Если правда, иногда удаляясь от правдоподобия, поначалу теряет достоверность в глазах разума, это не безвозвратно; но коль скоро она противоречит предрассудкам, то редко находит милость перед его судом.
Пусть же издатель этого произведения не побоится представить Публике письма молодой перуанки, чей слог и мысли так мало отвечают нашему невыгодному мнению о ее народе, сложившемуся по вине несправедливого предрассудка!
Обогатившись в Перу драгоценными трофеями, мы, по крайней мере, должны бы смотреть на жителей этой части света как на прекрасный народ, а прекрасное всегда внушает уважение. Однако, предрасположенные в собственную пользу, мы признаем достоинства других племен лишь постольку, поскольку они подражают нашим нравам, а их язык походит на нашу речь – «как можно быть персом?»
Мы презираем индейцев. Мы едва признаем существование души у этих несчастных народов, а между тем их история общедоступна и мы повсеместно находим в ней доказательства проницательности их ума и основательности их мировоззрения.
Один из наших великих поэтов описал индейские нравы в драматической поэме, которая должна была способствовать тому, чтобы о них узнали.
Казалось бы, в свете знаний о нравах этих народов, мы не должны опасаться того, что письма, всего лишь развивающие наши знания о живом и безыскусном характере индейцев, будут приняты за вымысел, но предрассудок слеп. Ничто не защитит от его суждения; и мы воздержались бы от того, чтобы выносить на его рассмотрение эти письма, если бы его власть была безгранична.
Нам показалось, что мы должны дополнить письма Зилии письмами Азы, убежденные в том, что последние возбудят не меньший интерес, чем первые.
Быть может, Азу обвинят в том, что под видом испанских нравов он обрисовал недостатки и даже пороки, свойственные французам. Сколь справедливым ни казался бы этот упрек, его легко опровергнуть, заметив вместе с мсье де Фонтенелем, что «англичанин и француз становятся соотечественниками в Пекине...»