Последний рабочий день недели, студеный ноябрьский вечер. На этот раз я решила провести его в кинотеатре. Подумала, что смогу отдохнуть, отвлечься от будничных проблем, посидев пару часиков в уютном кресле комфортабельного нового зала. Тем более, будучи человеком сугубо впечатлительным, мне легко удастся «отключиться», погрузившись в незамысловатый сюжет очередного «ужастика».
Запасаясь шоколадкой и Спрайтом, я направилась к месту просмотра. Еще издали я заметила некоторое оживления у входа в зал. Подойдя поближе, я поняла, в чем дело. Некий молодой человек явно нетрезвый перепирался с парочкой старушек, которых странным образом занесло на подобный фильм. И пока в зал никого не пускали, бабушки решили предпринять все меры, чтобы этот человек ушел, дабы не мешать просмотру. Однако охранник почему-то не реагировал на их просьбы. Наверное, просто не хотел связываться, так как молодой человек мало того, что был совершенно непредсказуем, да к тому же довольно силен. И, несмотря на то, что он еле держался на ногах, по-видимому мог дать достойный отпор любому. Уже тогда я заподозрила неладное.
Когда мы, наконец, заняли свои места и удобно устроились, ничто не предвещало «беду». Но тут откуда-то сзади послышались громкие шаги. Я обернулась – это шел он. Мужчина добрел до первого ряда (а надо вам сказать, что зал был маленький, рядов в девять), и, возвращаясь по лестнице вверх, начал вслух считать. Все замерли в ожидании, где же он сядет. Но я почти не сомневалась, что закон подлости опять сработает. Так и вышло. Он сел рядом со мной. Люди, сидящие перед нами и позади, тут же переместились подальше. На их счастье мест было более чем достаточно. Я же решила пока подождать, что будет дальше.
Мужчина, хоть и был жутко пьян, заметил открытый негатив со стороны окружающих. Он громко цыкнул, повернулся ко мне и сказал, да так громко, что слышали все:
- А Вы служили в Афгане?
- Нет, - пробормотала я на столь странный и неожиданный вопрос.
- А на Вас испытывали когда-нибудь психотропное оружие?
Тут я поняла, что если не пересяду, то его будут испытывать на моих нервах весь сеанс. И уже было встала, но тут в зал зашла девушка. Она робким шагом направилась прямо к нам.
- О! Иди сюда! – воскликнул мужчина, лишь заметив ее. Когда она села с ним рядом, она в охапку обнял ее и смачно поцеловал. Это уже было последней каплей в моем терпении, и я встала. – Видишь, нас здесь не любят! – снова громко сказал он мне вслед. Девушка при этом так и не обронила ни слова.
И только я уселась на последнем ряду, погас свет, и началась реклама. Его комментарии были слышны и здесь. Я надеялась, что с началом самого фильма он утихнет. Однако он еще громче начал выкрикивать свои возражения против плана операции, предлагаемого героиней, против выбора оружия и умения актеров стрелять. Остальные зрители лишь возмущенно переговаривались друг с другом, не решаясь прямо высказать ему свои недовольства.
Где-то на двадцатой минуте, наш герой встал со своего места и вышел на боковую лестницу. Затем он спустился, но уперся в закрытую дверь. Потом он поднялся наверх, но там никакой двери и вовсе не оказалось. Снова вниз, снова наверх. Залу уже было не до фильма. Ехидные смешки, громкий говор, всеобщее обсуждение. После нескольких неудачных попыток он уселся на крайнее место. Через пять минут он повторил свои поиски, но снова безуспешно. Когда же он встал в третий раз, охранник, который случайно зашел в зал, подбежал к нему и вывел его через дверь, которая, кстати, находилась наверху, но на другой стороне зала.
Когда он вернулся, обнаружилась еще одна проблема. В темноте он не мог найти свою девушку. С интервалом в пару минут он спускался по рядам. Кто-то, сидящий рядом сказал ему, чтобы тот сел уже, наконец, на свое место. На что тот громко ответил:
- А где она, я не вижу? Эх, ты где? – прогремел его голос.
- Здесь, - пискнул неуверенный голосок.
Наконец-то ему удалось сесть и успокоится. Оставшаяся часть фильма прошла спокойно. Зло как всегда было повержено, титры и конец.
Голубоватый свет фонарей освещал дорожку до моей остановки. Каблучки скользили по подмерзшему снегу, оставляя за собой небольшие вмятины на дороге. Странно, но мысли о том происшествии не выходили у меня из головы. Как говорится в таких случаях, было бы смешно, если бы не было так грустно. И безумно больно за поколения, отравленные войной. Среди моих знакомых к счастью нет, прошедших через этот ад, мне не известны эти истории. Однако каждый раз чувствую странное жжение в груди, встречаясь с бывшими солдатами, побывавшими там. Как в той песне – «недоношенный ребенок войны»… Будто бы они не возвращаются оттуда, даже если остались в живых. Их мысли, их память, их боль остается там, где погибли друзья, где пули царапали стены, где застывало и каменело сердце, где учились убивать. А даже не могу себе это представить. К моему счастью. Они, я думаю, тоже не хотели этого. Теперь не вернуть. Их растерзанные тела и души и на нашей совести.