Павел Михалыч - давний друг редакции. Это пожилой улыбчивый добряк с грустными глазами, который, однако, пережил за свою долгую жизнь немало горя. Раз в месяц он приходит к нам в гости и забирает десяток свежих газет. А еще он обязательно оставляет полуторалитровую пластиковую колбочку с малиновым вареньем. Откуда у него столько - не знаю. Варенье это обычно жидковатое и с небольшим количеством сахара - так что иногда, постояв в тепле, шипит и норовит забродить.
Побегав по делам, я вернулся в редакцию после обеда. На столе стояла легко узнаваемая колбочка. «Жаль, –подумал я, – что не застал Павла Михалыча: с ним всегда приятно поговорить даже ни о чем. Очень уж глаза у него хорошие». Ну не застал, так хоть варенья с водой разведу – некогда чай кипятить. И главная бухгалтерша за столом напротив говорит, пора, мол, тебе хоть позавтракать.
Начал открывать колбу – послышалось знакомое шипение. Ну что же, не впервой – слизнул выступившую на горлышке малиновую пену (вкууусно!) и, подставив под низ чашку, крутнул крышечку еще на пол-оборота…
Дальше все произошло как-то очень быстро. Жидкость в колбе резко побелела и рванулась наружу, срывая с резьбы крышечку и унося ее из моих рук – по ту сторону стола, в лоб главной бухгалтерше. Бутылка в руках дернулась, произвела самостоятельный захват цели и с боевым кличем «пфффлоп!» плюнулась всем содержимым в бухгалтершу, в ее бухгалтерские документы и даже в стоящий двумя метрами дальше бухгалтерский компьютер – разве только не вывернувшись наизнанку! Следующий миг еще долго будет стоять перед моими глазами: полкомнаты в малиновом варенье, которое комьями и каплями сползает на пол, забрызганные, словно халат хирурга во время операции, важные, некогда белые, документы, и в центре – «расстрелянная» главная бухгалтерша со скатывающимися малиновыми слезами и немым вопросом в глазах: «За что?» При этом колба еще продолжает в пароксизме довольства поплевывать на редакцию, как использованный огнетушитель, издавая утробное «пфуфффссссссс»…
Хотелось, как доктор Фауст, крикнуть: «Остановись мгновенье – ты прекрасно!» Но мгновенье остановилось ненадолго – секунды на три. А потом мы всё это убирали, стирали варенье с бухгалтерской блузки, с бухгалтерской прически, с экрана монитора, с моих джинс, с занавесок, с алоэ на подоконнике… Но запомнится не это, а лишь та немая сцена а-ля «плохиши гуляют» – и дикое лошадиное ржание лишенных физического труда усталых людей.