Двор

 



            Она включила музыку и вышла на балкон. Был теплый, летний вечер. Ветер стих, как будто набирая силу перед грозой. По серо-угрюмому небу метались ласточки.
           Было спокойно и уютно. Не надо никуда спешить, ни с кем пререкаться, бесполезно что-то  доказывая; не надо мыть за кем-то гору посуды, стирать, а потом гладить ту же гору белья. Все это неоспоримые преимущества холостяцкого существования.
          По радио Игорь Николаев запел о том, что не может жить один и у него на это пять причин. И хотя у нее их было гораздо больше, дело это не меняло. Никто нас не спрашивает, чего мы хотим. Получается, как получается.
         На лавочке строго по возрастным категориям высадились бабульки: 90,60,90. Их беседа явно не клеилась, видно все темы уже давно себя исчерпали. Но тут появился свежий объект для разговоров – «крутой» сосед с дамой. Из машины с начала вышел его живот, потом  нога, затем другая и все остальное. Его «девушка» тоже впечатляла округлыми формами и откровенностью прикида, на радость оживившимся бабушкам.
         В эту минуту, заглушая печальные стоны Николаева, стали перебрасываться ненормативной лексикой вечно пьяные соседи сверху:
- Да чтоб ты сдох, старый хрен, выпил мое пиво. Будешь теперь писать криво.
- Сама скоро загнешься, старая дура, - парировал муженек.
К счастью, перебранка была не долгой: один из них или умер или пошел за  пивом.
Послышались робкие, отдаленные раскаты грома.
Кто – то готовил еду из разных овощей. Ароматы смешались и долетели до ее обоняния:
- Наверное, на третьем  этаже, - «вычислила» она. Перец, фаршированный морковкой. Надо и себе приготовить. Что-то я совсем в это лето разленилась. Просто все силы ушли в ремонт. Пора остановиться, хоть на время.
- Мама, мама, - кричал соседский мальчик.
- Мальчик, не кричи, пожалуйста, - попросила она. Скажи мне, а я сама все передам твоей маме. Так будет проще. Удивительный ребенок, выходит погулять на час и за это время умудряется раз пятьдесят позвать маму.
В песочнице, под неусыпным надзором нянек, возилось подрастающее поколение.
   Какая жизнь ждет этих детей?
            Скоро нависли сумерки. Ее дом «смотрел» на новую гостиницу, сверкающую огнями и дорогой жизнью. К отелю подъезжали машины, выгружая богатых постояльцев. А в ресторане кто-то  изумительно заиграл на саксофоне уже давно забытую мелодию ее юности. И вдруг все куда-то исчезло. И двор, и деревья, и шуршащие колесами проезжающие машины. Остался только этот тихий вечер и музыка.
       -    Как печально, - подумала она, - что впереди уже гораздо меньше, чем сзади. Что никто и ничего не разбудит желаний. А даже если разбудит, что потом с ними делать? Жизнь проходит, с этим приходится мириться, а в царствие небесное верится с трудом.
Гром напомнил о себе уже серьезней, и первые крупные капли заплясали
по асфальту.  Бабушек сдуло со скамейки в одну минуту.  Как девчонки, они помчались в подъезд, пугаясь грозы.
           Перец с морковкой у соседей начал подгорать, о чем свидетельствовал соответствующий запах.
- Интересно, чем они заняты? - подумала она. Но сама же ответила на этот вопрос, вспоминая, что соседи, пусть не очень молодые, но все-таки новобрачные и позавидовала чужому счастью. В ее жизни любовных впечатлений хватало, но не хотелось еще себя «хоронить» на этой благодатной ниве.
Дождь пошел сильнее. Чье-то белье под ним благополучно «сохло», развеваясь на
 ветру, как знамена на параде. Наполненный озоном воздух был таким свежим, что его хотелось пить, простояв на балконе до утра. А завтра все опять повториться сначала.
Тот же двор, те же деревья, те же люди и пригоревший фаршированный перец.