«Последний танец не может быть некрасивый,
Слишком много трудов было потрачено,
Чтобы его не заметила публика»
Черный и жаркий –крутилось у нее в голове, - горячий, горячий…
Октябрь, пора осени, когда листья на деревьях начинают желтеть и опадать, кружатся в воздухе и навеивают грусть. Грусть усиливается при первых признаках зимы, особенно, когда обещают ей быть самой холодной за последние 100 лет. Серое небо, проливные дожди, порывистый ветер продувает насквозь, из дома неохота выходить. Бездомные собаки прячутся под козырьками подъездов, а бедняки греются в переходах. Надвигается суровое время: холода, голода. Но она, эта чудная девушка, после жаркого, праздного лета с новым рвением берется за работу. В мире танцев, в мире искусства – жизнь не замирает, как природа, не засыпает, как животные, а с более сильным стремлением танцоры чего-то добиваются, куда-то пробиваются. Мрачный город в предвидении близкой зимы, наливается энергией и жажда деятельности веет в воздухе, проносясь по улицам подобно обрывку бумаги.
В этой атмосфере девушка достаточно четко представляла, что ей нужно сделать, в чем секрет преуспевания, она поставила себе задачу непременно добиться успеха. Расставшись со своим прежним партнером, она пришла к выводу, что больше никаких личных отношений у танцоров не будет, она просто этого не допустит. Виктор ей очень нравился, и они так здорово дополняли друг друга. Но он жуткий ревнивец, каких свет не видывал. Оставшись временно без пары, она быстрыми, маленькими шажочками направлялась в студию, которые они снимали с друзьями. Прежде, чем найти подходящие место, им пришлось побывали во многих студиях в разных частях города, но мало было таких, которые подходили по вкусу и по карману. Найти студию с просторным залом, с хорошим освещением, желательно с зеркалами на стенах, душевой и хотя бы небольшим чуланчиком под раздевалку – было трудно. Цены были невероятными, эти студии были рассчитаны на уже добившихся успеха танцоров, где они обычно проводили уроки танцев для младших групп детей. Девушке было интересно знать, добьётся ли она когда-нибудь такого успеха?
«…горячий, горячий и темный, горячий шоколад! Шоколад! Да, да!» – крутилось у нее в голове.
На выходе из метро ее опередил мужчина в больших, круглых очках, который заметил, что она хорошенькая. Яна в ответ улыбнулась. Родители девушки ждали мальчика. В их мечтах они видели здоровенького, смышленого крепыша по имени Ян. Но когда матери девушки принесли красное тельце женского пола, родители все же приняли решение не менять кардинально имя.
Летом Яна особенно много прикладывала усилий в поиске такой вот замечательной студии, в которой должны были реализоваться мечты ее друзей и ее самой. Как-то прочитав в газете объявление, о том, что сдается небольшое помещение на севере города, на три месяца по цене одного. Яна немедленно отправилась туда вместе со своими коллегами – друзьями. В полуподвальном помещении старого дома, с высокими потолками, с комнаткой под санузел и душевую, и с маленьким зеркальцем на стене, но совсем без окон, они все же решили остановить свой выбор и сняли это помещение сразу на год. Практически все остались без всех своих сбережений и положили максимум усилий для уборки и обстановки новой студии для танцев. Чтобы как можно скорее начать тренировки. Ребята кое-где подкрасили яркими красками стены, повесили зеркала, Аркадий танцор с опытом в 16 лет, придумал покрасить стену напротив зеркал в бирюзовый цвет и усыпать осколками зеркала, которые при удачном освещении будут переливаться и давать блики. Яне эта стена напоминала огромную рыбу. Душевую и переодевалку сделали в последний момент, всего за два дня до принятого решения начать занятия в ближайший вторник.
Сегодня вторник, размышляла Яна, значит, сегодня я станцую с Марком, а завтра должен прийти познакомится новый партнер. Хоть бы он был высок и умен! – мечтала она. Но нет, тогда я точно в него влюблюсь и опять потеряю голову. Тогда моя карьера так и не продвинется вперед, а уже пора, давно пора. У меня два месяца не было любовной связи, Боже мой, - думала девушка и прикладывала свою ручку в черной, кожаной перчатке ко лбу. Все мужчины, окружавшие ее были либо ее друзьями, либо из иного круга, к которому ее не влекло. Она переживала душевное одиночество – то обстоятельство, которое помогало ей лучше чувствовать ритм музыки и сочинять новые элементы для танцев.
«Да, отлично! Горячий шоколад! Именно так мы назовем нашу студию!» . Такое важное поручение доверяли именно этой девушке, остальным даже не стоило пытаться, все равно ничего путного не пришло им на ум.
Яна приближалась к дому, в котором находилась студия. Вход был сбоку возле большого дерева с толстым стволом. Стуча каблучками по мягкой, покрытой желтой листвой дороге, где пыль насыщенная влагой не поднималась в воздух, ей оставалось перейти всего лишь одну уличную дорогу и через пару метров спуститься по лестнице со скользкими ступеньками вниз. Они, наверное, уже разминаются, думала чудесная девушка. Физически совершенная, с проницательным умом и тонкой душой артистки. С какой поразительной красотой ей удавалось приводить в исполнения танцы, которые сама себе ставила, она много размышляла о сложности человеческого организма и тайнах жизни, о загадочном чувстве любовь и о пугающей смерти. Все страсти, которые доводилось ей переживать, созерцать и погружаться, она выражала в своих танцах, где ее тело пластично двигалось под ритмы музыки. У нее мало было времени продумывать элементы до конца, не было желания концентрироваться на этом, но ее выразительные линии танца передавали все то возвышенное и прекрасное, что ей доводилось испытывать. Друзья удивлялись: - ты страдаешь? - Нет! – утверждала Яна. - Но в твоем исполнении сквозит печаль – говорили они. Хорошо, вы правы, я не умею говорить красиво, но я умею танцевать с поэтической грустью!
Яна посмотрела по сторонам, машин нет, можно смело идти вперед, как она и привыкла делать. Что-то ударило по ее телу, сознание отключилось. Боль рассеялась, и ничто не предвещало такого быстрого конца.
В этой чудесной девушке было столько отваги и силы, что даже сейчас умирая в минуте ходьбы от места, где она мечтала станцевать хоть разок со своими друзьями - не пугало ее. Не пугало даже то, что песчинка вещества, из которого она состояла все то время пока жила и чувствовала - раствориться в воздухе. И холодный, осенний ветер унесет ее в пространство, где она исчезнет навсегда, так и не станцевав последний танец.
«Что думать о последнем дне своей жизни, все равно у каждого он будет!» - говорила как-то она своим друзьям, беспечно кивая головой.
Вещество гонимое по улочкам, растворимое в пространстве, станцевало красивый, божественный танец с Господом…