Он весь день ждал ее звонка. Собственно, сказать, что ждал, было неправильным. Мысль о том, почему не звонит, выпрыгивала из потока других важных и сиюминутных дел. Она вонзалась и пульсировала где-то на краю сознания, и это раздражало, как все то, что последнее время происходило между ними. День выдался тяжелый. Одолевали бесконечные переговоры с боссом и нервозность, возникшая после проведения последней сделки. Идея покупки Бостонской компании и дальнейшая распродажа по частям, принадлежала ему, в недавнем времени, рядовому брокеру. Пол года назад, проанализировав Бостонские активы и ситуацию на рынке, он вышел с предложением к финансовой верхушке их офиса и убедил в потенциальном выигрыше. Эту идею он подкрепил личной финансовой заинтересованностью, решив войти в долю. Тогда в покупку им было вложено пол миллиона, взятых в банке под залог. А гарантией возврата стал собственный дом. В случае удачного исхода операции, его позиция в рейтинге житейских благ значительно улучшалась, а неудача вообще не рассматривалась, так как переступить за ее черту он не имел права.
Телефон звонил не переставая. Всякий раз, поднимая трубку, он надеялся услышать ее голос, но вместо этого трубка ворчала, взвизгивала и жаловалась голосами обиженных клиентов. Ситуация на рынке складывалась не лучшим образом, и тут не было его просчета, просто никто не мог предположить, что камень преткновения в политическом споре двух азиатских государств, станет камешком, обрушившим лавину мирового финансового кризиса. Но сегодня он думал еще о том, что ее мобильный уже третий день не отвечает. В дом он к ней никогда не звонил, как и она ему. За три года их романа они не попытались проникнуть в сферу того строго охраняемого пространства, которое называлось семьей. Да, у каждого из них была семья. Ее муж и дочь, Его жена и три сына. Они оберегали их, спешили к ним и замалчивали о многом, чего никому не надо было знать, что не должно было вылезти из тесного и узкого пространства их близости.
С первой встречи, когда ее представили как журналиста, пишущего для известного бизнес - журнала, он почувствовал странное беспокойство. Хорошо помнит, как вспотели руки, как отвел глаза, чтобы не выдать желание подробнее рассмотреть, скользнуть взглядом по точеной линии шеи к плечам, а оттуда вниз, быстрее, к темной впадине, глубокой тени в прорези блузки, вздернутой торчащими бугорками.
Он тогда не сразу уловил суть вопроса. Помешали ее голос и улыбка - они сбили с толку, увели мысль далеко от предмета интервью и, как она потом говорила, он показался ей косноязычным и достаточно неприветливым субъектом.
Перед выходом материала в печать, она позвонила, и они договорились встретиться в кафе. Поедая суши, и просматривая статью, которая расплывалась перед глазами, он пытался сфокусироваться на стройных ногах собеседницы, спрятанных за перекладину стола. Он уже не помнит, чем рассмешил ее, но она звонко, по детски рассмеялась, закинув голову. Тогда, именно тогда, ему захотелось погрузить пальцы в темную волну ее волос, притянуть к себе и попробовать на вкус влажную розовость рта. Потом он поймал ее изучающий взгляд, даже не взгляд, а тень. Столкнулись зрачками, отскочили. Но уже повело, протянулось, толкнуло.
Не пришлось городить массу пошлых уловок, обольщений. Все произошло как – то буднично и от этого еще невероятнее. Она оказалась лучше, чем представлял. Хотелось смотреть со стороны и одновременно оставаться внутри ее тугого и глубокого пространства. Хотелось причинять боль и доставлять удовольствие. Всегда, или почти всегда, заканчивая встречу ритуальными вопросами о следующем свидании, не покидала тревога, что следующего раза может не быть - слишком уж они были погружены в каждодневную круговерть их собственных жизней. Все свободное время, которое четко не было обозначено, он отдавал детям, Она – стопроцентный профессионал в карьере и семье, старалась все сделать качественно, не жалея на это времени. Встречаться удавалось не часто и не надолго, а вот перезванивались каждый день. Иногда разговор состоял из двух, трех ничего не значащих фраз, вроде, как настроение и что собираешься купить на ужин, но в них заключалась самая главная мысль – запомни, я о тебе думаю, мы рядом. Очень часто запланированные встречи срывались, но еще чаще их срывала с места и бросала друг к другу безумная тоска по касанию тел, по их теплу, влаге. Они впивались, слипались, не в силах удержаться на уровне игры, медленной раскачки, легких ласк. Их пробивала дрожь, перехватывало дыхание. Ему нравилось распинать ее, вылизывая складочки тела. Ей, в бешеном ритме, уноситься далеко от всего в непреодолимом желании очутится на пике удовольствия, и выпустить из себя наружу дико орущее, бьющееся в судорогах животное. Потом, когда наступала пустота, они уходили в разные стороны, туда, где их ждали те, кто составлял смысл их жизни, откуда все виделось по-другому и никак иначе.
Последний месяц принес охлаждение. У него уже ни на что не хватало душевных сил. Жену и детей отправил на юг Франции, к родителям. Сам же, собирался выкроить время и провести с ней хотя бы пару дней загородом , но не сложилось. Началась нервотрепка с продажей, и он приковал себя к офису. Несколько раз серьезно испугался, когда не смог подняться из-за стола. Голова кружилась, темнело в глазах, и сердце обрывалось в желудок. Мысль о ней тоже, вроде тупой иглы, вонзалась в подреберье. Она вела себя странно. Чувствовалось, раздражение его временным холостяцким существованием. Однажды, позвонив ближе к ночи, чего никогда не бывало при жене и детях, спросила, хочет ли он прямо сейчас увидится. Он честно признался, что нет, поскольку еще на работе, а в шесть утра улетает в Бостон. Последовала реакция, близкая к истерике. Посыпались упреки, что за неделю одиночества, не нашлось для нее времени. Почему она должна узнать о поездке случайно, неужели, нельзя было предупредить. А как же их планы провести несколько дней, а, главное ночей, в каком ни будь захолустье?
Ему не надо было об этом напоминать, и хотел он не меньше ее провалиться в сладкое забытье любовного отдыха, когда все в радость – долгие часы, проведенные в дороге, не лучший номер в отеле и недожаренный стэйк с дешевым вином. Главное должно было происходить между всем этим, то, что сужает пространство, укорачивает время. Но они до сих пор не попробовали прожить вместе хотя бы сутки. В начале , когда все бушевало на поверхности хаотично и радостно, он тянул ее в какие-то дали, к морям-океанам, но она отнекивалась и даже неожиданно резко отказала провести с ним ночь. Как потом выяснилось, это была слабая попытка удержаться в рамках морали, со смешным принципом – не сплю, значит, не подменяю, не допускаю, да изменяю, но не до конца. При этом, конечно, она сама понимала глупость и ханжество подобного поведения. Но терзалась от этого не меньше. Помочь ей в душеспасительных метаниях он не мог. Они оба были дебютанты. Проживая в семьях второй десяток лет, романов на стороне не заводили, и поэтому еще не чувствовали черту, за которую не стоило переступать. Они медленно подходили к этому опасному рубежу. Ей захотелось с ним заснуть и проснуться, ему – знать о том, как она проживает каждую минуту, не связанной с ним жизни. Они уже озвучили запретные слова, уже попались на трусости, и захотели вернуться в прежнее состояние игры, но не получилось. Они радовались и страдали, взлетали и падали - они любили.
Телефон не отвечал. Это было на нее не похоже. Она , как журналист- аналитик , понимала всю тяжесть его сегодняшнего положения. Глупая бабья ревность исключалась. Недовольство его зацикленным состоянием было понятным. Сожаление о том, что рухнули надежды на совместный отдых, тоже допускалось, но все это не могло быть, на его взгляд, причиной глухого молчания. Он мог позвонить ей домой, на самом деле, он давно знал этот номер, как и домашний адрес. К стыду своему, пару раз попытался шпионить, желая подсмотреть, как выглядят ее муж и дочь. Жил он недалеко и частенько, сделав изрядный крюк, проезжал мимо ее дома, пытаясь разглядеть в светящихся провалах окон знакомый силуэт. В эти три дня, после приезда из Бостона, он ежедневно оказывался вблизи ее дома, но дом выглядел необитаемым.
Он позвонил к ней на работу в журнал и попросил секретаря соединить его с миссис Аннет Бакли. Ему ответили, что ее нет, но он может записать сообщение на ее личный автоответчик, и она перезвонит. Это было вчера. За это время он оставил еще, по крайней мере три весточки, на ее мобильный. Аннет не отвечала. Всплеск злости, досады, тоски, сменился тревогой, а поверх тревоги, разрасталась ядовитая плесень сомнения, - А вдруг это конец, что, если это разрыв? Последнее время, все чаще звучали в ее словах жалобы на болезненную привязанность к нему, на саморазрушение от необходимости притворяться. Может быть, она просто сорвалась с семьей куда-нибудь на побережье, успокаивал он себя, что бы ни сидеть на привязи возможных свиданий. Скорее всего, это маленькая месть- освобождение. Ты не нашел времени, теперь ты не найдешь меня. Все - исчезла, уехала, растворилась. В глубине души он соглашался с тем, что Аннет имела право на такой ход, но жаль, ведь с завтрашнего дня он зарезервировал гостиницу на Островах. Агент уже сообщил номер рейса. Хотелось сделать сюрприз. После поездки в Бостон он неожиданно успокоился относительно дел, хотя объективно, причин для оптимизма не было, но интуиция подсказывала, что выход найдется, не может ни найтись.
Ближе к вечеру опять зазвонил телефон. На определителе был незнакомый номер, но показалось, что это каким-то образом связано с ней. Предчувствие не обмануло, но даже после разговора с детективом по имени Мэтт Дикси, не хотелось верить, что речь шла о ней.
Детектив расследовал несчастный случай, произошедший на 93 –й трассе, недалеко от Бостона, два дня назад. Пострадавшая была Аннет Бакли. Ее джип потерял управление на крутом повороте и сорвался в овраг. Последний телефон, по которому она попыталась дозвониться перед аварией, был его. Кроме того, уже после произошедшего, на этот телефон продолжают поступать сообщения с того же номера. Детектив хотел бы встретится с мистером Сержем Сагрине и задать пару вопросов.
Серж молчал. Детективу показалось, что прервалась связь.
-Вы меня слышите? Алло, алло…
Он восстановил дыхание, переждал спазм, сдавивший горло и спросил,
- Жива?
- Находится в коме. Врачи не дают никаких обещаний. Вы ее давно знаете? Я имею в виду, каков характер ваших отношений?
В голове у Сержа промелькнуло, - Это никому не надо, ничего не должно вылезти, только бы ищейка не пронюхал, иначе скандал.
Он очень спокойно объяснил, что знает миссис Бакли, как замечательного журналиста, которая уже несколько лет пишет статьи, освещая работу их финансовой Компании. Он действительно, часто звонил ей в последнее время, так как ждал материал, который мог бы помочь в работе с инвесторами. Вероятнее всего, она пыталась с ним связаться, чтобы сообщить о своем решении, посетить Бостонских клиентов. Возможно, именно поэтому она звонила ему с дороги, зная, что он в это время находится там. Детектив, вроде, удовлетворился услышанным, и попросил разрешения еще раз позвонить, если возникнут какие-то вопросы. Серж согласился и повесил трубку. Руки дрожали, пробивал озноб. Сейчас он осознал, что не спросил в какой она больнице, и тут же понял – этого делать было нельзя. Они ведь только профессиональные партнеры, даже не друзья, его волнение и заинтересованность могли показаться подозрительными. Что еще знает этот Дикси? Что еще он услышал на автоответчике? Обычно, Серж никогда не допускал фамильярности и просто просил перезвонить, но, скорее всего, тон последних сообщений был далёк от нейтрального.
Ему стало не по себе. Вместо того, чтобы мчаться к ней, думать о том, что ее жизнь висит на волоске, он сосредоточен на собственной репутации и на одном единственном желании – не дать сыщику докопаться до сути. Почему она оказалась позавчера в часе езды от этого чертового Бостона? Неужели решила, что он врет. Она звонила, значит, не собиралась нагрянуть неожиданно. Почему тогда не дала знать раньше.
Господи, о чем он думает! Она может умереть! Стоп, надо приказать секретарше разыскать журналистку, объяснить про аварию и дать задание выяснить у кого угодно - мужа, коллег, где лежит Аннет. Сделать это, якобы, для того, чтобы отправить от Компании букет в больницу и подписать коллективное пожелание скорейшего выздоровления. Когда будет известен адрес, он найдет способ, как увидеть ее.
Секретарша очень быстро принесла на подпись, глупо выглядевшую в этой ситуации, открытку с голубым зайцем, лежащим в кровати, под которым серебрилась надпись “ Мы надеемся, что вскоре тебе станет лучше”. Он сморщился, подписал и напомнил о цветах. Она ответила, что уже посланы, а он спросил далеко ли. Секретарша порылась в бумагах и назвала адрес клиники.
Госпиталь оказался частным и находился в получасе езды. Подъезжая, он плохо представлял каким образом, не вызывая лишних вопросов, пройдет к ней, пропустят ли его вообще.
В больничном парке было безлюдно, моросил дождь. Летняя зелень поблекла и уже начинала просвечивать желтизной. На одной из скамеек, втянув голову в плечи, сидел мужчина. По его согнутой спине, приклеенному к ботинкам взгляду, прочитывалось горе. Он промок. Вода стекала по волосам за воротник. Даже плечи не двигались, казалось, что он уже не дышит. Серж, проходя мимо по тропинке, ведущей к приемному отделению, замедлил шаг. Человек оставался неподвижен. Серж наклонился и задал вопрос, вроде, - все ли в порядке и не нужна ли помощь? Ему хотелось удостовериться, что этот несчастный еще жив, слишком неестественной казалась его окаменелость. Ответа не последовало, как и хоть какого-то движения. Серж опустился на корточки и взглянул в лицо незнакомца. В это же мгновение по спине пробежал неприятный холодок. Широко открытые, мутные и больные глаза не смотрели, они просто были. А человек с мертвыми глазами был ее муж, теперь он его узнал. Серж быстро вскочил на ноги и захотел отбежать подальше, но был остановлен слабым голосом, который, скрипнув, просипел, как испорченный механизм.
- Простите, вы меня о чем – то спросили?
Cерж не сразу ответил. Страдание этого человека могло означать то, чего он больше всего боялся - Аннет уже нет ни у кого - ни у него, ни у мужа. Ее просто нет в их мире.
Протянув Сержу руку, он представился, - Лион Бакли. Серж сжал его мокрую ладонь и назвал свое имя. Он никогда не допускал возможности такого знакомства, считая, что случись неожиданная встреча, правильным будет, каким-то образом, ее избежать. Теперь все эти условности не имели никакого смысла. Лион, кивнув в сторону клиники, безучастно спросил
-У вас тут кто? Жена, дети, родители?
Серж ответил, что пришел проведать друга, испугавшись, что и ему придется задать этот вопрос, но Лион сам, не дожидаясь, выплеснул комок боли.
-У меня там жена, а ребенка я потерял два дня назад. Это был мальчик. Они так сказали. Ему было уже почти три месяца. Знаете, мы так хотели иметь еще детей. У нас взрослая дочь, но как-то не получалось. Аннет…, мою жену зовут Аннет, …ходила к врачам, безрезультатно. И вот, такое счастье и все, все рухнуло. Какая дикость, глупость. Один неправильный поворот и конец.
Он беззвучно заплакал. Голова опять провалилась в плечи, глаза закрылись. Сержа пробила дрожь, а в горле застрял вопрос - что с Аннет? Мысли путались, сбивались. Он пытался понять, как так случилось, что он ничего не знал о ее беременности. Почему она молчала. Сомневалась в том, чей ребенок или, наоборот, не сомневалась и пыталась скрыть. Зачем? Хотела родить или не хотела? Может быть, в этом причина истерик последнего времени и тех странностей, когда холодная отстраненность, сменялась бешеной страстью. Бедная моя, хорошая, что мы наделали.
Только сейчас до него дошло, что Лион что - то бормочет, он повернулся к нему и прислушался.
- Сильная черепно-мозговая травма, внутреннее кровотечение, разрыв селезенки. В сознание после аварии не приходила. Операция шла несколько часов. Сейчас кома. Врачи сделали все, что могли, а что не смогли, доделает Бог, если захочет.
Лион встал и, шатаясь, пошел к главному входу в госпиталь. На пол пути он повернулся и сказал, что желает другу скорейшего выздоровления. Серж кивнул и пожелал его жене того же. Сердце сдавило, рука потянулась к груди. Он застыл, боясь пошевельнуться. Согнувшись, просидел пару минут. Боль утихла, но не хватало дыхания. Он по-рыбьи захватил воздух. На секунду показалось, что больничный парк поплыл в густом, вязком течении реки. Она шумела в ушах, била по ребрам, сбивала с ног. Еще немного и он бы упал. Кто-то подхватил его и выдернул из потока.
Он лежал на жесткой кушетке. Пространство вокруг было зашторено белым. Откуда-то сверху свисала трубочка, приклеенная пластырем к руке. Над ним, склонившись, стояла круглолицая женщина. Она приветливо улыбнулась, отчего ее веки сомкнулись, как створки раковины, прикрыв черную прорезь глаз. Сержу не пришлось задавать вопросов, вроде, где он и что с ним. Женщина, по виду медсестра, объяснила случившееся. Потеря сознания, резкий скачек давления, предынфарктное состояние. Нужно поберечься, проверить работу сердца. Никаких перегрузок, нервных стрессов, все это может быть чревато очень плохими последствиями. Ему повезло, что он в этот момент находился на территории госпиталя, его заметил врач, поэтому удалось быстро и своевременно оказать необходимую помощь.
Когда она вышла, Серж прикрыл глаза, и постарался восстановить в мозгу тот провал, который случился между скамейкой в парке и больничной койкой. Легкий аромат чая коснулся кончика носа и поплыл, в сторону окна. Он повернул голову и увидел на прикроватной тумбочке дымящуюся чашку. Показалось, что где-то прошла Аннет, оставив запах бергамота, свежей зелени и лимонных корочек. Он постарался вспомнить ее всю, и вдруг пустота опять заполнилась водоворотом.
Река, подхватила его, понесла. Не было сил сопротивляться. Погружаясь в мутную глубину, он увидел на дне нечеткие очертания обнаженного женского тела. Оно, казалось, растворяется в потоке воды, приобретая прозрачность. Это была Аннет. Она потянулась к нему. Он поплыл навстречу, но поток снес, он не смог удержаться, и , задохнувшись кашлем, вынырнул из забытья.
Возле его кровати стоял строгий, неулыбчивый человек. Этот был доктор. Он говорил о таких вещах, которые , могли быть известны только, если бы он, например, знал Сержа очень давно, и, далеко, не с лучшей стороны. Доктор отчитывал за вредные привычки питания, вроде той, что завтрак сердечника, не должен состоять из чашки крепкого кофе и сигареты. Он возмущался количеством еды, которую пациент поглощает в один присест в конце рабочего дня, когда до сна остается не более часа. Поинтересовавшись, когда последний раз Серж был на отдыхе или просто прогуливался, ответил за него - не могу вспомнить. Сержу все время казалось, что он не спрашивает о самом главном, что привело его в госпиталь, поскольку знает это наверняка. Уходя, доктор посоветовал провести эту ночь в больнице, а завтра взять отпуск и всерьез заняться здоровьем. Еще он добавил, что не рекомендует сегодня перегружать нервную систему, поэтому лучше, если он отложит посещение своего друга до утра.
Кого он имел в виду? - пронеслось в голове Сержа, когда за доктором закрылась дверь. Возможно, про друга сказал Бакли . Ведь когда это со мной случилось, он был рядом. Тогда почему, этот всевидящий доктор так прищурился и, как змея, прошипел фразу – отложить посещение. Отвратительный субъект, неужели он тот, от которого зависит сейчас жизнь Аннет. Показалось, что легкий ветерок опять принес запах чая. Серж повернулся и посмотрел на чашку. Над ее поверхностью уже не поднимался теплый пар, она не дышала.
- Аннет, - прошептал он, - я тут, рядом.
Серж уставился в потолок, потом перевел взгляд на бутылочку, из которой в его вену стекала лекарственная жидкость. Он осторожно стал освобождаться от иглы, как опять в палату вошла круглолицая медсестра и что-то добавила в лекарство. Поправив на его руке пластырь, пожелала спокойной ночи и бесшумно удалилась.
Через четверть часа Серж почувствовал странное оцепенение. С трудом отодрав пластырь, вынул из вены иглу. Сердце билось медленно и глухо. Он спустил ноги с кровати, но не сразу нащупал пол, он проваливался и вибрировал. Наконец, найдя точку опоры, сделал первый шаг и медленно пошел к выходу.
В больничном коридоре было светло и пусто. Собственно, тут мало, что напоминало больницу, скорее, приличный отель. Ее комнату он нашел довольно быстро, на дверях были таблички с именами и датами поступлений. Он оглянулся по сторонам, никого из персонала не было поблизости. Осторожно приоткрыв дверь, заглянул внутрь. На кровати лежала алебастровая кукла, непохожая на Аннет. Ее голова и плечи были скованы гипсовыми повязками. Маска неподвижности обезличила, изменила до неузнаваемости. Он подошел и, стараясь не смотреть, теперь уже в чужое лицо, поднес ее холодную ладонь к своим губам. Рука была безжизненной, безвольной, но слабый пульс, как трусливый мышонок подрагивал под пальцами. Серж сжал ее руку. Наверное, если бы она могла что-то чувствовать, то вскрикнула бы от боли. Борясь с желанием вытряхнуть из этого цементного панциря, то, что когда – то было вожделенным телом, он прилег рядом и легонько провел по груди. Сосок ткнулся тугой пуговкой. Серж погладил его, чуть прижал и вдруг, под пальцами, поверх рубашки почувствовал липкое. Сначала испугался, что задел рану и это кровь, но потом, когда и над второй грудью расплылось маленькое пятно, застыл от дикой догадки. Ее слабенькая, неживая грудь просочилась несколькими каплями молока, которое уже никому не понадобится. Он зарылся в подушку, трясясь в нервном ознобе. Когда дрожь чуть улеглась, прошептал ей на ухо,
- Родная моя, вернись.
Что- то непонятное произошло вокруг. Застрекотали датчики, запищал сигнал на двери. Ее лицо приобрело страдальческое выражение. Серж, вскочил и выбежал из комнаты. Когда завернул за угол, услышал, как по коридору протопали шаги, кто-то давал на ходу распоряжения, раздавались возбужденные голоса. Он заскочил в палату и прыгнул в постель. Шум продолжался недолго, все стихло. Он хотел, было, опять выйти из комнаты, но неожиданно на пороге появилась медсестра и, не проронив ни единого звука, вонзила в предплечье иглу. У Сержа в голове зашумело, он провалился в глубокий сон.
Она стояла на другом берегу реки. Увидела его, помахала и зашла в воду. Она не плыла, а шла к нему навстречу, все глубже погружаясь. Вода поднялась, покрыв голову. Он закричал, чтобы она не делала этого, что сейчас доплывет к ней сам. Но плыть не получалось. Он точно знал, что умел это делать, но движения рук не соединялись с ногами, тело провисало, тяжелело и тянуло вниз. Он тонул, как вдруг под ногами нащупал дно. Пошел вперед. Из воды навстречу к нему выходила Аннет.
Они стояли посреди реки, разлившейся, вдруг, до горизонта, и жадно целовали друг друга. Когда на секунду разлепились, Аннет торопливо заговорила. Сказала, что у нее очень мало времени, что умоляет простить за все, за их ребенка, которого хотела и не сберегла, за глупость, подозрительность, нетерпеливость. Душа ее заблудилась, зависла между двух миров, но он может помочь. Что и как надо делать она не знает, но поняла этой ночью, что только он один способен вывести ее оттуда. Сейчас она может свободно приходить в его сны, может видеть немножко вперед, заглядывая в завтрашний день и поэтому, очень просит завтра быть терпеливым. Утром надо сказать секретарше, что он уезжает на пару дней и самое важное, действительно, лучше , если он уедет. А главное – он должен выйти из больницы не позже полудня. Серж хотел спросить, что все это значит, но не успел. Аннет словно просочилась сквозь пальцы. Густой туман поднимался от воды. Ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки, даже, собственно, руки. Только казалось, что холодная мокрая простыня закручивается вокруг тела. Он постарался освободиться и проснулся.
Все тот же туман стоял перед глазами, застилая пространство больничной палаты. Из него вышел доктор и сел рядом.
- Как спалось? - спросил с усмешкой и тут же добавил, - только не надо врать, у нас везде камеры наблюдения. Весь ваш ночной поход записан на пленку. Мне важно другое - понять насколько вы можете воздействовать на нее. То, что она вас почувствовала и рванулась навстречу, это очевидно, вопрос, насколько сильно ваше притяжение. О том, кто вы для нее и она для вас я не спрашиваю, хочу только знать, насколько далеко вы можете пойти, чтобы ее вернуть. Если да, то мы можем кое- что попробовать. Видите ли, любая наука, а медицина, тем более, доходит до черты, за которой подразумевается нечто, чего объяснить невозможно. На каждом этапе происходит внедрение все глубже и глубже, но картина не становится яснее. За пределами объяснимого возникают субстанции, поля, частицы, что угодно, которые можно принять за Бога. Простите, если я чем-то оскорблю ваши религиозные чувства, но со времененем, физика и математика просчитают модель Божественного и докажут Его существование. Меня же сегодня интересуют, как вам объяснить, Его трансформации, Его дыхание и энергия в каждом из нас. Назовите это душой, но дайте понять механизмы, удерживающие ее в теле и отрывающие потом от него.
Так, готовы ли вы пойти на эксперимент? Мне нужно не просто ваше согласие, а желание помочь этой женщине, ведь вы пойдете на риск. Вам, правда, не будет угрожать физическая смерть, я буду контролировать ситуацию, но изменения, которые могут с вами произойти, пока вы будете возвращать душу вашей подруги, могут быть значительными.
Сержу показалось, что он еще не проснулся и весь этот разговор продолжение сна. Зазвенел его мобильный. Он посмотрел на номер. Это была секретарша. Серж не хотел брать трубку, но доктор неожиданно попросил ответить на звонок, сказал, что подождет, и вышел. Секретарша спросила, будет ли он сегодня в офисе. Утром позвонил некто Мэтт Дикси и просил назначить встречу, но она ничего вразумительного не могла ответить, поскольку в календаре отмечен его отъезд, но вчера он об этом не предупредил. Серж, еще не понимая, что делает, но, чувствуя опасность, исходящую от назойливого детектива, просил простить свою забывчивость и сказал, что уже находится по дороге в аэропорт. Секретарь пожелала счастливого пути, а на вопрос о состоянии дел, со вздохом ответила, что пока нет никаких положительных изменений. Похоже, их дела обстоят как нельзя хуже, но вряд ли его присутствие в офисе может, как - то на это повлиять. Одному Богу известно, добавила она, что сегодня или завтра произойдет со стоками. А если случится чудо, или возникнет какой-то спасительный вариант, уверена, он сможет включиться в работу, откуда бы то ни было.
Доктор вошел, как только закончился разговор. Подслушивал что ли, - подумал Серж.
- Итак, - вопрошающе взглянул на Сержа, - вы согласны?
- Собственно, я не очень понял суть предлагаемого эксперимента, но если это может ей помочь, я сделаю все, что от меня зависит.
- От вас зависит только одно, согласиться на увлекательное путешествие - перелет души в Мир Иной. Обычно, оттуда не возвращаются, но вы вернетесь и, если все пройдет удачно, найдете душу вашей подруги, а значит, вернете ей жизнь. Вы идеальный вариант для этого. Во первых, она чувствует ваше присутствие, даже, смею предположить, любит вас, а иначе не произошел бы рывок сегодняшней ночью, во вторых, ваша душа вчера уже попробовала упорхнуть, но мы ее удержали. Но хочу вам сказать, наши души испытывают сильное притяжение Того Мира. Попробовав раз, они стремятся туда опять и опять. В конце, концов, там их дом. Мне бы хотелось узнать, что вы помните из той недолгой прогулки по окрестностям Потустороннего. Встретились ли вы там с миссис Бакли? Что делали, о чем говорили? Все это важно, что бы выбрать правильное направление поиска. Кстати, она вам снится? Если да, то как?
Серж ответил не сразу, стараясь осознать услышанное. В голове вертелось предупреждение Аннет, - Ты должен уехать из больницы не позже полудня. Часы показывали без четверти двенадцать. Он посмотрел на доктора и сказал, - Мне надо сейчас уйти.
- Так вы отказываетесь?
- Нет, я сделаю это, но не сегодня.
Доктор повернулся и пошел к двери, - Но учтите, у нее мало времени и сил. Может не выкарабкаться.
-Постойте, доктор, - крикнул Серж ему вслед, - я завтра вернусь, и сделаю все, что нужно. А ее я видел в реке. И потом, во сне, тоже река и она стояла посреди воды. Что это?
Доктор повернулся и мрачно произнес, - Поторопитесь.
Серж выехал за больничные ворота и помчался в сторону города. Через пятнадцать минут в эти же ворота въехала, видавшая виды, Тойота, из которой вышел крупный пожилой мужчина.
Он прошел к больничному корпусу, на ходу поздоровавшись с медсестрой, и постучался в дверь с табличкой “Доктор Робинс”. Ему разрешили войти.
- Привет Мэтт! Проходи, садись.
За столом сидел доктор. Они поздоровались. Детектив Мэтт Девис, а это был он, расстегнул ворот рубашки и спросил
- Ну что нового? Как она? Мне сказали, что он улетел. Похоже, не в нем дело.
Доктор усмехнулся и бросил на стол больничную карту, в которой были описаны всякие медицинские подробности, связанные с внезапным сердечным приступом, произошедшим на территории больницы с неким мистером Сержем Сагрине.
- Он недавно уехал, но обещал вернуться. В принципе, он согласен. Посмотрим. А она то, она. Я думал, сама выскочит, когда он к ней прикоснулся. Знаешь, он так торопился, словно знал, что вы можете встретиться.
Детектив выглядел озадаченным.
- Слушай, - а куда он мог рвануть, ведь не на работу? - спросил детектив, - Там его не ждут. Хотя, честно говоря, был удивлен, когда сказали, что уехал. Билеты он заказывал для нее, я проверял. Но финансовые дела Компании настолько паршивы, как видимо, и его собственные, что он должен просто не отходить от кнопок “купить”, “ продать”.
- Вот это, как раз, то ,что нам нужно, - воодушевлено заметил доктор, - значит, она ему дороже. Редкий случай. С нею понятно – женщина. Хоть и полумертвая, а завелась с пол-оборота, а для мужчины не типично.
- Ну, ты мне, как доктор объясни, почему она на мужа своего не реагирует. Он, этот Бакли, готов не то, что душу, жизнь за нее отдать, а она не отвечает.
- Слушай, Мэтт, а ты сам то, когда Туда ходил, когда пытался дочь вернуть, что произошло, помнишь. Не тебя она ждала, не твою душу, а того, с кем хотела быть, но не могла, кого ты из дому выгнал. Вот и Аннет зацепилась душой за невозможное. Им в этом мире не быть вместе, а в том могут. Как только он туда провалится, она вцепится в него, не отдерешь. Вот и выплывут оба. Ты же знаешь, сколько попыток было выудить оттуда хотя бы одного. Не получалось, а знаешь почему – это Его промысел, это Он решает, вернет или нет и, главное, когда. Но я понял в чем фокус. Сработать может только такой вариант, когда они вместе в реальном мире жить не будут. Это тоже одна из гениальных шуток Творца. Только нарушение запрета, преодоление расстояния, соединение несоединимого, рождают сильнейший импульс Любви, и только он может соперничать с Его силой. И дело тут не в муже или жене, там тоже есть место импульсу, особенно перед разрывом. В данном случае, они идеальная комбинация – стойкое многолетнее притяжение, подогреваемое тем, что не суждено. Если сейчас получится, поймем механизмы, сможем возвращать души, воскрешать людей. И дочь тебе вернем. Подожди ка , а парня ты ее нашел? – спросил строго доктор, - Он, кажется, грозился на себя руки наложить, после ее отравления. Это ведь ты их тогда накалил, довел до взрыва. Не было бы твоих угроз, что засадишь мальчишку в тюрьму, не возник бы импульс. Твоя Кэри не натворила бы глупостей и не лежала бы почти год без движения. Извини, но ты можешь ей помочь, только тем, что заманишь мальчишку ко мне.
Мэтт посуровел и наклонил низко голову. Лысина покрылась испариной, он процедил сквозь зубы, - Нашел паршивца. Жив, здоров. А если и отправится на тот свет, только обколовшись. Да не думает он о ней, ему доза нужна. Какая любовь, импульс…
- Приведи его сюда, слышишь, - доктор начинал раздражаться, - Учти, наркотики не уступают деньгам. Если Кэри окажется для него важнее этой дряни, то наше дело верное.
Детектив кивнул, но добавил, - Сначала попробуй этого финансиста. Вдруг он чего-то там разузнает и расскажет. Может он, и девчонки моей душу выманит. Если не согласится, то я его сам на тот свет отправлю.
- Не говори глупостей, - доктор сочувственно посмотрел на детектива, - Будем надеяться, что завтра он придет. Аннет в таком состоянии протянет не больше недели, а, может, и меньше, сильное угнетение дыхательной системы, кровообращения. Будем надеяться, что успеем, иначе ищи, свищи ее душу грешную.
Серж, не включая света в квартире, зашторил окна. Позвонил жене, поговорил с детьми. Они хорошо отдыхали , много купались, загорали, объездили побережье, особенно понравилась Корсика. После разговора осталось неприятное ощущение, что он как-то наигранно восторгался тем, что слышал от них, и на языке все время вертелось предложение продлить отпуск. В конце концов, он спросил, не хотят ли они задержаться на недельку, но все хором закричали, что очень по нему соскучились. Через пять дней он должен был их встретить.
Натыкаясь в темноте на мебель, он добрел до кухни и открыл холодильник. Там было не пусто, но противно. С момента отъезда семьи, он ни разу не ел дома. Подумал, что надо бы все выбросить и откупорил бутылку вина. В шкафу нашел консервированную кукурузу и чипсы. Вспомнил докторский спич по поводу вредных привычек и налил полный бокал любимого бордо. Путь к компьютеру прошел, не пролив ни капли, но когда на экране увидел острые углы графиков сегодняшних торгов, сорвавшихся до такой низкой цены, которую он не помнил за двадцать лет, то бокал выпал из его рук. Пробежав дрожащими руками по клавиатуре, он убедился, что сегодня потерял все. Все, что зарабатывал, строил, покупал, чем гордился и ценил. Надо было что-то предпринимать, подумать о вариантах, проанализировать ситуацию, но мысли путались, а главное, не покидало ощущение, что, преследующий его в последнее время рок, уже внутри дома и сейчас стоит за спиной. Он резко повернулся – в глубине комнаты зиял черный провал двери.
- Хочешь меня достать, да? Все забрать? Бери, но начинай с меня, - заорал он в темноту. Осушив из горлышка бутылку, откупорил другую и завалился на диван.
Аннет села в ногах, обхватила руками подушку. Он хотел встать, но она не дала.
- Ты спишь и видишь меня во сне, - сказала, коснувшись прохладной ладонью его лба. Голос звучал издалека, глухо и слабо. Темные тени легли под глаза, щеки втянулись. Ее полупрозрачный силуэт почти растворился в сумраке. Он протянул руку, и рука прошла в пустоту.
- Мне плохо без тебя, - прошептал, стараясь вглядеться в ее очертания.
- Тебе просто плохо. Я пришла помочь. Помнишь, сказала, что вижу на день вперед. Пока только на день, но и этого может оказаться достаточным. Если улечу выше, увижу дальше, но боюсь. Завтра ты сможешь вернуть потерянное, и заработать в десять раз больше. Постарайся не упустить ничего из того, что надо сделать. У меня очень мало времени. Запоминай…
Утро прорезалось в щели жалюзи , располосовав тело спящего Сержа. Он с трудом вытянул, затекшие в неудобной позе конечности. Всю ночь провел, скрючившись на диване, стараясь не потревожить Аннет. Перед тем, как открыть глаза испугался, что забыл сон, а в нем что-то очень важное. Она говорила, о чем? Господи! Он вспомнил мгновенно и ясно. Неужели это может оказаться правдой? Следуя ночным рекомендациям, подошел к компьютеру и сделал первый ход. Уже через пару часов понял, что Аннет спасла его и его семью. Он стонал от восторга. Каждая минута приносила тысячи. Зная наверняка , что сегодня можно ждать от каждого стока, он выигрывал продавая и покупая. Скоро стало ясно, что можно остановиться. Выигрыша хватило бы пристойно прожить оставшуюся жизнь, но остановиться он не смог. От компьютера и телефона он отошел только после окончания торгов. Счастье теплым маслицем разливалось внутри. Захотелось вкусно поесть, выпить. Он решил позвонить в любимый ресторанчик и заказать ужин, как вдруг сознание царапнуло ощущение, потери. Когда вспомнил, то кинулся к телефону и набрал номер больницы. Ему ответили, что доктора Робинсона не могут позвать, так как он занят и находится сейчас в реанимационном отделении. Серж выскочил из дому.
Закатное солнце пыталось раскрасить уже по-осеннему бесцветные тучи, набухшие свинцовой тяжестью собирающегося дождя. Ливень обрушился, забарабанив остервенело по капотам машин, медленно ползущих в чудовищной пробке. Серж посмотрел на часы и еще раз набрал доктора. Ответ был тем же – доктор в реанимации.
- Сейчас он там, возле нее, - пронеслось у него в голове, - Он спасает ее, он должен спасти. Я помогу, я скоро буду. Как его предупредить?
Опять набрал номер больницы. Ответили не сразу. Серж просительной скороговоркой умолял сообщить доктору , что мистер Сагрине в пути, застрял в пробке, но он будет, обязательно будет. Трубка равнодушно ответила, что постарается передать, и связь прервалась.
Вместо получаса, путь растянулся в двухчасовое переползание с улицы на улицу. Когда Серж, наконец, подъехал к больничной стоянке, к машине подошла женщина с большим черным зонтом. Это оказалась круглолицая медсестра, которая, судя по промокшей одежде, давно его тут караулила. Она попросила следовать за ней и не задавать вопросов. Обогнув торец дома, женщина потянула его за рукав, и они оказались в довольно темном , пахнущем сыростью помещении. Неоновый луч фонарика, чиркнул по железной лестнице.
- Нам наверх, - определила направление, вскинув голову. Серж пошел за ней, пытаясь не споткнуться на скользких ступеньках.
-Куда и зачем мы идем? – спрашивал он себя, - Как – то странно ведет себя вся эта больничная команда. Выживший из ума доктор, гоняется за душами, медсестра, похожая на ведьму , завела, черт знает, куда. Предложили какой-то дикий эксперимент. Какие, вообще, души! Кто их видел? Прикрывают свою беспомощность сказками. Меня, в конце концов, интересует только, жива ли Аннет, и что они конкретно могут для этого сделать. Если нужны деньги, ничего не пожалею, а все остальное, пусть оставят в покое. Сколько можно идти в этой темноте, прямо, какой-то путь в Преисподнюю!
Впереди открылся светящийся прямоугольник двери. Они вышли из темноты и глаза ослепли от лампового солнца. Постепенно он стал различать, что находится в галерее зимнего сада. Над маленьким фонтанчиком , заросшим плющом, кружились разноцветные бабочки. Глянцево - яркие цветы переплетались с мясистыми плодами на фоне зеленого лабиринта искусственного ландшафта. Сержа подвели к беседке, где у стеклянного столика сидел доктор. Он выглядел уставшим и потерянным. Перед ним стояла початая бутылка вина и два бокала. Молча налив Сержу, он предложил выпить. Выпить за упокой души Аннет Бакли, которая, много любила, а, значит, Там ей простится то, чего тут не прощают.
Серж застыл с бокалом в руке, а доктор продолжил. Он подробно рассказал, как долго они боролись за ее жизнь, как она уходила и возвращалась, давала и отнимала надежду. Как неожиданно собрала последние силы, когда в реанимацию зашла сестра и передала, что мистер Сагрине в пути, но не удержалась, отпустила, выронила ниточку, за которую держалась. Теперь она уже далеко, уже не вернуть, опоздали.
Серж выпил и, посмотрев в глаза доктору, сухо произнес, - Я сожалею о случившемся. Вероятно, вы сделали все, что могли, что было в ваших силах, ведь вы не Господь Бог, хотя вчера вы почти утверждали обратное. Теперь, после ваших бредовых обещаний и предложений, я чувствую себя глупо, как будто из-за меня миссис Бакли отправилась на тот свет. Советую, впредь, не играть на чувствах людей, которые готовы все отдать, что бы их близкие остались живы.
Доктор кивнул, - Вы правы, конечно, я ошибался. Ничего бы не вышло, она поняла это раньше. Теперь, послушайтесь моего совета – сегодня вам лучше остаться тут, во первых у меня есть основания полагать, что ваше сердце опять барахлит. Мне не нравятся ваши бледность и синева на губах. Кроме того, вам угрожает реальная опасность и будет лучше, если вы на время скроитесь.
Серж нервно хохотнул, - Нет, вы, определенно, сумасшедший, и даже опасный сумасшедший. Зачем все это, от кого и от чего я должен скрываться?
- Поверьте, есть причины.
- Я вам не верю, - отрезал Серж.
- Тогда, сестра вас выведет тем же путем, что вы проделали, идя сюда.
- А что, тут нет другого выхода?
- Для вас нет.
Мэтт Девис уже пять часов сидел возле центрального входа, ожидая Сержа. Он находился в больнице с утра, собственно, с утра он его и ждал. Все было готово для эксперимента еще до полудня. После обеда состояние Аннет стало ухудшаться, Дэвис нервничал и не понимал, почему бы доктору ни поторопить “Ловца”, так он его теперь прозвал. Но Робинс не собирался этого делать, объясняя, что никакого давления, только желание и добрая воля. Когда стало ясно, что Аннет уходит, он, страшно матерясь, поклялся наказать этого парня. Он видел убитых горем мужа и дочь Аннет. Он все время задавал себе вопрос, почему ее душа не захотела удержаться ради них. Почему доктор так уверен, что никто из них не смог бы ее вернуть.
Его дочь Кэри лежала в палате этажом выше. Он каждый день заглядывал в ее неподвижное лицо и всякий раз надеялся, что увидит в нем знак возвращения. Иногда казалось, что восковая бледность исчезла, что порозовели губы, и на них появилась тень улыбки. Он подолгу разговаривал с ней - так советовал доктор, да и ему самому хотелось. Раньше поговорить не получалось, она проживала свою безумную подростковую жизнь и редко дослушивала до конца то, что говорил отец. Сегодня он рассказал, как не удался эксперимент, но добавил, что все сработает, если…
Если ее дружок захочет, а если не захочет, то тогда он его точно посадит.
Доктор постучал по спине детектива, выведя того из глубокой задумчивости.
- Все сидишь, ждешь? А зачем? Что ты собираешься ему сказать? Он ни в чем не виноват, ни в нем дело. Она сама не захотела. Я, наконец, понял это, когда Сагрине опоздал, и я даже догадываюсь почему. Скорее всего, она ему помогала отыграться, а потом, может быть, захотела еще выше взлететь, чтобы дальше увидеть и там ей открылось что-то такое , после чего передумала возвращаться. Что это, мы не узнаем. Но ей оттуда виднее. Может, она его уже там ждет. Я ведь часто замечал, случается так - человек уже по всем признакам не жилец, уже не надеешься и вдруг чудо – а это, его душа поднялась высоко и прозрела. И увидела она, что есть еще незаконченная работа в этом теле. Помню случай с одним пациентом. Уже ничего не ждали, кроме конца, да и никто его, собственно, тут и не стремился удержать, кроме докторов, разумеется. Человек был тяжелый, многим жизнь испортил, а у многих и отнял, так вот… не тут то было, вернулся, еще лет двадцать прожил, а знаешь для чего, душу свою на изнанку выворачивал, писателем знаменитым стал, потому и вернулся. А этого Сагрине, оставь в покое и бойфренда твоей Кэри тоже. Если душа твоей девочки поймет для чего, то найдет дорогу домой.
Среди ночи Серж проснулся от странных звуков. В ушах стоял звонкий смех, лепет, шушуканье и возня. Казалось, что где-то затевается веселая игра и его вот, вот туда позовут.
Очень хотелось встать. Тело и голова были легкими от удивительного состояния, лопнувшей внутри оболочки. Близко, очень близко зазвенел тонкий девичий голосок. Серж хотел, было посмотреть, откуда он доносится, но не смог повернуть головы. А голосок звал, манил. Наконец он ясно расслышал слова, - Ну чего ты застрял! Руку, руку давай! Он изловчился, потянулся и почувствовал, как невероятная сила оторвала его от кровати и стремительно увлекла за собой. Он летел над землей, среди тысяч, а может, миллионов светящихся пузырьков. Они сталкивались и разлетались, кружились и падали. Он знал, что летит рядом с ней. Не видел этого, не чувствовал, но знал. Было хорошо, как никогда раньше. Хорошо, потому что теперь навсегда.
Алена Жукова. Торонто. 4 ноября 2004.