Музей

               
За заснеженными вершинами отцветал закат, небо мрачнело и маленький огонек внизу лениво шевелил язычками пламени. Несколько полуголых мужчин и женщин занимались вокруг него своими делами, готовясь отойти ко сну. Молодая темноволосая девушка что - то чистила, скребок то и дело выпадал из неопытных рук. Через десятки тысяч лет эта картина, воссозданная фантазиями палеонтологов, украшала одну из музейных комнат. Электрический свет неловко падал на восковые фигуры, придавая коже неестественный желтоватый оттенок, мимо гуляли дети с родителями и вечером смотритель выключал свет и желтые люди исчезали в темноте. Только маленький огонек сигнализации мерцал, отсвечивая маленьким красным пятнышком на шатре жилища. Смотрителя звали Семеном, он был молод и нередко сам не понимал, что здесь делает. Получив специальность археолога, он перекинулся в аспирантуре на палеонтологию. Интересно было пробовать себя в новой профессии, древние вещи обладали для него какой-то магической притягательностью, манили ощущениями прошлых времен и эпох. Пыль истории говорила ему о жизни больше, чем эта дурацкая музыка, игравшая за окнами его дома по ночам. Местный молодежный клуб “Активист”, настолько далекий от всего, что ему было интересно. В разгар подросткового веселья Семен выходил за сигаретами, курил, смотрел в молчаливое небо. Сейчас зима, и окаемки бордюров укрыты ледяной корочкой, а под ними наметает снег, его заносы образуют что-то вроде кельтских рун, исписывая асфальт, забиваясь под колеса автомобилей. Свет фонаря разбивает снежинки, некоторые бегут от него, другие словно застывают, медленно кружась, ложатся на утоптанный снег. Такие картины, да еще когда в руке тлеет сигарета, маленькая теплота, всегда заставляли Семена мечтать. Он видел себя на раскопках, видел под жарким солнцем азиатских пустынь, где соленый пот останавливается на губах, где под боем солнца скоро забываешь о работе и тупо копаешь, рискуя разрушить находку. Но каждое белое утро возвращался в музей, пробежав эти несколько неудобных минут по улицам, из домашнего тепла через холод и снова в тепло. В гардеробной сдавал свою куртку и снова и снова шагал в свой кабинетик. Здесь, на столе, стоял собранный по знакомым старый компьютер с модемом. Интернет. Пару часов он занимал телефонную линию, затем отключался и обрабатывал до обеда полученные материалы. В последнее время его интересовала эпоха палеолита, маленькая сценка которой молчаливо застыла в одной из нижних комнат здания.  Эти сорок тысяч лет назад с небольшими отличиями рельефа от современного, другими животными и первыми людьми. Каменный век. Проходя в буфет,
Семен часто задерживался у немой сцены, смотрел на неумелую девушку, мужчин со сросшимися на переносице бровями. Было в этом что-то от звериного, зоркий суровый взгляд исподлобья, может быть просто прихоть реконструктора. Кстати, он так и не смог выяснить, откуда и кто доставил эти экспонаты. Они словно были здесь всегда, будто  музей вырос вокруг них, а не они были его частью. Ловя себя на таких мыслях, он часто удивлялся. Точно влюбился в эту картинку, такую на тысячи лет далекую и от “Активиста” и ночных фонарей. Впрочем, ему казалось, что какой – то свет в них был, точные линии тел,  и огонь, выполненный в виде язычков желто-красной материи,  развевающихся над воздушным потоком. Когда он выключал электричество, они, казалось, замирали. Засыпали. Конечно, нелепая фантазия. Однажды он взял бутылку водки, и когда все ушли, сидел и пил с ними. В темноте они стали единственными людьми, разделившими его одиночество, только легкое потрескиванье костра да далекие звуки угасающей природы нарушали тишину. Девушка наконец закончила, двое мужчин, позевывая, поднялись и что-то понесли в шатер.  Исчезая, последние солнечные лучи погружали мир во тьму и маленький огонек костра становился все меньше и меньше, еле заметным, как красный глазок сигнализации.