От этой всей достачи так и тянет на мат,
Ещё по одной (наливай!) и пора назад.
Бальзам на душу – Михаил Науменко. Майк. Человек. Пожалуй, единственный на русскоязычной рок-сцене, кто легко и гармонично вложил великорусские глоссы в канву черного и англосаксонского ритма. Удивительно романтичный и такой же пьяный. Портвейн и блюз, пиво и панк-рок, водка и рок-н-ролл.
Она сказала: нет, никогда!
Но я услышал: Да, навсегда!
Любовь и смерть. Ванная комната в коммуналке. Белая ночь Ленинграда. Mike. Любовь сильнее смерти.
* * *
Народ здесь озверевший, все бьют друг другу Face,
никто не слышал Stranglers, на топе только Space…
Неудивительно, но в начале 80-х так и было. Именно так, как спел Майк в своём «Блюзе де Моску». Ленинград versus Москва. Андеграунд versus Попса. Романтично-буржуазные минималисты «Спейс» (ещё не самая стрёмная группа, надо сказать), заполонившие дискотеки 80-х своими Prison еtс., каким-то загадочным образом сочетались химическим браком с «разрешенными» советскими ансамблями, мимикрирующими под рок-группы («Рок-сентябрь» или «Интеграл» Б.Алибасова). В этой же обойме - «буревестники» перестройки, типа «Автограф» (ни вреда, ни пользы - instrumental) и «Машина времени» с неизменным «молодёжным героем» А.Макаревичем. Этакий социально-здоровый бодризм с псевдо-философией поездов, поворотов, свечей и коней. Исполнение соцзаказа: хоть у нас и развитой загнивающий социализм, но завтра будет лучше, чем вчера. Но за «поворотом» лишь «…мосты разведены, на улицах поют про «новый Поворот» (Белое тепло, 1982). Романтический пессимизм Майка…романтичен и «невинен как младенец и скромен как монах» (С)трах в твоих глазах, 1981).
«Заповоротное» будущее оказалось циничнее и гаже. Рокинролл сдох, изрыгнув генерацию квазирокеров. Понятное дело, рынок. Протест продается лучше и т.п. лабуда. Инвективная лексика, программируемое хулиганство, сытая «шпана» - for Sale…То, что было естественно и по-настоящему круто у нонконформистов Майка, Свина (А.Панова) и «раннего» БГ, в эпоху либеральных реформ стало объектом купли-продажи. И выбора почти нет – на другом краю выжившие (в смысле – адаптировавшиеся) маститые «заслуженные» «рок-музыканты и исполнители». Форшмак, причесанный блюз и прогнувшийся мир.
* * *
В самом начале 80-х, Макаревич как-то благовоспитанно возмутился на московском концерте «Зоопарка» песнями Майка и обозвал его шоу «хулиганством», уподобившись какой-нибудь классной воспитательнице в школе или тетке из ЖЭКа. Тот еще «рокер»…Ему, правда и досталось от Майка. Навеки.
..это наш молодёжный герой,
опять устроил «Битву с дураками»,
но дерётся он сам с собой…
(Уездный город N, 1983)
…все пути ведут в никуда. И пока один имеет дачу рядом с Микоянами и рубит «капусту» и прочие кабачки-баклажаны на всероссийской кухне, второй умирает в коммунальной комнате…Какой, нахрен, «новый поворот»?!
Тошнота!!!
* * *
1983. На топе в андеграунде – «Радио Африка», очередное совершенство Гребенщикова c «Аквариумом» и «Уездный город N» Михаила Науменко и его группы «Зоопарк». Надо сказать, что культ группы «Зоопарк» достиг своего апогея именно в 83-м, несмотря на, казалось бы, неблагоприятную для них (нас) ситуацию. Все эти Постановления партии о «литовке» текстов, о превалирующем проценте песен маститых поэтов-композиторов («Продольных - поперечных») в репертуарах музыкантов, вся агония системы породила кассетную культуру и unplugs. Анплаги, столь популярные на Западе в 90-х, у нас они были закономерны в 80-х. Поэтому я не стал задавать лишних вопросов. Когда Дима-Фэйм и Энн предложили найти площадку для выступления. Далеко идти не пришлось. Общежитие №2 Пединститута (Альма Матер!) как нельзя лучше подходило для проведения «творческой встречи студентов Свердловска с ленинградскими музыкантами». Это формулировки хватило, чтобы получить ключи от зала.
«Цой? Кто такой Цой?» - спросили студенты – однокурсники. «Ну, это ништяк! – протянул Фэйм сквозь приятный маслянистый дымок с характерным запахом, - спросите в Питере у любого…». (Вообще, Фэйму повезло меньше. Тогда. Сейчас-то у него полный ништяк – Fame Studio в Е-бурге не знает только ленивый.).
Попытка организовать выступление в УПИ (сейчас УГТУ) терпит фиаско – ушлые комсомольцы раскрыли планы «подпольщиков», прервав концерт (Фэйм успел сделать фото). Вся орда срочно («нам кайф ломают кругом…») перемещается в холодном декабрьском пространстве города на флэт Киры с последующим ритуальным распитием портвейна. День второй: Юра Стерхов продюссирует концерт в общаге Архитектурного института. Далее, как полагается, ритуальное потребление портвейна, да и не только его…На следующий день, ближе к 12.00. нервно курящие поклонники Майка начинают страшно коситься в мою сторону – «уплочено», а артистов нет!?»
И вот: «Едут, едут!» - на бывший пустырь 3-го километра вывалились две Волги, привезшие изнеможденных от пьянства и недосыпания Майка, Цоя, Фэйма, Энн и «Братьев по разуму».
«Пахнет говном…» - первые слова рок-мессии Науменко, ступившего в страну общаги СГПИ. Портвейн по кругу, настройка гитар – и на сцену. Тандем героев, шагнувших в вечность. Черный коттон, черные гитары. Пели по очереди: песню Майк, песню – Цой. Концерт вошел на 1,5 часовую кассету. Деньги, собранные на билеты до Питера они пропили в этот же день после концерта в ДК им. Свердлова. А как же иначе? Фотопленка, которую Леня Пауль отснял в общаге СГПИ, почему-то сгорела. Остались лишь несколько фотографий. Подаренных затем девушкам – поклонницам Майка. Где они? Не девушки – фотографии…Потом, спустя 14 лет (!) я их «отрыл» у Фэйма в залежах.
Кассету с записью Тим послал АнТропу в Питер с целью пыпуска винила-анплага. С концами: ни винила, ни кассеты, да и сам А.Тропилло куда-то исчез…Лишь докатившаяся волна CD-технологии дала возможность выпустить аналогичные анплаги, типа: Mike и Цой, «Весна Лето», APEX Лтд. 1996.
А герои ушли. Одним за другим. Сначала, в 90-м – новый романтик Цой, затем – в 91-м – пьяный лирик Майк. Сегодня Цоя помнят могила и граффити по всей стране, а «лавры Майка достались Чижу» - как однажды заметила моя жена, напевая «Сладкую Н». Но: «никто не уйдет навсегда», тем более – аватары Майк и Цой, обреченные возвращаться.
Екатеринбург / 2004