Жопа!

- Ерунда.
- Что «ерунда»? – не понял Витек и округлил свои бесстыжие рыжие глаза.
- Врешь ты все, - пояснил я. На самом деле мне больше всего на свете сейчас хотелось, чтобы все, о чем он сейчас врал, было правдой.
Эта прекрасная барышня, которую я заприметил еще в прошлый свой приезд у Ляльки на именинах, оставила неизгладимое впечатление в моей любвеобильной душе. Но она, увы, была занята, и даже собиралась за кого-то там замуж,  потому я счел ненужным соваться и расходовать зря свое обаяние и время.
- Да чтоб я сдох! – кипятился Витек. – Чтоб я сдох, если я вру! Сам слышал, как она Ляльке говорила!
- Да ладно, ладно, верю.
- Серьезно, говорила! – не унимался он. – Говорит: «Лялечка, кажется, Игорь вернулся…», а Лялька: «Да ты что, обалдела, как он может вернуться?»…
- А Игорь – это кто? – поинтересовался я.
- Ну, этот, бывший ее…
- Чей? Лялькин?
- Да нет, Менчишиной! Это она тебя увидела в кинотеатре и решила, что ее Игорь вернулся, и Ляльке сказала…
- Он что, уехал куда-то? – перебил я Витька.
- Да нет, он умер в прошлом году. Так вот, она Ляльке сказала…
- Подожди, как умер?
- Ну, умер и умер! Обыкновенно.
- Он что, болел?
- Да, болел! – выкрикнул Витек, вконец раздосадованный моей непонятливостью. – Болел, на голову! Такой же ненормальный был, как и Менчишина. Придурок редкостный и, кажется, наркоман. Да ну его! Так вот, а Лялька  с ней дружила раньше крепко…
- Ну а я-то тут причем? – уже разочарованно, совсем запутавшись, взвыл я. – Ты же сначала говорил, что я ей нравлюсь!
- Э, нет, теперь ты врешь! Я тебе ничего такого не говорил!
Здравствуйте, пожалуйста, уже не говорил! Мне отчаянно хотелось двинуть Витька как следует, чтобы он престал морочить мне голову. Это, видимо, отразилось на моем лице, потому что Витек отодвинулся и продолжал уже более спокойно:
- Юрик, ты послушай меня спокойно, ибо ты не прав. Я сказал, что тебе стоит только захотеть, и ты ее сделаешь, а это две большие разницы.
- Но ты сказал, что она сама будет не против…
- Да, сказал. Но я не говорил, что ты ей нравишься!
- Тогда я ничего не понимаю! – заорал я. – Ты мне только скажи, можно мне к ней подъехать или нет, есть у нее кто-то или нет, и все!
- Можешь! – Витек заорал в ответ. – Вот именно ты и можешь, а больше никто! Только подумай, надо ли тебе это! У Менчишиной с мозгом не все в порядке! Она всегда была немного того! - он довольно сильно двинул себя по лбу. – А после своего Игоря совсем крышей поехала! Смотри, вляпаешься во что-нибудь, рад не будешь!
- Да ладно тебе, - смягчился я. – Это уж мое дело.
- Слушай, - Витек мне хитро подмигнул. – А давай я тебя с одной барышней познакомлю…
- Спасибо, как-нибудь потом, - быстро сказал я, предвкушая свое многообещающее знакомство с Менчишиной.
На мой взгляд, она была очень красива: бледнолицая брюнетка с огромными глазами, точеной фигуркой и низким голосом. Ее я помню очень хорошо, а вот ее спутник представляется мне сейчас какой-то расплывчатой тенью без лица и без имени. Ах, да, Игорь…
- Вить, а с чего ты взял, что у нее с мозгом проблема? Она что, дура?
- А что, умная, с таким идиотом встречаться?! Он ее бил, и очень неслабо, хочу тебе сказать…
- Девочка страдает мазохизмом?
- Вряд ли, не обольщайся. Просто любила его, наверное.
- А он?
- Он? – повторил Витек. – И он ее. Он из-за нее умер.
- Как это «из-за нее»?
- Очень просто. Выгнал в очередной раз, а она не вернулась. Он и того.… Сам.
- И часто он ее гонял?
- Да постоянно.
- Я бы на ее месте давно его к черту послал!
- Ты не знаешь Менчишину!  Он же ее знаешь, как выдрессировал! Она у него как собачка на задних лапах бегала. Еще извинялась и умоляла взять обратно!
- Ты-то откуда это все знаешь? – не поверил я Витьку.
- Она все Ляльке рассказывала, говорю тебе, они очень дружили раньше…
- Э-эй, мальчики! – раздалось из прихожей, и я понял, что это вернулась Лидка, Витькина сестра.
- Тсс, - прошептал Витек, - я тебе ничего не говорил.
Я молча кивнул.
- Ну, чем занимаетесь? – она принесла с собой ромашки и кучей свалила их на стол.
Мы растерялись.
- Ага, - понимающе подмигнула она мне, - … сплетничаете?
- Ну да! – возмутился пойманный с поличным Витек, - Это вам, барышням-институткам только бы посплетничать!
- Ой-ой-ой! – ехидно запричитала Лидка. – Да знаю я, что вы тут обсуждали! Не было бы у меня брата, могли бы мне еще лапшу на уши повесить, а так – дудки! Ну? – она придвинула стул и уселась напротив меня, - кто заинтересовал нашего столичного мачо? Кто эта несравненная красавица и умница?
- Заткнись, Лялька, - пригрозил Витек, показывая сестре кулак.
- А что я сказала? – обиделась она, резко встала и, вихляя стройными бедрами, удалилась на кухню.
- Совсем от рук отбилась, малая! – пожаловался Витек, кивая ей вслед.
- Ага, - я понимающе кивнул, хотя «малая» была младше брата на каких-то три минуты.
- А, Юрка, - Лидка снова нарисовалась в дверном проеме. – Тебя на день рождения приглашают.
- Меня? – удивился я. – Кто?
- Ирка Иванова, помнишь?
Я задумался. Никакой Ирки, а тем более Ивановой я знать не знал, не то, что не помнил.
- Ну, это не важно, - затарахтела Лидка. – Просто пойдешь с нами. Подарков никаких тоже не надо, разве что деньги.… Сегодня вечером, в «Руслане». И тусня будет вся тебе знакомая: Лысый, Серега со своей половиной, Петров, Генка с Олькой с третьего этажа,…
Я нехотя скривился. Когда давно не общаешься с друзьями, не учишься с ними вместе и не видишься каждый день, встречаться неинтересно и как-то даже грустно, даже если это твои друзья детства. С Витьком и Лидкой мы встречаемся часто, потому что дружат наши родители, и мы постоянно ездим друг к другу в гости не только по праздникам.
- … Вика Громова, - продолжала перечислять Лидка, - Березин, Менчишина, Кравцов с Мухой…
При упоминании магической фамилии Менчишиной я тут же согласился.
- Ну, вот и молодец, - одобрила Лидка. – А то третий день сидишь сиднем, никуда не выходишь! Дай я тебя поцелую! – она подлетела ко мне, вытянув трубочкой губы.
- У, свинота! – отпихнул ее от меня Витек. – Смотри, ты его всего помадой испачкала!
- Па-а-адумаешь! – беззаботно протянула Лидка, сверкнув рыжим глазом. – Ему, может, нравится!
- Как же! Ты в зеркало-то смотришься, рыжая?
- А сам! – взвизгнула Лидка. – Ты на себя посмотри! Наградил Господь родственничком!…
- Но-но!
- Да ладно вам, - сунулся я. – Вечно вы ругаетесь из-за ничего! Оба вы рыжие и конопатые, убили дедушку лопатой!
- Что?! – в один голос завопили близнецы и кинулись на меня. – Ах ты, бледнолицая собака! Сейчас мы с тебя скальп твой блондинистый снимем и засушим на память!



- Она ненормальная, ты можешь это понять? Чокнутая! У нее с головой не все в порядке.
- Да брось! С чего ты взяла?
- Господи, с чего я взяла! Да это все знают! Ты спроси, у кого хочешь, тебе кто угодно подтвердит, что она сумасшедшая!
- В каком смысле «сумасшедшая»? Она что, землю ест, на людей кидается?
- Да ни на кого она не кидается!
- А что же она тогда делает?
- Ничего она не делает!
- Почему же «сумасшедшая»?
- Ой, да иди ты к черту со своей Менчишиной! Пойди и сам у нее спроси!
- Ну и пойду!
- Слушай, - Вика Громова приблизила ко мне свое скуластое красивое лицо. – Может, ты тоже, того? – она выразительно постучала согнутым пальцем по столу. – А?
- Может быть, - согласился я и встал из-за стола.
- Дурак, - проводила меня Вика непонимающим, уязвленным взглядом.
«Натуральный дурак, - мысленно согласился я с ней. – Далась мне эта Менчишина! Тем более, что Вика, она мне это ясно дала понять, совсем не прочь меня полюбить. Ну да ладно: Менчишина, так Менчишина, будем следовать ранее намеченному плану. А этой красивой дамочке мой молчаливый отказ только на пользу пойдет, уж слишком она уверена в своей неотразимости».
Я подошел к танцующей Лидке, чмокнул ее в щеку и попросил:
- Ляль, будь зайкой, познакомь…
- Что я слышу! – изумилась пьяная от вина и музыки Лидка. – Кто же эта счастливица?
- Вон та, - я указал на шапку вороных кудрей у окна.
- Менчишина? – разочарованно протянула Лидка. – Да она с тобой даже разговаривать не будет.
- Это почему же?
- Потому что ты примитив. И вообще, - прогнусавила она, явно кого-то передразнивая, - не лезь не в свое дело, это не твоя территория…
- Урга – территория любви! – сделал я страшные глаза, чтобы рассмешить Лидку и не дать возможности и ей распространиться на тему Менчишинской ненормальности.
Повадились они все рассказывать мне, что Менчишина с мозгами не дружит! Жениться я не собираюсь вроде, а тем более на этой провинциальной красавице. Нам ее ненормальность вовсе даже не помеха. Красота вообще, сама по себе, уже явление ненормальное, а уж такая… тем более!
- Так что, Ляля, устроишь мою презентацию?
- Юрчик, иди-ка ты… сам, знаешь ли, знакомься. Я не хочу себе портить настроение. Просто…
- Понял, - оборвал я ее и направился к Менчишиной. Глупо было бы надеяться, что кто-то все добровольно сделает за меня, особенно не страдающая альтруизмом Лидка.
Менчишина сидела совершенно одна и с отсутствующим видом потягивала из бокала шампанское. Я присел за ее столик:
- Можно?
Она не ответила. Скорее всего, даже не услышала.
Я, как ни в чем не бывало, наполнил свой бокал, чокнулся с ее и выпил. Она удивленно на меня уставилась. Я – ноль внимания, взял себе отбивную и принялся ее методично кромсать ножом.
- Тебе чего? – низким с хрипотцой голосом спросила она.
- Ничего, - ответил я, разглядывая ее вырез на платье. – Вот, мяса съесть решил.
Она не улыбнулась, даже не сморгнула, продолжая смотреть на меня во все глаза.
- Нигде больше не осталось, да? – через минуту участливо поинтересовалась она, но выражение глаз осталось тем же, напряженно выжидающим.
- Ага, - согласился я и принялся за вторую отбивную. – Все, что не зъили, то понадкусывали.
- А ты кто? – осторожно спросила она, придвигая мне тарелку с мясным рулетом.
- Я – это я, - ответил я с набитым ртом. Потом прожевал и залепил: - И вообще, не лезь не в свое дело, это не твоя территория.
Ее и без того огромные глаза распахнулись на пол-лица:
- Игорь?
Ага, кажется, я перестал быть для нее примитивом. Поиграем в переселение душ? Да хоть в марсиан, хоть в индейцев, зайка, поиграем, кто заказывает  - тому и счет принесут. Так, обычно, бывает?
- Ты куда? – испугалась она, когда я встал из-за стола.
- Пойду покурю. Идем со мной.
- Я не курю.
- Да? С каких это пор?
Я действовал наверняка. Мне совершенно неизвестно, курит она или нет, но, как истинный индеец, я доверяю своей интуиции. Вот, сейчас она скажет, что вчера бросила.
- С сегодняшнего дня, - подтвердила она мои ожидания.
- Идем, - я пошел к выходу из ресторана и даже не обернулся, я знал, что она пойдет следом.
На улице было прохладно и сыро. Мы вышли раздетыми. Она в легком сиреневом платье. Я протянул ей сигарету.
- Прикури, - попросила она.
Я прикурил, она блаженно затянулась. Ее лицо казалось некрасивым в вечерних сумерках, глаз почти не было видно, но я знал, что она пристально разглядывает меня.
- Как дела? – спросил я, только для того, чтобы что-нибудь спросить.
Она молча курит, выдыхая аккуратные дымные колечки. Меня вдруг посетило чувство, что я делаю что-то не так. Меня сбивает с толку эта напряженная атмосфера ожидания, так мало подходящая для первого свидания. Да, очевидно, сегодня мне уже ничего не светит. Остается только пожалеть о бездумно отвергнутой Вике Громовой.
- Ты меня все еще любишь? – неожиданно спрашивает она и заглядывает мне в лицо. – Любишь?!
Я молчу, а она в ужасе от моего молчания, хватает меня за лацканы пиджака и встает на цыпочки:
- Игорь!
- Успокойся, - я разжимаю ее пальцы и задерживаю в своих руках холодные ладони. – Ты, главное, не нервничай. Ибо нет ничего в этом мире, ни на земле, ни под землей, ни в воде, ни в небесах, ради чего стоило бы волновать свой желудок!
- Что? – она оттолкнула меня, и глаза ее дико сверкнули. – И это ты мне говоришь?
Она развернулась и бросилась в темноту. В три прыжка я догнал ее, схватил за руку и зло крикнул в лицо:
- Истеричка!
- Скотина! – прошипела она и попыталась укусить меня за руку.
- Стой, дура! – и я ударил ее по лицу, сам не знаю зачем.
Ее черная голова мотнулась в сторону, и пряди волос закрыли лицо, она повисла у меня на руке.
- Ты что?! – я тряхнул ее, испугавшись, что она потеряла сознание.
- Да? – она тут же выпрямилась, и, когда откинула волосы, я увидел на ее губах улыбку. – Спасибо.
- Ты чокнутая! – сказал я, глядя ей в лицо и холодея от этой улыбки.
- Разве это для тебя новость? – улыбнулась она еще шире, и мне стало совсем не по себе. Она взяла меня под руку:
- Пойдем, это надо отметить.
- Что «это»? – испугался я.
- Твое возвращение.



Я пью, потому что я в шоке. Нет, я в шоке, и поэтому я пью.
Она сидит напротив, вертит в руках серебряный ресторанный нож и думает о чем-то своем. Я тоже думаю. Я думаю о том, что только что произошло. Я ударил ее. Ударил! Да я и видел-то ее сегодня толком в первый раз! И планы у меня насчет нее были совсем другие.… Вот кретин! И ведь предупреждали же меня: не суйся, не лезь не в свои сани, идиот. Вот теперь сиди и почесывай свою бедовую голову, и не знай куда деться, под какой стол, под какую землю провалиться от стыда. Захотелось большой и чистой любви на сеновале? Индеец недорезанный.
Но ведь не будь этой пощечины, она убежала бы от меня, сиреневое платье слилось бы с лиловой темнотой переулков, и черта с два мы бы тут сидели сейчас. Это я так успокаиваю свою джентльменскую совесть, а какое-то десятое чувство мне шепчет: « да хоть бы убежала, меньше было бы забот».
Я смотрю на ее впалый висок, на голубую жилку, пульсирующую под кожей, и уже больше ничего не хочу. Нет, вру. Отчаянно хочу убрать поскорее отсюда свою задницу и, по возможности, забыть этот досадный инцидент навсегда. Как хорошо, что мы переехали отсюда! Я бы не смог жить тут, в этой жопе. Любить провинциальных красавиц, гулять с ними по берегу речки-вонючки, а потом приглашать в этот третьеразрядный ресторан, чтобы показать особый шик.
Тоскливо озираюсь вокруг и вижу прекрасную Вику в обнимочку с пьяненьким Сашкой Березиным, и опять начинаю ругать себя последними словами.
- Можно я тебя провожу? – она ласково накрывает ладонью мою руку.
- Куда проводишь? – пугаюсь я очередных сюрпризов.
- Домой.
Она говорит так, как будто привыкла провожать мужчину домой. Но, ешкины рукавицы, что за мужик позволял ей это!
- Зачем тебе?
- Я хочу знать, где ты живешь. Ты ведь не живешь уже на Цветочной?
Я отрицательно покачал головой и предложил:
- А может, наоборот?
- Что? – не поняла она.
- Может, я тебя провожу?
- А тебе зачем?
- Я тоже хочу знать, где ты живешь.
- А разве ты не знаешь?
Ее удивление столь искренне, что я еле нашелся:
- Будем считать, что я забыл, ладно?
- Ты меня балуешь, - объявила она и загадочно улыбнулась.
Я мысленно взвыл от тяжести навязанной мне роли. Но, слава Богу, я еще не настолько пьян, чтобы не воспользоваться представившимся вдруг шансом спастись. А что, провести ее домой и избавиться, наконец, это идея!
- Ну что, пойдем? – я встаю.
- Ты иди, я сейчас, - она что-то ищет в своей сумочке.
Неужели решила попудрить носик? Но мне не смешно. Я выхожу на улицу и с наслаждением вдыхаю прохладный воздух. Ну, где она там? Я еще надеюсь вернуться и посоперничать с Березиным.
- Идем, - она неожиданно возникает за моей спиной и просовывает свою тонкую руку под мою.
От нее пахнет чем-то горьковатым.
Мы идем темными переулками и молчим довольно долго.
- Чего молчишь?
Она отвечает капризным тоном:
- Так хочу!
- Совсем от рук отбилась, - выражаюсь я словами Витька и слегка прижимаю к себе ее руку.
- Отбилась, - с отчаянием повторяет она, коротко всхлипнув. – Конечно, отбилась, тебя ведь так долго не было…
Вот только слез мне сейчас и не хватает!
Я останавливаюсь и обнимаю ее:
- Я пришел, не плачь.
Она напряженно замирает в моих руках.
- Я пришел, потому что ты нужна мне, ясно? Я пришел, чтобы сказать, что ты лучшая, слышишь?
- Не ври, - глухо говорит она в мой пиджак. – Не надо. Только я не виновата. Я любила только тебя, Игорь, ты же знаешь. Скажи, ведь ты не из-за этого? – она поднимает лицо и заглядывает мне в глаза. – Конечно же, нет! Я всегда знала, что ты это сделаешь, эгоист! И я знаю, почему ты вернулся! Ты хочешь взять меня с собой! Ты привык ко мне, как привыкают к своей тени, к послушной собаке… Ты думал, что сможешь без меня, и не смог. Пришел. А вовсе не потому, что я лучшая, вовсе не поэтому!
Она опять заплакала, и ее зябкие плечики затряслись под моими руками.
- А разве нет? Только ты не нужен мне теперь. Я слишком много страдала из-за тебя, ты не нужен мне. Ты же не себя убил, ты убил все, что было!
Они все, все вызверились на меня, кричали: это ты, ты убила его! И это притом, что я умирала от тоски по тебе, мне и без них было тошно жить. Убийца! Я убила тебя. Это же смешно, ха-ха-ха.
И за что? За то, что я любила тебя? За то, что терпела все: и побои, и внезапные вспышки беспричинной злобы? Изо дня в день видеть, как ты губишь себя наркотой, и молчать, что может быть страшнее? Ты думал когда-нибудь об этом?
Ты умер. Я страдала, да. Но все равно я была рада, что тебя физически нет, понимаешь? Я почти уже успокоилась. И я имею право спросить: зачем, черт возьми, ты опять пришел?! Какого хрена?!
Я протестующе шевельнулся, и тут получил довольно сильный удар в живот. Она отскочила и прижала руки к лицу.
- Ты чего? – не понял я.
Она шумно дышала и смотрела на меня черными провалами глаз. Я шагнул к ней и вдруг пошатнулся. Что за черт? Резкая, все не проходящая боль от удара вдруг приобрела очертания ручки ресторанного ножа. Того самого.  Он торчал из моего живота,  в сантиметре над брючным ремнем. Крови не было. Ноги неожиданно подкосились, и я стал валиться набок.
- Убирайся туда, откуда пришел! – крикнула она визгливым голосом и стала отступать в темноту.
- Вызови «скорую», идиотка! – из последних сил крикнул я.
Но крикнул очень тихо, захлебнувшись собой, отвратительно забулькавшим в горле….