- Анька, быть такой наивной дурочкой в твоём возрасте просто неприлично, – тоном школьной училки твердила подруга.
На кухне шёл процесс интенсивного омолаживания. Аня и Нина накладывали на лица маски и красили друг другу волосы. Нанося щёткой очередной мазок, Нина продолжала:
- Ну сама подумай, кем ты была для него? Всего лишь лёгким приключением. Плюнь и разотри. Найдёшь другого.
- Тебе хорошо рассуждать. А мне очень больно. – возразила Аня.
- Мне тоже больно. Ноет поясница и старый перелом ноги.
- Сравнила тоже.
- Ещё неизвестно, что хуже.
Аня находилась в том счастливо-несчастном состоянии, когда хотелось смеяться и плакать одновременно. Что бы она ни делала, где бы ни была, её мысли шли в одном направлении: она вспоминала его, перебирая каждую минуту от их встречи до расставания, пытаясь разобраться, почему всё так глупо завершилось. Ведь она прожила жизнь и считала, что умеет разбираться в людях и чувствах.
Не хотелось даже думать, что для него, она была лишь эпизодом и он давно забыл о ней. Забыл, как не отпуская от себя, левой рукой вёл машину, а правой держал её руку в своей и смотрел преданными глазами больной собаки. Как же всё непрочно и ненадёжно. Как будто ещё вчера был океан счастья, а сегодня от него не осталось и капли. Анне, пишущей иногда для души, пришли на ум строки:
Всё в этом мире тонко, зыбко,
Всё держится на волоске.
От детской, ласковой улыбки,
До одуванчика в руке.
В ней странным образом уживались две женщины. Одна, строгая и прагматичная, внушала, как Нина – он не тот человек, который тебе нужен. Хам, жлоб и взбалмошный, как гимназистка. Выпил литр твоей крови. А другая напоминала, какой он нежный, умный, обаятельный и искренний. Именно эта Аня заставляла надеяться и ждать.
Господи, как же не хотелось верить, что её, наверняка последняя, любовь оказалась такой неудачной. Ведь она похорошела, помолодела благодаря ему. И куда теперь всю эту красоту девать? Опять работа, дом, диван и телевизор. К той старой жизни она давно привыкла и даже думать не могла, что с ней может произойти такое. А теперь, когда её «разбудили», стала видна вся никчемность прежнего существования. Это ли удел ещё молодой женщины? Она прекрасно знала, что время унесёт эти переживания, как уносит саму жизнь. Но чувствуя, что больше ничего подобного с ней не случится никогда, пыталась сознательно продлить эти сладкие муки.
- Тебе уже пора мыть голову. – как из преисподней послышался голос Нины.
Аня послушно отправилась в ванную. А там, под струями воды, вспомнила, как они стояли так близко от водопада, что брызги падали ей на лицо, шею, волосы, а он целовал их. И впервые за всё время после разлуки, разрыдавшись, прокричала:
- Ну пожалуйста, позвони, я так по тебе скучаю! Так скучаю!
Нинка пулей влетела в ванную, обняла подругу и перекрикивая шум льющейся воды запричитала:
- Милая моя, дорогая, хорошая, ну не надо. Он позвонит, вот увидишь, обязательно позвонит и приедет к тебе.
Рыжая краска, смешиваясь со слезами стекала по лицу, и ставшая похожей на индейца Анька, всхлипывая спросила:
- Ты правда так считаешь?
- Правда. Ты только верь и жди. Вот увидишь, я это чувствую. Я знаю. Только жди.