В последующий месяц в моей жизни не происходило ровным счетом ничего заслуживающего внимания. Я надеялась, что уже чрез неделю всем наскучат истории графа N*, однако вопреки моим ожиданиям с каждым разом они становились все более интересными для света. И теперь даже многие мужчины присоединялись к дамам, чтобы послушать о небывалых существах. Неужели мне одной были неприятны эти россказни?..
На одном из балов у княгини S*, где собрался почти весь свет, я вдруг снова ощутила на себе холодный интерес чьих-то глаз. Я обернулась. Граф стоял в окружении нескольких молодых людей, рассуждавших, вероятнее всего, о карточных играх, и неотрывно следил за мной. О, что это был за взгляд! Даже самую непроницаемую даму эти серые, как туча, глаза неизменно заставили бы содрогнуться. Я тотчас же отвернулась, слушая учащающееся биение своего сердца, и мысленно повторяла про себя: «Лишь бы он не вздумал подойти!»
- Сударыня, почему Вы избегаете меня? - я вздрогнула, услышав голос N* - Вам не интересны мои рассказы? Они вам неприятны?
«Он даже не подозревает, насколько прав» - подумала я.
- Или, может быть, вам неприятен я сам?
- Вы не правы, граф, ни в том, ни в другом, ни в третьем - я обернулась, сохраняя на лице спокойствие, оттененное еле заметной улыбкой, – Ваши рассказы занимательны, но они так далеки от жизни… Так необыкновенны и причудливы. Видите ли, все, даже хорошее надоедает, когда его много…
- Почему же Вы считаете, что мои истории далеки от жизни?..
- Потому что это так! – отрезала я, - Никто ведь никогда не слышал об этих… существах. И не видел их.
Лицо графа изменилось. В его глазах на миг промелькнуло что-то похожее на… страх?! Нет. Не может быть. Показалось…
- Ну… не надо быть столь уверенной в этом. К тому же, если Вы не видите кузнечика, стрекочущего на лугу, это не значит, что его там нет…
- А Вы видели ИХ?..
Он загадочно улыбнулся, потом на миг взглянул через мое плечо, учтиво поклонился и отошел.
Я оглянулась и поймала негодующий взгляд отца. Он шел ко мне, по пути раздавая учтивые поклоны и приветственные слова.
- Не сердитесь, papa`, разговор первым завел N*. А я постаралась вести себя с графом как можно жестче.
Выражение его лица изменилось. Казалось, он был удовлетворен моими словами:
- Я только хотел напомнить тебе о нашем разговоре, не более.
В этот вечер я танцевала без отдыха. Будто наваждение на меня нахлынуло небывалое желание веселиться, улыбаться, флиртовать. Я не пропускала ни единого танца и, в конце концов, разгоряченная, уставшая и счастливая вышла в оранжерею.
Тут было тихо и прохладно, воздух наполняли ароматы цветов и различных растений, совершенно не соответствующие февральским морозам. Через застекленные потолки проглядывали звезды, полная луна осветила все вокруг серебристым светом…
-Кажется, я не ответил на Ваш вопрос – голос графа, появившегося ниоткуда заставил мое сердце подскочить к горлу.
-Не думаю, что я хочу услышать ответ, – не поворачиваясь, пролепетала я.
-Вы не хотели бы прогуляться в глубь оранжереи? – он обошел вокруг меня, так, что его лицо с неизменно спокойной улыбкой оказалось напротив моего, - Там растут небывалой красоты алые розы, на первый взгляд такие хрупкие, но такие сильные.
Я украдкой взглянула в сторону выхода. Непонятный страх охватил меня, поглотил все мысли и чувства. Мне хотелось бежать, бежать из оранжереи, бежать от графа, бежать от этих серых глаз, притягательных и пугающих. В моей душе осталась лишь гордость, так часто помогавшая мне сохранять достоинство в самых непредсказуемых ситуациях. Но именно она и погубила меня, навсегда отправив во тьму…
-Что ж, почему бы и нет, - я выдавила кокетливую улыбку.
Каждый шаг давался мне очень тяжело, все мое существо рвалось в зал, где много людей, где помогут, спасут. Однако что-то подсказывало, что спасать меня некому. И это ощущение подталкивало меня вперед, навстречу своей судьбе, какой бы она ни была…
Мы все дальше уходили в глубь оранжереи. Граф что-то говорил о розах, о красоте, о жизни, но я не слышала ни единого слова… или не хотела слышать. Наконец, мы подошли к розарию. Даже здесь, где не было сейчас света ярче лунного, алые бутоны бросались в глаза еще издали. Казалось, внутри каждого из них сокрыта маленькая свечка.
Я на миг подумала, что зря перепугалась, что граф лишь желал показать мне необычайной красоты цветы…
И тут я увидела ЕГО!
Он стоял подле розового куста, будто черная тень, держа в руке алый «огонек». Лица я разглядеть не могла.
Руки графа легли мне на плечи, не давая сбежать. Хотя в этом и не было необходимости, объятия ужаса были куда сильнее.
Вдруг я почувствовала, что граф дрожит всем телом. И тут я поняла, что именно отталкивало меня в рассказах о вампирах. Это был страх! Непомерный ужас в глазах рассказчика. Граф N* боялся! И не просто боялся, а дрожал всем телом перед незнакомцем в черном фраке.
- Я привел ее, мой Господин… - заикаясь, пролепетал граф.
- Долго… - донесся голос из глубины розария.
- Не гневайтесь, Господин! Это не моя вина! Она…
- Она перепугана до полусмерти! – Спокойным, но настойчивым тоном проговорил ТОТ, - Убирайся с глаз моих, N*. Не желаю видеть твою трусливую физиономию.
Этого было достаточно, чтобы обратить графа N* в позорное бегство.
Мы остались одни…
Некто обернулся ко мне; цветок упал к его ногам. Переступив через него, незнакомец шагнул в мою сторону. Его черные как смоль волосы отливали синевой в свете полной луны.
Я хотела отшатнуться, отступить назад, но тут с ужасом поняла, что не могу и шевельнуться, как в дурном сновидении. Сердце бухало в груди, лицо горело огнем.
ОН склонился надо мной, так, что его изумрудно-зеленые глаза (странно, у людей таких не бывает) оказались напротив моих:
- S'il vous plaot, n'avez pas peur, l'enfant le mien! Je ne vous causerai pas le mal.*
Страх… нет, не страх – дикий ужас, тоскливая безысходность, отчаяние, мучительное ожидание неизбежного; и еще огромное количество эмоций, для которых не найти слов ни в одном языке мира…
Сейчас, спустя почти две сотни лет прозябания в полузабытьи, мне, конечно, сложно описать весь вихрь чувств, душивший меня в тот момент…
Последнее, что я приметила, будучи в сознании, была ЕГО улыбка, как ни странно, внушающая спокойствие…
Темнота…
А за линией тьмы, яркая, жгучая, невыносимая боль, проникающая сотней тонких острых игл в основание шеи, медленно растекаясь леденящей волной, обволакивала все тело мучительным жжением.
Вспышка света.
И снова тьма…
________
*Пожалуйста, не бойтесь, дитя моё!
Я не причиню Вам зла.