Он жил один в маленьком деревянном домике на берегу моря, избегая любого, даже мимолетного, человеческого общения.
У него были глубокие глаза редкого цвета полевых васильков и небольшая борода. Волосы старика, несмотря на его преклонный возраст, были лишь слегка тронуты серебристой сединой. Живущие неподалеку от него считали этого человека ненормальным, выжившим на склоне лет из ума стариком, и дали ему прозвище «Отшельник». Его настоящего же имени никто никогда не знал. Никто даже не знал, откуда он родом и как появился. И никто не видел его до того, как он состарился. Казалось, он вечно жил в этом домике.
Каждый поздний вечер он выходил из своей лачуги, и спускался на пляж, выбирая место подальше от людей. Порой в его руках можно было увидеть ломоть хлеба; старик отщипывал от него кусочки и бросал их чайкам, кружившим возле его головы, и с полуулыбкой, склонив голову на плечо, наблюдал, как птицы на лету схватывали эти кусочки и торопливо их проглатывали.
Скормив весь хлеб чайкам, отшельник садился на песок, всматривался в ночное небо, и бормотал что-то, понятное лишь ему. Его пристальный взгляд усталых синих глаз был устремлен наверх, голова старика была немного приподнята. Он зачарованно смотрел на небо, усыпанное звездами, сидя на песке, не шелохнувшись, словно боясь, что малейшее движение может спугнуть то умиротворенное состояние, в котором он пребывал.
Однажды ночью он вышел из домика, спустился к морю, и стал бродить по песку, взглядом устремившись, как и всегда, к небу.
Синие глаза отшельника пристально вглядывались в небеса, они будто проникали сквозь облака и видели то, что скрывается за ними. Внезапно он остановился, словно что-то, увиденное в ночном небе, невообразимо изумило его. И тут ноги отшельника оторвались от песка, все тело старика воспарило в воздухе и вознеслось туда, куда он так часто и так долго любил смотреть- в эту темную гладь ночных звезд.
Небеса поглотили его, сверкнула молния и грянул гром, следом за ними мощнейший дождь пролился на землю, и через мгновение все прекратилось, лишь радуга тесным кольцом опоясала небо.
И мир стал на одну ступеньку выше к спасению.