Дервья, выхваченные фарами из вязкой тьмы, нахохлились и поникли. И стремительно проносясь куда-то назад, плясали жуткий, нелепый танец по бокам дороги.
Дождь никак не мог разреветься по-настояшему. Так, какая-то мелкая туманная взвесь парила в воздухе над автобаном и, оседая на лобовом стекле, словно заглядывала в салон: ну что, не спите? Ну-ну...
Спаааать! Спаааааатттьь!
Не спится.
Как только начинают закрываться глаза, срабатывает механизм самозащиты, и взгляд пытается зацепиться, выхватить из темноты хоть что-нибудь кроме этой бесконечной блестящей белой змеи с пунктирной полосой вдоль спины.
Играть в шахматы. Мысленно. Самому с собой. Шах. Ещё шах. Мат. Проигрывать. Самому себе. Или выигрывать? У самого себя?
А в результате всё же проиграть. Позорно проиграть. Но только потому, что это были не шахматы, а (х-ха!) под-дав-ки. И твоя убийственная логика превратилась в прах под прохожими ногами.
Подождите, подождите... Кажется ещё была чудная игра, когда шашки противника выбиваются с поля при помощи щелчков безымянного пальца. Как-то ведь она называлась, эта игра. Кажется. Щёлк - и нет шашечки на поле. "Був Гаков, и нэма Гакова" (с)
Да и победы-то были какие-то ненастоящие, игрушечные.
Так, детские радости.
Но детство давно кончилось, и мы наконец-то можем творить всё, что захотим.
Чего бы такого захотеть?..
О!
Так давайте выпьем за... за что же нам выпить? Всё и за всё уже выпито.
И посуда забытая с объедками и размазанной по краям горчицей вперемежку с валяющимися фужерами со следами нежной губной помады и скомкаными салфетками, пригорюнившись, ждёт на столе, когда же юркий официант перестанет сбиваясь, и заметно волнуясь, пересчитывать чаевые в подсобке, медленно шевеля пухлыми губами, и глядя куда-то далеко-далеко ввысь.
Неестественно медленно проплывает над головой огромный воздушный шарик с надписью метровыми буквами "Сам дурак". Однако, как верно подмечено! Верно! А в корзине под ним машет тебе тонкой детской ручонкой ты.
"Лечуууу!!!" (с)
Пить хочу! Пиить! Ну дайте же кто-нибудь во-дыыыы!
Мохнатый клочок ваты превращается в стакане в загадочное аморфное существо, и исчезает в ведре сразу после смачивания растрескавшихся наждачных губ. А милая сестричка в белом, почти прозрачном халатике, забыв притворить дверь в ординаторской, целуется напропалую с медбратиком.
И это всегда так важно. "Чтобы яблоки были"(с).
Или нет?