1.
Он выехал из венского аэропорта в прекрасном расположении духа. Был замечательный летний день, компаньон улетел в Москву, и настроение было под стать погоде – прекрасное, удачливое, счастливое.
Все ладилось, жизнь улыбалась, дела были в полном порядке, и можно было не только с оптимизмом смотреть в будущее, но и активно лепить это будущее, создавать ту реальность, которую многие люди ошибочно принимают за случайно сформировавшуюся неким произвольным порядком, спонтанную, просто так получившуюся. На самом деле все, что происходит с нами и вокруг нас, редко является результатом случайного расклада вероятностей. Как горный поток выбирает себе русло не произвольным образом, а согласно силе тяготения и геологическому строению местности, так и наша судьба формируется под влиянием определенных, вполне конкретных законов. Удивительным казался бы факт, насколько хитро переплетено в нашей жизни все – и отдельные, индивидуальные потоки людей, и главные, глобальные потоки народов, стран, процессов, но тот, кто верит, что все в нашей жизни упорядочено и гармонично, не удивляется поразительной правде, сколь бы сложной она не была.
Игорю всегда претил слишком глобально-философский подход к трактовке жизни. Его любимый прием и, как он считал, реальный способ хоть как-то приблизиться к познанию истины заключался в максимально честной концентрации на собственных проблемах и на собственном эволюционном процессе. Глобальное может открыться человеку только через частное и, соответственно, открывается каждому по-разному, так что любые потуги объяснить «для всех», как именно устроен мир, изначально содержат в себе параметр искажения. Чем больше зацикливаться на глобальном в ущерб частному, тем меньше живой истины остается в такого рода категоричных утверждениях и «открытиях». Истина имеет бесконечное количество лиц. Так что Игорь любил работать над собой, справедливо полагая, что чем сильнее он разовьет собственные навыки и таланты, тем легче будет ему в жизни.
Его любимое высказывание звучало так: «Все будет именно так, как должно быть».
- Хотя, может быть, все будет совсем иначе, - добавляла всегда его старшая сестра, не лишенная чувства юмора.
Игорь не был фаталистом, но верил в Бога, и с тех пор, как покрестился, не только служебные дела его пошли в гору. Стало проще и спокойнее жить. Игорь с каких-то пор перестал бояться неудач, перестал переживать за исход дел и делишек, которыми всегда полна наша суетливая жизнь. Он понял, насколько правы умные книги, утверждающие, что надо исповедовать принцип мудрости неопределенности. Двигаясь по дороге, не надо волноваться наперед и переживать заранее, ибо нам не дано предугадать, что там - за поворотом.
Появилась уверенность, что он идет правильным путем, что гармоничным стало не только его отношение к жизни вообще, но и к себе самому. Игорь перестал смотреть на мир глазами эгоцентрика, как это свойственно подавляющему большинству людей. Теперь он знал, что он должен обслуживать этот мир в целом и рабочие ситуации вокруг себя в частности, делать то, что от него требовалось, гармонично участвовать в жизни, не пытаясь тянуть одеяло на себя. И у него прибавлялось сил, легче было решать проблемы, и каждый день начинать заново тот поход за простым человеческим счастьем, который не всегда дается нам с легкостью.
А самое главное – не покидала его теперь энергия, которая так нужна для решения мелких и крупных дел. Этой энергии у него с недавних пор было навалом, хотя и не совсем оставляло чувство озабоченности, которое было проявлением спокойной, раздумчивой бдительности. Так турист, отправляясь в поход, прекрасно знает маршрут своего движения и не переживает, если в какой-то момент ему придется немного отклониться от этого маршрута. Он несет в рюкзаке провиант и палатку и подготовлен первоклассно, но все же озабочен деталями – повезет ли с погодой? Будет ли достаточно дров? Не заедят ли комары?
Подпевая веселой песне, играющей на новой кассете, недавно присланной из Москвы, Игорь неторопливо двигался на своем синем «БМВ» по автобану А4. Впереди улыбались выходные, можно было немного поработать, но, вообще, звал Дунай, хотелось провести эти выходные с семьей и полностью отключиться от дел. Можно было не только пойти купаться, но и прокатиться на пароходе в Дюрнштайн, осмотреть развалины крепости, в которой некогда томился Ричард Львиное Сердце, отведать ликера из абрикосов, которыми так славится вся долина Вахау. Да мало ли как можно провести воскресенье, когда живешь в Вене – одном из красивейших городов мира!
2.
Таня была вполне преуспевающей журналисткой. Ее острые и мудрые репортажи подкупали знанием жизни. Люди зачитывались ее статьями, находя в них то, чего зачастую сами были лишены в своей жизни: уважение, понимание, веру, поддержку и надежду на лучшее будущее. Казалось, Таня владеет каким-то особым секретом привлекать к себе людей.
Неизменно бодрая и улыбчивая, она легко сходилась с людьми, умея настраиваться на каждого человека, с которым сталкивала ее жизнь. Казалось, Таня окутывает собеседника мягким покрывалом уважения, почтения, сочувствия. И поговорив с Таней о своих делах, люди зачастую чувствовали облегчение, будто бы и в самом деле напряженности в их жизни стало меньше. Словно их залили изнутри морем любви, которое растопило ледники безвыходных ситуаций, размыло горные пики проблем, превратив их в невысокие холмики рабочих моментов.
Таня, без сомнения, была угодна Богу, который с особой симпатией относится к тем, кто не устает пытливо познавать наш непростой мир. Но, ведя нас по жизни, Бог часто посылает испытания, которые могут либо сломить, либо возвысить. Все дело в гордыни и способности учиться.
Верные читатели, любимая работа, родная газета, в которой ее ценили и любили, - вот с каким опытом встретила Таня 19 июня свой двадцать восьмой день рождения. Необходимо добавить, что она была поразительно красива. Она давно привыкла к настойчиво-восхищенным взглядам мужчин. Знала, что мужчины останавливаются и смотрят ей в спину, грустят. Даже, если вполне симпатичная жена идет рядом. Понятное дело - Красота всегда радует глаз, окрыляет. При виде красивой женщины сам невольно подтягиваешься, хочется как-то помочь, сделать что-то приятное.
Но красивые остаются порой несчастными в личной жизни. Тут прямой пропорциональности «больше красоты = больше счастья», конечно же, нет.
Будучи юной и ослепленной сверкающими огнями взрослой жизни, трудно разобраться в истинных намерениях поклонников. Сложно понять, кто из них действительно влюблен и покорен обаянием сильной тургеневской натуры, а кто волочится только из-за своей неудержимой потребности волочиться? Наподобие той, из-за которой любой пес, отчаянно лая, рефлекторно бросается за кошкой. Так была ли Таня несчастной?
Бог подарил Тане две любви.
Еще в девятнадцать лет, учась на втором курсе, она ответила взаимностью симпатичному Володе, который был спортсмен, аспирант и умница. Он ворвался в ее жизнь, словно смерч, разбросав по сторонам всех прочих поклонников. Институтский чемпион по парусному спорту и шахматам, Володя был великолепен. Он заинтриговал Таню снятым номером в гостинице «Космос» и произвел впечатление тем, что курил трубку. Тонкий аромат настоящего голландского табака с изысканной вишневой добавкой волновал и напоминал о лете.
Папа Володи был декан факультета журналистики в университете, мама работала в министерстве внешней торговли. Покуривая изогнутую трубку с величавостью шкипера, Володя изъяснялся легко и свободно, будто политик. Таня просто не встречала ранее таких опытных бабников, как Володя, и не знала, что тот решил стать в ее жизни первым, движимый здоровым чувством спортивного соперничества. Футбольный натиск Володи и робкое девичье чувство совместно размыли дамбу маминых предостережений и здравого смысла.
Обольстив Таню в гостиничном номере, в котором перебывало до тех пор чуть не две сотни москвичек, провинциалок, спортсменок и падких на мартини вкупе со шкиперской трубкой искательниц романтики, Володя мгновенно испарился из таниной судьбы. Попытки объясниться ни к чему не привели. Володя делал вид, что очень занят в аспирантуре, да к тому же каким-то непостижимым образом выяснилось наличие невесты и намеченной даты бракосочетания с данной невестой.
Кроме того, случайно обнаружилось, что Володя поспорил в мужской компании, что будет иметь успех у Тани, об этом судачили на переменах и в курилках жадные до сплетен студенты. Это уж было совсем противно. Жизнь ухмылялась презрительно, наказывая за недопустимую доверчивость и легкомыслие.
Так Таня познала предательство. Она приехала в Москву из Якутска и жила в общежитии, поэтому ей самой приходилось заботиться о себе. Училась только на пятерки, на всех лекциях и семинарах сидела только на первой парте вместе со своей лучшей подругой Яной. В конечном счете, она не жалела, что все случилось именно так. Будучи умной девушкой, она понимала, что в девятнадцать лет вряд ли можно уметь разбираться в окружающем мире. Не жалела, но урок запомнила. Сталкиваясь впоследствии в жизни с неопытными девушками, попавшими в сложную ситуацию, Таня никогда не забывала о своем прошлом. Не забывала и помогала, чем могла, всегда стараясь научить молодых девчонок уму-разуму, долготерпению и мудрости. А у самой уже в сердце сформировался своего рода локатор, который определял, на какой истинный курс нацелен ледокол очередного поклонника, и стоит ли разрешать ему причаливать или же лучше продолжить автономное плавание на своем парусном фрегате в одиночку.
Вторая, на этот раз взаимная, любовь произошла на пятом курсе. Кирилл был «волком-одиночкой». Он вырос в неблагополучной семье и привык добиваться всего сам. К окончанию школы знал английский и немецкий языки, был чемпионом Москвы по боксу, играл на гитаре. Блестяще поступил в институт, но со второго курса добровольно отправился в армию, подав заявление в Афганистан. Отслужил, получив несколько медалей за храбрость. Демобилизовался только в ноябре и еще до Нового года успел вскочить в обойму студенческой жизни, вернувшись на второй курс. Нагнал поток и сессию сдал лучше многих. Таню он боготворил и был в нее влюблен с того самого дня на втором курсе, когда впервые потанцевал с ней на студенческом фестивале. Мучился и переживал, наблюдая роман Тани с Володей, пытался увлекаться однокурсницами, но все время был неподалеку.
Кирилл был бессменным руководителем на всех летних практиках, организовывал экскурсии в Пятигорск и договаривался в общежитиях с суровыми комендантшами о лучшей комнате для девушек. В Кисловодске залезал по балконной решетке в комнату к Тане на третий этаж, держа в зубах белую розу. Таня вместе с Яной, уже собираясь спать, сидели на кровати в ночных рубашках. Кирилл разучивал с ними песню Розенбаума «Вальс-бостон», девушки веселились до упаду и после первой же строчки принимались непрерывно хохотать, так что Кириллу оставалось самому исполнять остаток песни.
Таня знала о любви Кирилла, но предпочитала дружбу. Парню приходилось прятать свою любовь, здраво рассудив, что искренняя дружба с предметом его обожания лучше разлуки, но не переставал надеяться, что все изменится, и Таня его полюбит. Ибо, как заметил Ремарк, человека теряешь, только когда он умирает.
Не зря говорят немцы – если есть желание, то дорога найдется. После четвертого курса Таня дала Кириллу уговорить себя поехать в Керчь втроем - вместе с подругой Натальей. Однако по счастливому стечению обстоятельств подруга в последний момент поехать не смогла, и третий билет пришлось сдать. Неожиданно для самой Тани уже в первую ночь они стали близки. Наверное, подсознательно чувствуя, что Кирилл свой, что он по-настоящему ее любит, Таня полностью расслабилась с ним и отпустила вожжи. Десять дней пролетели, как один, и, вернувшись в Москву, Таня к своему удивлению поняла, что любит Кирилла, что ближе человека у нее нет. Они стали встречаться, прожили у Кирилла на даче весь дождливый август, а в сентябре Таня поняла, что беременна. Оба были счастливы, мечтали о том, как они будут вместе, и какая замечательная жизнь настанет тогда. Кирилл был словно бульдозер, проблем для него просто не существовало. Он добивался всего, что хотел, с ним было легко и спокойно.
Казалось, пара из них должна была получиться замечательная. Родителей поставили в известность, стали готовиться к свадьбе. Но жизнь распорядилась по-своему. Кирилл уехал на стажировку в Германию в маленький саксонский городок Фрайберг. Уезжал с тяжелым сердцем, переживая за невесту и неродившегося ребенка. Хотел сократить стажировку наполовину и вернуться уже к Новому году. Словно чувствовал, что чужбина окажется неласковой.
Рулетка жизни... Кто ведает, по каким законам выпадает нам черное или красное? Случайное пересечение векторов судеб, возвращающиеся из Дрездена с футбольного матча бритоголовые юнцы, горланящие марши, кто-то кого-то задел плечом, перебранка, короткая яростная потасовка, бутылка с отбитым горлышком, потемневшая лужа крови на брусчатке вокзальной площади...
Когда Таня узнала, что Кирилл погиб, не поверила. Пройти войну, остаться живым после тяжелой автомобильной катастрофы и так глупо, так бесконечно бессмысленно погибнуть в мирной, благополучной Германии, где добропорядочные бюргеры и пивные – это казалось немыслимым. Месяц проплакала Таня в своей комнате. С тех пор залегла у виска морщинка, которая, как метка, напоминала о трагедии расставаний и горечи потерь.
Утешала мысль о том, что страдания очищают душу, закаляют характер, что Бог не может совсем отвернуться от нее - в принципе, неплохого человека. Ведь говорят, что если Богу кто-то особенно угоден, то он посылает ему немало испытаний. Каждое потрясение, каждый кризис – только очередная возможность подняться на новую ступень познания и стать, в конце концов, более свободным. Жалко, что счастье и свобода – понятия не тождественные, хотя свобода и ведет к более полной гармонии и осмысленности бытия.
Жизнь между тем брала свое. В апреле родилась Оленька. Защита диплома, распределение в газету, первые самостоятельные материалы. Мама помогала, как могла, сидела с внучкой. Опыт пережитой трагедии будто вдохновил, помогал расти мастерству. Репортажи получались четкие, непринужденные, имели успех. Измученная безверием прошедших лет, страна начинала ценить людей, нашедших простое и доходчивое слово для сограждан. Тех, кто во главу своей гражданской позиции ставил максимальное уважение и терпимость к другим. И что самое главное – был честным. Таня никогда не писала зло, не нагоняла волны ненависти, ее метод заключался в доброте и объективности. Во всем она видела в первую очередь положительную сторону. И это признавали все – и друзья, и враги, хотя врагов у Тани по существу не было. Так, недоброжелатели, уродливая плесень - как правило, из отвергнутых поклонников. Которые ищут пятна на солнце и способны увидеть несусветные признаки нечестности и карьеризма даже в святом.
Так и жила Таня в своем мире – молодая, успешная, одинокая женщина, профессиональный журналист. Стала настоящей москвичкой, купила квартиру и полюбила Ленинские горы, где было так хорошо прогуливаться осенью одной по мягким холмам, покрытым желтыми лесами.
Редкие романы завязывались на небосклоне ее личной жизни, будто звездочки вспыхивали на вечернем небе, но гасли, так и не загоревшись по-настоящему. Причиной этому была сама Таня, ее высокая требовательность к человеческим качествам претендентов на ее сердце. Невольно подвергая каждого поклонника рентгену своей журналистской и женской проницательности, Таня умела разглядеть в бешеной работоспособности – истеричность карьериста, в дружелюбной доверительности – профессиональные навыки ловеласа, в готовности всегда помочь - патологическое стремление любой ценой войти в доверие, чтобы помыкать. Встречаясь по работе с огромным множеством людей, Таня знакомилась и с мужчинами. Озабоченными карьерой, связями, длиной своих бакенбард и курсом акций, в которые они со звоном и грохотом вложили деньги. Беспокоящимися тем, что они будут есть на ужин и до нужной ли температуры охлаждено белое вино. Глубоко убежденными в том, что мир создан для их развлечения. Сколько таких - поглощенных своими сиюминутными интересами, не способными, да и не желающими понять, что мир крутится не вокруг них. Которым неважно, гражданами какой страны они являются – лишь бы туалетная бумага насчитывала не меньше трех слоев.
Вот и оставалась Таня по-прежнему одна. По принципу «лучше голодать, чем питаться черт знает чем».
3.
Темно-синий «БМВ – 745» ровно катился по асфальту. До Вены оставалось десять километров. Игорь размышлял на свою любимую тему – о жизни.
Были у Игоря две интересные черты.
Во-первых, он всегда, сколько себя помнил, стремился к подвигу. Хотел совершить поступок, которым бы все восторгались. Он так и выражал это свое стремление –
ХОЧУ СОВЕРШИТЬ ПОДВИГ!
Что это было – потребность в самореализации? Желание прославиться? Выделиться из массы других людей? Поиск вызова? Наверное, все вместе. Подсознательное желание сделать из жизни праздник, ведь подвиг – это когда серую обыкновенную жизнь прочерчивает молния поступка, который запоминается, о котором помнишь. Кто же не любит грозу, когда все громыхает, полыхает, сверкает, и в результате приток свежего озона бодрит легкие? Все любят, особенно романтики, только желание прочувствовать грозу всегда связано с тревогой: не очень ли намочит дождем? Не убьет ли молнией? А потопом не смоет?
Во-вторых, он всегда любил помогать другим людям и делал это по мере сил везде и всегда. Вытолкнуть застрявший в сугробе автомобиль? Помочь старику разобраться со схемой в метро? Игорь приходил на помощь охотно и бескорыстно, хотя почему бы не считать наградой улыбку признательности, пожатие руки, теплое слово благодарности? Помогать и дарить маленькие знаки внимания людям, которые оказывались неподалеку от него, наполняло его таким ощущением нужности, как будто бы он помог заблудившимся странникам найти дорогу к дому.
Эти две черты были его визитной карточкой, были базовыми характеристиками его натуры.
Юношество со своим пылким стремлением найти Абсолютную Истину улыбалось ему из далекого прошлого. Когда-то были прогулки по Арбату с одноклассником Сашкой Романовым, первые программы «Взгляд», бередящие душу, напоминающие о том, что в жизни есть огромный, прекрасный, сверкающий мир, который, к сожалению, еще не знает о твоем существовании. Мучительная и неясная тяга познания. Неосознанные попытки прийти к светлому, истинному, настоящему. Попытки найти себя. Максимализм, идеализм. Закономерные разочарования, открытие в себе совсем другой личности. Горькое понимание того, что даже в шумной толпе восторженных приятелей ты можешь быть одиноким.
Потом первые годы эмигрантской жизни в Австрии, работа за гроши, чтобы выбиться, зажить по-человечески, получить документы на жительство.
Первый брак на женщине-монстре, как он ее называл, давший многое.
Аня использовала его на все сто. Их знакомство началось с того, что Аня доверительно призналась, что младше Игоря на два года. При этом она была старше его на три. Работала учительницей средней школы, но любила повторять, что изучает ядерную физику. По крайней мере, в Вене она устроилась слушать лекции именно по этому предмету. Как Игорь понял впоследствии, это положение вечной студентки просто помогало вести Ане свой растительный образ жизни, использовать людей, особенно мужчин, высасывать из них все соки подобно растениям-паразитам.
Будь он опытнее или осторожнее, живи он в своей квартире, он не влетел бы на полных парах в жизнь Анны Вильямовны. Но эмиграция – особая песня, ей свойственны свои законы, так что Игорь не колебался долго, когда решал для себя вопрос, как построить с Аней отношения. У него была скромная, но достойная работа помощника по кухне в ресторане, и он был готов платить четыреста долларов в месяц за Анину квартиру.
Так или иначе, но Ане пришлось тоже помогать, видно, такой уж складывался имидж у Игоря – помогать другим. Аня радостно взгромоздилась на энергичного и доброго парня, который не сразу понял, что этой женщине нужна не помощь, не сообразительность, не душа Игоря. Вся Анина натура требовала единственного: сноровисто влезть в колесо, приводящее в движение ее мирок, и крутить это колесо без устали, страха и упрека, словно белка на представлении в цирке. Кто же станет благодарить белку за то, что она крутит колесо? Вот и о благодарности Игорю в семье Ани и не помышляли, просто давали ему все новые задания, промывая парню мозги и объясняя ему, какое это счастье - вкалывать на Аню. Он работал на двух работах, возвращаясь с ночной смены в шесть утра, выгуливал собаку. Давал деньги на поездки в Москву и мирился первый, если ссорились.
Аня нигде не работала, да и ведением домашнего хозяйства увлечена не была. Она просто развивала свой внутренний мир. Утром она не вставала без чашки кофе, который Игорь подавал ей в постель. Читая очередную умную книжку по психологии, Аня выкуривала свою утреннюю сигарету, потчевала Игоря новыми откровениями, вычитанными в книжке, а потом с опозданием на час начинала свой день, который ни при каких обстоятельствах невозможно было назвать трудовым.
Аня не привыкла что-то делать сама, для этого у нее под рукой всегда были люди, которых можно было использовать. Аня тусовалась, любила выпить с удовольствием бокал красного вина, повести под сигарету умную беседу. Очень смеялась над своей невинной привычкой опаздывать на встречи с людьми не меньше чем на сорок минут. Вообще, у Ани было развитое чувство юмора, наверное, это помогло Игорю больше двух лет продержаться в роли белки, крутящей колесо.
Игорь любил быть нужным, ему нравилось организовывать и приводить процессы к успешному завершению, так что и он был не в обиде. Можно сказать, что два с половиной года совместной жизни с Аней были явлением таким же гармоничным, как и все 73 года Советской власти. То есть по окончании стало ясно, что дальше так жить нельзя, но лихолетье научило многому. И в один прекрасный день Игорь понял, что надо уходить. С него было достаточно. Осознав, что удержать отработанный шлак не получится, Аня холодно потребовала освободить квартиру в недельный срок. Первое время после развода подчеркивала, что они расстались врагами, но, переехав в Москву и поняв, что Игорь ей нужен, возобновила с ним отношения. За опыт надо платить. Поэтому пятимесячный финальный – деловой - отрезок их отношений обошелся Игорю в 14 тысяч долларов. Аня кинула его на эту сумму с таким же равнодушием, как обычно выкидывала окурок – докурив до фильтра и отшвырнув подальше.
Степенно приходил Его Величество Опыт. Открывалось понимание закономерностей, по которым происходят в нашей жизни события. В душе заработал точный датчик интуиции. И исподволь стал Игорь ощущать, как растет внутреннее ощущение силы и энергии. Как увеличивается электромагнитный импульс гармонии и добра. Будто весь его внутренний мир осветился лучиками тепла, света, мудрости. Так женщина ощущает, как сформировался ее ребенок, И точно так же, как беременная женщина начинает чувствовать, что ребенок начинает тихонько, но настойчиво рваться наружу, точно так же Игорь понимал, что рано или поздно его ждет какое-то испытание, своего рода экзамен. И тогда станет ясно, правильно ли он усвоил все те уроки познания, которые, будто листы распечатываемой на принтере бумаги, аккуратно ложились в копилку его опыта последние годы.
Игорь перестроился вправо, чтобы дать дорогу черному «Мерседесу» с венским номером. Торопиться было некуда, музыка уютно звучала из динамиков, ощущение обыденности успокаивало организм. Стресс последних лет медленно, но верно забывался.
4.
После последнего избиения не осталось сил даже для того, чтобы бояться. Страх - это очень сильные эмоции, и для него нужна энергия. А энергия покинула Таню подобно тому, как выходит воздух из поврежденной автопокрышки. После того, как произошло самое страшное, что Таня могла представить в жизни, ушли последние силы. Все было настолько нереально, запредельно и ужасно, что, казалось, происходит, не здесь и сейчас, а в некоей выдуманной реальности, в кино и не с ней, с какой-то другой, похожей девушкой. Которая, как и Таня, уже хорошо знакома с грустной несправедливостью жизни.
Таня пришла в себя. В щели землянки, в которую ее, потерявшую сознание, бросили накануне, заползал рассвет. Тело нестерпимо болело, припоминая весь ужас боли, которой его подвергли. Спасающий от непрерывного кошмара последних дней сон-полузабытье уносил ее в свой мир, в котором не было жестоких небритых людей с автоматами, забывших Бога, а были детство, сияющая поляна с земляникой и она – десятилетняя, счастливая, с венком из полевых цветов и красивом платье, подаренном отцом. Не знающая, каким жестоким бывает этот мир. Но врывалась реальность - жестокая, как удар хлыста, и наваливался весь этот кошмар, в котором Таня оказалась по воле случая десять дней назад.
Она готовила интервью с человеком, на которого она очень долго выходила. Чтобы выполнить жесткие условия, о которых договаривались около месяца, прилетела в южный город. Пришла в условленное место. Села в кафе, заказала минеральной воды и, чтобы закрыться от настойчивых, откровенных взглядов мужчин, раскрыла перед собой журнал.
Интервью было очень важным для нее и для ее газеты. Оно должно было помочь журналистскому расследованию, которое обещало стать настоящей сенсацией. Настроение было хорошее. Не было ощущения опасности, тем более, что трое охранявших ее людей, переодетые официантами, находились неподалеку, готовые к любым неожиданностям. Никто не мог в тот момент представить, что операция пойдет совершенно не по задуманному сценарию.
Как потом выяснилось, вмешались силы военной стратегии. Политический расклад на тот момент диктовал необходимость чрезвычайно вызывающей и скандальной акции, чтобы привлечь внимание к переговорам. И разменной монетой в этой бессовестной игре, как нельзя лучше, оказалась Таня с ее авторитетом столичного журналиста.
Резкие сухие хлопки пистолета с глушителем были подобны щелканью кнута. Все произошло за считанные секунды. Таня еще не успела понять, что произошло, как все три охранника молча упали, сраженные наповал. Ее схватили чьи-то руки, бросили в закрытый фургон, он тут же рванул с места. В машине рослый боевик в камуфляже, сидя на деревянном ящике, держал автомат, смотрел, не мигая. Его лицо было обезображено свежим шрамом на виске. Таня не успела испугаться, слишком быстро все произошло. Она была уверена, что все обойдется, она не сомневалась, что ее отпустят сразу же после того, как она возьмет интервью у нужных людей. Все просто и понятно: эти люди не желали огласки и поэтому похитили журналистку. Но дальше все выяснится и обойдется. Однако все оказалось гораздо хуже.
Ее привезли в лагерь и объявили, что взяли заложником. Что это означало, Таня к своему ужасу поняла сразу. Иллюзий у нее не было, она сама делала репортажи о жертвах похищений.
Ее избивали методично, без эмоций. Люди, вернее, нелюди в человеческом обличье, сделавшие своей профессией боль и смерть для иноверцев, не считали ее человеком. Это был их извращенный мир, их жизнь, в которой они снимали заживо кожу и стреляли несчастным в ладонь, снимая сцены ужаса на видео, чтобы родственники быстрее прислали выкуп. Для них красивая и стройная девушка была не более чем бараном. А баран создан для того, чтобы его резали. В этом враждебном мире царили свои законы, и все происходило согласно этим законам. Это был ад, и его служители рвали Таню на куски с таким же равнодушием, как будто копали яму. Боль рвалась наружу, но новые удары загоняли ее внутрь, и тело захлебывалось болью, мучительно пытаясь вырваться из рук палачей.
Все защитные силы организма бросились на баррикаду – любой ценой защитить, сберечь, сохранить. Но выхода не было, и по всему приближалась ужасная развязка. Хуже всего было то, что от мучительного насилия Таня на третий день перестала соображать. Разум ее запаниковал, пытаясь найти выход. Сами боевики, ухмыляясь, демонстрировали, что ее ожидает в ближайшем будущем, красноречиво проводя рукой по горлу. Измученное тело отказывалось воспринимать новую боль, привыкало к боли, но садисты находили новые, все более изощренные формы насилия, будто соревнуясь друг с другом.
Когда случилось самое страшное, Таня расхотела жить. До тех пор она еще как-то уговаривала себя, что все обойдется, что ее освободят, что ей надо быть сильной и бороться хотя бы ради дочки. Но когда звери в камуфляже, глумясь, потной, вонючей толпой растоптали ее честь, Тане захотелось только одного – смерти. Небытия. Хотелось не видеть, не ощущать, не чувствовать, не быть живой. Не было сил жить и терпеть весь этот ад. Хотелось сдаться, уйти от страданий, от этого ледяного ужаса, заползающего змеей. Возникали мысли о Боге, билась одна мысль – что совсем невмоготу не бывает, что Бог обязательно помогает, когда человек оказывается совсем уже в безвыходной ситуации.
Шли дни. Таня слабела и решила, что жить ей осталось не больше пары дней. Либо она сама умрет от побоев, либо ее казнят в качестве показательного примера, дабы запугать людей. Давно были потеряны смысл и логика на этой необъявленной войне. А совести там не было с самого начала.
5.
Игорь подумал, что стал действительно терпимее относиться к жизни. Если раньше его кто-то раздражал, и он бросался критиковать чьи-то недостатки, то теперь он просто говорил: «Это чужая жизнь, и мне в ней нечего делать, некого судить», и становилось легко и просто. Гармоничное взаимодействие с миром всегда облагораживает. Делай, что должен, и будь, что будет - этот великий закон универсален. Слушай свой внутренний голос, и решение придет само - правильное, верное.
А если, мелькала мысль, это осознание неизбежности выбора окажется болезненным, мучительным? Что тогда? Значит ли это, что надо будет перестать верить? И сам же отвечал на этот вопрос – нет! Назад хода нет. Сдвинув крышку с ящика Пандоры, мы приобщаемся к знаниям, которые меняют наше мировоззрение и нас самих. Мы приводим в действие мощнейшие движущие силы, которые неизбежно приводят к явным и неявным изменениям нашей жизни. Так открытие электричества изменило мир, и возврат к свече с лучиной стал невозможен. Мы не можем сделать вид, что нас не касается новая информация. Мы должны выполнять свой долг и нести ответственность за любой свой поступок. Поступки совершаются в результате принятия решений, и эти решения мы принимаем осознанно. Мы обдумываем, как нам поступить в той или иной ситуации. Бывает, что от нас зависит - помочь какому-то человеку или нет? Это тоже - выбор, решение, поступок. А это не всегда просто.
Может так статься, что помощь кому-то навредит себе самому? Конечно! Миссионер - это сродни альтруисту, жертвеннику, монаху. Но для того, кто делает свой Выбор, неважно, чего он ему будет стоить. Даже, если миссия будет мучительной, что с того? Кто говорил, что безверие - менее ужасно? Кто рассудит, что хуже - трудное осознание реальности и понимание необходимости жертв со своей стороны или ощущение полной свободы и отсутствия ориентиров, когда человек ни за что не отвечает? Или ужас неизвестности твоего предопределения...
Игорь ощутил, как в нем растет энергия, будто он становился лейденской банкой, в которой накапливается электрический заряд. Спокойное и рассудительное самообладание сидело в нем скрытой грозой, гармония Вселенной ощущалась, как любовь к миру и бесконечное терпение. Вера в правильность своего пути обнимала надежно, будто бронежилет.
Автобан сделал небольшой вираж вправо, где в укромном месте часто дежурит машина полиции либо таможенной службы. Там же начинается ограничение «100 км/час», поэтому Игорь сбросил скорость.
И тут его ударили.
Ударили зло, внезапно и безжалостно.
Так в футбольном матче случайный мяч, попав в солнечное сплетение, полностью лишает тебя дыхания, и ты корчишься, будто рыба, выброшенная на песок.
Удар был мысленный, но оттого не менее болезненный. Игорь просто внезапно увидел и понял все. Картина автобана не исчезла, просто стала менее конкретной, расплылась. И возникла другая картина.
Он видел несчастное, прекрасное тело, подвергнутое унижению, видел красивые руки, обезображенные ударами плетью. Простреленную ладонь. Тонкие плечи, покрытые синяками, милые колени, познавшие надругательство.
Его душа покачнулась, столкнувшись с таким концентрированным зарядом насилия, о котором он, живя в своем привычном и уютном мире, даже не подозревал. Он увидел в беде подругу, сестру, и ее смертельный ужас передался ему. Слезы поднялись из глубины его души и хлынули потоком. Он почувствовал отчаянье маленькой храброй женщины и ее нежелание жить. Кожей он ощутил дикий каннибализм врагов-нелюдей, их равнодушие к страданиям жертв, обыденную готовность уничтожать чужие жизни.
Его душа оказалась местом столкновения двух стихий - ужаса и ненависти. Ужас расплывался фиолетовым пятном в душе, леденя и парализуя ее, словно яд. Ненависть призывала к действию, требовала сопротивления, поднимала из глубин всей человеческой истории вековые боевые инстинкты, притупленные сытой жизнью. Так сталкиваются две стихии – раскаленная лава, бегущая из вулкана в озеро, и вода. И, взаимно уничтожаясь, две стихии поднимают до неба огромные клубы пара, в котором теряются очертания смертельной схватки огня и воды. Побеждает тот, кто сильнее, у кого больше сил, кто решительнее.
Так же точно ужас и ненависть, столкнувшись в душе Игоря, заволокли его сознание клубами тумана, на котором, словно ясно начерченные, проступили слова:
ПОМОГИ! СПАСИ! ВОЗЬМИ НА СЕБЯ!
И внезапно Игорь понял, что он стал орудием в руках божественного провидения, что на него перевели огромный заряд боли и горя с той женщины, которую он увидел, словно наяву. Перевели, чтобы спасти, иначе нестерпимая боль и огромное горе раздавили бы этого незнакомого, но оказавшегося вдруг родным и близким человека.
И еще Игорь осознал, что он не только сам должен пережить этот животный ужас, пропустить его через себя, столкнуться с ним. Он скорей интуитивно почувствовал, чем понял, что должен поставить заслон немыслимой черной громаде насилия, всей своей душой встать на пути врага, поддержать неравную битву добра против зла.
И, кроме того, он знал, что ему устроили экзамен, и теперь выяснится, оказался ли он готов к нему или нет.
6.
Таня пришла в себя внезапно. Боль куда-то ушла, причем мгновенно, будто отхлынула. Словно ее выключили, замкнув на иное, внешнее поле.
Таня приподнялась, села. Попробовала вспомнить, что видела во сне. Было странное ощущение, что ее погладили по лицу большой, ласковой рукой. Удивительным образом вернулись ясность мышления и желание жить. Совершенное насилие уже не давило надгробием, физические раны могли со временем залечиться, да и с души как будто сняли огромный груз, который давил много дней. Этот груз почти раздавил ее сознание.
Что произошло? Почему стало легче? Может быть, я умираю? Где люди? Почему за мной не приходят, ведь уже утро…
Неожиданно Таня поняла, что слышит тишину, а снаружи не доносится ни единого звука. Куда все подевались? Может быть, это затишье перед бурей, и сейчас будет налет нашей авиации?
Страха не было, не было и равнодушия, ощущались только спокойствие и уверенность в том, что дальше все будет хорошо.
Снаружи раздались пистолетные выстрелы, послышались голоса. Дальше все пошло быстро, как в кульминационной развязке остросюжетного кинофильма.
Дверь распахивается от удара ноги, внутрь рывком врывается фигура офицера, российского офицера. Он бросается к Тане с криком, напоминающем стон раненого зверя, падает перед ней на колени, развязывает руки, выносит на руках наружу. Почему он плачет, проносится у Тани в голове, ведь мы все живы.
Свежий ветер катает по пыли чью-то пилотку с грязными пятнами крови, два трупа боевиков с раскинутыми руками лежат поодаль. Их глаза устремлены в небо.
Как впоследствии рассказали Тане, ее спасение стало чудом. Боевики собирались казнить ее наутро, но ушли ставить мины, опасаясь атаки федеральных войск. Они оставили всего двух часовых, ведь их место дислокации было очень хорошо замаскировано.
Отряд российских бойцов искал Таню уже давно, но ее никак не могли обнаружить. Подразделение, которым командовал майор Романов, должно было уйти уже далеко, пришел приказ о передислокации, но случайность вмешалась, будто направленная чьей-то доброй рукой. Майору Романову ночью приснилась покойная бабушка, которая смотрела на него строгим взглядом и качала головой. Так ничего и не сказала во сне, но майор задумался. Он любил свою бабушку и с тех пор, как она умерла, не раз видел ее во сне. В конечном счете, майор подумал, что следует еще раз осмотреть местность, в результате подразделение направилось туда, где, казалось, не может быть ничего живого. Так освободили Таню. А массированное наступление началось позже, когда Таня уже была в полной безопасности. Ее на вертолете эвакуировали в полевой госпиталь.
7.
Так бывают ли чудеса? Подобно авиакатастрофе, вызванной деструктивными силами, развалившими на физическом плане структуры человеческих жизней и конструкции самолета, распалась структура насилия и боли, взявшая в плен Таню. Часть ее перешла на Игоря, часть рассеялась в пространстве.
Каким-то фантастическим, но в то же время реальным путем боль Тани передалась Игорю. Его готовность прийти на помощь и терпимость по отношению к мыслящей Вселенной стали теми мощными наводящими полями, которые притянули к себе заряд насилия. Пути Господни неисповедимы. В нашем сложном мире, о котором мы так мало знаем, в котором время и расстояние играют далеко не решающую роль, могут происходить вещи, не всегда поддающиеся логическому объяснению.
Но так ли нужно пытаться все объяснить? Мы являемся частью мира, частью Вселенной, и обслуживаем ее по мере своих сил. Не только мы помогаем, нам помогают тоже.
Так человек, провалившийся в болото и с ужасом чувствующий, как его все глубже затягивает в трясину, начинает панически хвататься за любую травинку и соломинку, за любую зацепку. Но если рука не находит спасительной опоры, и тело медленно погружается вглубь трясины, в мозгу начинается паника. Остаются последние минуты до развязки. И вдруг в последний момент тебе протягивают руку, кидают на помощь бревно, спасают тебя.
Так и здесь само небо пришло на помощь, указав путь к спасению. Видно, берегла Таню судьба. Бог любил ее по-прежнему и держал над ней свою раскрытую ладошку.
8.
Сбросив скорость, Игорь продолжал ехать по автобану. Въехал в Вену.
Слезы высохли, но тупая боль в сердце не отпускала, словно напоминая, что прежнего Игоря уже не будет, что ему придется жить с этим знанием, с этим опытом. У него было такое чувство, как будто он сам чудом спасся. И он знал, что никогда не забудет о происшедшем, будет помнить о нем.
Он поставил машину перед домом, вошел и устало присел на стул.
- Ты как будто постарел на десять лет, что случилось? – тревожно спросила жена.
Из зеркала на него глянуло серьезное лицо человека, только что совершившего подвиг. Виски словно еще больше осеребрились, боевым шрамом пересекла лоб жесткая морщина.
- Собирайтесь, поехали в Дюрнштайн, - устало выговорил Игорь, массируя затылок, в котором утихала головная боль. – Сегодня отличная погода, и можно забраться на самый верх крепости.
Он подхватил дочку на руки и прижался губами к ее шелковистому затылку. Закрыл глаза. И почувствовал, что счастлив.
9.
Игорь оказался в Москве спустя две недели по делам фирмы, с которой сотрудничал. Он уже видел в телевизионных новостях репортаж и знал, что Таню спасли.
К назначенному часу пресс-конференции он не спешил, чтобы не мешать журналистам делать свою работу.
Попал в зал, когда задавались последние вопросы. Таня оказалась выше и тоньше, чем на тех многочисленных фотографиях, которые он видел. Короткая стрижка, упрямо закушенная губа, красота, которую не изменил плен. Игорь протиснулся к сцене, стоял в стороне.
Он просто стоял и смотрел на Таню, слушая вопросы, которые ей задавали. Таня отвечала спокойно, обстоятельно, деловито. Затем собралась уходить. Но словно ее кто-то подтолкнул, она взглянула на правый край авансцены - туда, где стоял Игорь. Их глаза встретились, и Таня вздрогнула. Будто бы увидев в его глазах отражение своей недавней боли, она каким-то чудом все поняла.
Он стоял спокойный, среднего роста, крепкий и плотный, и серо-голубые глаза его были добры и приветливы. И Таня поняла, что он стал ее братом, что своим спасением она обязана этому человеку.
Она стремительно бросилась Игорю на грудь, и он обнял ее крепко, прижав к себе, будто сокровище.
- Я видел Вас... тебя, как наяву, - пробормотал он, не зная, как рассказать Тане о том, что случилось с ним на автобане А4. - И поэтому сразу узнал.
- Но и я тебя видела, - внезапно откликнулась Таня. - Во сне. Вчера.
Они так и вышли, обнявшись, и журналисты молча глядели им вслед.
Вена, 7-8 июля 2002 г.