«Дни поздней осени бранят обыкновенно. . .»
А.С.Пушкин
Неожиданно для себя я полюбила позднюю осень: низкое слезящееся небо, шуршащие ворохи опавшей листвы, покорное страдание деревьев. В этом милом для глаза пейзаже было столько тишины и раздумья, что оно было ближе и роднее шумного тщеславного лета.
Эти линялые краски заставляли глубже вглядеться в мир, в себя.
Внутренним глубинным зрением я видела маленькую девочку у окна. Она смотрела на длинный скучный дождь, которому, казалось, не будет конца, и впервые в своей жизни грустила. Она ещё не знала, что за этим дождём будет первый снег, который удивительно преобразит всё вокруг. И она скучала. Даже целлулоидная большеглазая кукла не могла её развлечь.
Но каким нежным теплом манила в такие промозглые дни уютная комната! По оконным стёклам круглые сутки струился дождь. А в комнате пахло сладкими пирогами и ждала толстая растрёпанная книга сказок. И бабушка что-то рассказывала из своей прошлой деревенской жизни, из своего далёкого дореволюционного детства или про незнакомого Бога – Иисуса Христа, который молчаливо смотрел с её иконы и казался таким непостижимым.
Но вечером приходили с работы родители. Бабушка торопливо прятала икону: « Не дай бог, увидят - заругают». Бабушке шел уже восьмой десяток и, вообще-то, она была моей прабабушкой. Она приехала в Уфу в конце 30-х годов с сыном, моим дедушкой, которого перевели сюда по службе, и с маленьким внуком - моим отцом, оставшимся без матери.
Мы жили на улице Тукаева, тихой и зелёной. Совсем неподалёку была река. Её можно было увидеть из маленького запылённого окошка, забравшись на чердак, или пройдя по нашей улице до угла и свернув направо к парку им.Салавата, или к Случевской горе, как называла её по старинному бабушка.
Там, под крутым обрывом, медленно и плавно несла свои воды Белая.
Я любила спускаться на берег реки, усыпанный острыми белыми камушками. Река жила своей, непонятной для меня, жизнью. Я, молча, подолгу, смотрела на её широкую рябь. И мне начинало казаться, что постепенно я заряжаюсь её могучей энергией. И хотелось окунуться в её тёмную тёплую глубину.
Иногда по реке проплывала баржа или пароход, и тогда волны становились энергичнее и бойко шлёпали по мокрой гальке.
Надышавшись речной свежестью, я поднималась по изломанным ступенькам длинной крутой лестницы, отдыхая на её поворотах.
То, что наша улица была особенная и замечательная, я поняла очень рано, почувствовала шестым чувством.
И когда сказка «Аленький цветочек» была, наконец, прочитана, находясь под её очарованием, я и не подозревала, что её автор маленьким мальчиком жил в двух шагах от меня, за ближайшим углом, в блекло-сиреневом одноэтажном доме.
И даже достопримечательность нашей улицы – старинная липовая аллея тоже имела отношение к роду Аксаковых – её посадила Софья Аксакова, жена тогдашнего губернатора нашего города, Григория Сергеевича Аксакова.
Эти липы шумели прямо за воротами нашего двора.
Именно там, шагая ранним зимним утром в школу, я разглядывала разноцветные искры снега и напряжённые от мороза голые чёрные липы.
В детстве я любила зиму. Может, потому, что в январе было два моих самых любимых главных праздника: Новый год и день рождения. Новый год манил ёлкой и таинственным блеском шаров на пушистых колючих ветках. . . .
А в каждый свой день рождения я становилась на год старше – мне очень хотелось поскорее стать взрослой. Мне казалось, что только там, во взрослой жизни происходит всё самое интересное и значительное. А детство – это всего лишь прелюдия.
1997г.