртные напитки льются рекой. Радио горланит на полную громкость, что соседи стучат по трубам. Над столом витает серое облако табачного дыма, под ногами пустые бутылки из-под распитого вина и шампанского. Стол ломится от яств, и всем вроде весело.
Настя съежилась, на выделенном ей участке дивана, пододвинутого к столу. В ее бокале так и плещется недопитое вино, на тарелке аккуратно сложены столовые приборы. Уже не смешно, и не так весело. Окосевшие взгляды друзей, хохот, насмешки, крики – все раздражает. И уже где-то в глубине души разрастается страх.
- Сережа, может домой?
- Подожди, еще чуть-чуть.
Настя покачала головой и встала из-за стола. Никто ее отсутствия даже не заметит, так чего себе нервы мотать. Девушка поспешно оделась, попрощалась с именинницей, и уже собиралась уходить, как Владимир, бой-френд Нины, окликнул ее.
- В чем дело?
- Ты уже уходишь?
- Да.
- Тебе с нами не нравится?
- Мне завтра на работу.
- Нам всем завтра на работу.
Настя занервничала. Ой, как не спроста такие разговоры. Она напряглась, с опаской поглядывая на Владимира. Что еще?
- Может, задержишься?
- Нет. Мне пора.
- Ну…
- Оставь ее. – резко приказал Дима, возвращающийся с кухне, где на время уединился с Ирой.
- Ну, и Бог с тобой. – обиженно констатировал Владимир и пошел праздновать дальше.
- Может тебя проводить? – предложил Дима.
- Спасибо, здесь идти две минуты.
- Давай, я за сигаретами схожу, они у меня в пиджаке, и провожу тебя. Мне не трудно.
- Я пойду.
Настя вышла на улицу. Белыми пушистыми хлопьями на землю падал снег. Тишина. Девушка улыбнулась и пошла в сторону чернеющего вдалеке дома.
***
Скрип тормозов. Удар. Неподвижное тело медленно сползло с капота дорогой иномарки. Хозяин машины, в ужасе сжал руль и тупо уставился вперед. Из ближайшей парадной выбежал молодой человек.
- Настя! – позвал он дрожащим голосом. Тишина.
На следующий день.
- Как она?
- Не будем пока загадывать.
- Скажите хоть, что-нибудь.
- Мы сделаем все, что в наших силах.
Мама Насти уже не плачет, а только всхлипывает и прячет опухшие глаза. Дима смотрит на врача, не зная то ли смеяться, то ли плакать.
***
Настя открыла глаза и удивленно осмотрелась по сторонам. Белые стены, белый потолок, белые простыни. «Где я?» - спросила себя девушка, и голос, оттолкнувшись от стен, вернулся к ней глухим эхом. Настя села, свесила ноги с края кровати и прыгнула на пол. Она немного прошлась по комнате, осмотрела, что лежит на тумбочке, бросила взгляд в окно. За стеклом шел снег, а небо было мутно-серым, как испачканная в черной краске вата. Потом посмотрела на койку. Там лежал кто-то. Кто-то подключенный к искусственной вентиляции легких и капельнице, увешенный электродами и частично забинтованный от пяток до макушки. Настя удивленно приподняла бровь. Этот кто-то лежал там, где лежала Настя.
Прошло два дня.
- Док, как она.
- Состояние стабилизировалось.
- Это хорошо.
- Превосходно.
- Спасибо, док.
- Вам не за что меня благодарить, я сделал все, что мог, остальное зависит только от нее самой.
- Все равно, спасибо.
- Будьте с ней.
- Конечно док.
- И, еще, молодой человек.
- Да.
- Мне трудно сказать это матери, но пусть она поспит, на нее уже больно смотреть. Сейчас бояться нечего.
- Хорошо, док. Но я не уверен, что она послушает меня.
***
Дима вышел на лестничную площадку, вытащил пачку сигарет из кармана, закурил. Белый халат повис на плечах, руки едва заметно, но все же дрожали. Дима затянулся и выпустил струйку дыма в открытое окно. Молоденькая медсестра, показалась из-за двери, воровато огляделась, и присоединилась к нему в общем занятии.
- Вера.
- Дмитрий.
- К сестре? – спросила она, театрально затягиваясь тонкой сигареткой со вкусом шоколада.
- К подруге.
- В палате?
- В реанимации.
- С желудком проблемы? Или…
- Сбила машина.
- Сожалею.
Дима хмыкнул, затушил сигарету об самодельную пепельницу в виде обрезанной железной банки, и вернулся на свой пост возле Насти.
***
Дима читал книгу. Настя с интересом посмотрела через его плечо, но маленькие закорючки букв так и не сложились в слова. Девушка недовольно наморщила лоб. За окном шел снег, и белое небо не омрачалось более даже серой ватой облаков. Настя села на пол, и начала вырисовывать круги на идеально белой поверхности пола. Сначала получалось криво, но потом круги и сами собой начали расплываться от ее руки по полу, по стенам, по потолку.
Дима чихнул, и палата вновь приобрела первозданный белый цвет. Настя грустно вздохнула.
Прошло еще два дня.
- Как дела? – Дима вошел в палату, где всю ночь дежурила Татьяна Павловна, мама Насти.
- Пока без изменений. – устало вздохнула она.
- Док заходил?
- Пол часа назад.
- Вы идите. Вам надо отдохнуть.
- Я не надолго.
- Идите, я посижу.
***
- Димка, ну как же это так. Ведь только вышла… А тут… Я этого…
- Нин, успокойся. Поздно баржоми пить, когда почки отказали.
- Все шутишь.
- Уже нет.
- Вот, и день рождение… Будь оно не ладно…
- Прекрати реветь.
Дима обнял Нину, и как малое дитя начал укачивать. Нина ревела навзрыд, обильно орошая рубашку Дмитрия крокодильими слезами.
- Сережа, обещал, что ее проводит…
- Не знаю.
- За то я знаю… А он к бутылке присосался… Чтоб он подавился своей водкой.
- Все, все, успокойся.
***
Настя прилегла на краешек кровати. Спать не хотелось, но и ползать по палате - пользы не много. Мумия, бывшее тело Насти, неподвижно возлежало рядом, не проявляло никакого недовольства. Дима куда-то ушел, и стало скучно. Девушка скрестила руки на животе и устремила взгляд вперед.
Белый, белый потолок. Недавно сделали евроремонт. Но на белом потолке уже прорезалась едва заметная трещина. Она шла от дальнего угла, где дверь, и заканчивалась, примерно посередине. Витиеватая линия не ломалась, не виляла, а бежала почти прямым ручейком сквозь белую равнину гладкого потолка. Настя зевнула.
Понедельник. 18.00.
Настя окинула свое тело скептическим взглядом. Почесала кончик носа и задумалась. Дима вышел покурить. Его не было достаточно долго, и девушка начинала нервничать. Белый потолок с трещиной начал ее раздражать, а неподвижное тело и вовсе приводить в неописуемую ярость. Сколько это может продолжаться? Вот сидит она здесь, а оно лежит себе и бровью даже не поведет. Все кому не лень бегают вокруг него, беспокоятся, а оно лежит себе и в ус не дует. Ну, хватит!
***
- Вера, я не хочу.
- Ты, что импотент?
- Я же тебе человечески языком говорю: «Отстань»!
- Ну, ты и придурок!! Тут тебе все на блюдечке с голубой каемочкой, а он нос воротит.
Дима решительно отстранил Веру от себя. Ненасытная девушка зло сверкала глазами, но поделать ничего не могла.
- Ну, и иди к своей мумии.
Удар пощечины эхом побежал по лестничным площадкам. Дима в ужасе дернулся, точно ударил сам себя. Вера стояла, недоуменно взирая на молодого человека, который и сам был поражен не меньше.
***
Настя очень осторожно открыла один глаз. Больно. Дышать не чем. Руки нашли трубки и с силой вытащили. Настя вздохнула с облегчением. «Жить буду!» - подумала она.
Дима вошел в палату с поникшей головой. Его мысли витали достаточно близко, но явно не здесь. Он мельком взглянул на Настю.
- Привет! – прохрипела больная, перебирая пальцами в воздухе.
Прошел месяц.
Дима осторожно вывез инвалидное кресло на улицу. Нина, Сережа и Ира ждали их у парка, чтобы немножко погулять. Он попросил соседского сына посторожить, и быстро поднялся за Настей. Подняв уже окрепшую девушку на руки, Дима бережно перенес любимую ношу в кресло.
- Спасибо.
Дима только улыбнулся. Уговаривать Настю выйти на улицу, оказалось делом не из легких.
Небо над городом было чистым и светлым. Ничто не портило естественной красоты небесного свода. Голубой сферой оно провалилось вглубь космоса, а солнце золотой монетой повисло в безмятежной синеве.
А я и забыла, какое оно синее. – восхищенно прошептала Настя, и улыбнулась.