Сейчас мне уже сложно представить себя частью того мира. Мира больших надежд и грандиозных планов. Мира, в котором один пышный прием сменял другой. В котором не было проблем, больших, чем забота о собственной внешности и о количестве новых платьев.
Все ушло на задний план, после того, как случилось это. После того, как я стала тем, что я есть. После того, как меня обратили в чудовище…
Это случилось снежной зимой в «…». Последние несколько дней весь Свет занимали необыкновенные истории молодого графа N*, недавно вернувшегося из Оксфорда. Стоило только графу появиться на очередном балу, как его тут же окружал рой юных жеманниц, умолявших рассказать что-нибудь интересное о необычных существах, прячущихся в ночи. Я никогда не принадлежала к числу дурочек, воспринимающих глупые истории всерьез. Однако N* был так хорош собой и с таким азартом описывал подлинные, по его словам, события, что устоять было невозможно. И я каждый раз садилась рядом и жадно ловила каждое слово, следила за каждым жестом.
Однажды граф окинул нас взглядом и спросил, хотели бы мы стать такими же? Барышни недоуменно переглянулись. И тогда, чтобы привлечь к себе внимание N*, я бездумно ответила, что это было бы забавно. Граф многозначительно на меня взглянул, загадочно улыбнулся и ответил:
- Значит, вы находите жизнь вампира забавной?
Меньше всего мне хотелось показаться глупой светской кокеткой.
- Я хочу сказать - молниеносно поправилась я, – что было бы интересно жить много поколений; увидеть, как изменится мир, скажем через сто лет.
- Или через тысячу, - задумчиво протянул он.
- Ну, я никогда не загадывала так далеко.
- А зря…
Весь оставшийся вечер я размышляла над словами N*. Когда же бал закончился, и гости стали расходиться, я еще раз почувствовала на себе пронзающий взгляд графа. Я обернулась и увидела его в компании графини S* и трех ее дочерей. Они пытались ему что-то рассказать, но граф, казалось, не слышал ни слова. Его взгляд был загадочным и выражал изучающее любопытство. Мне стало не по себе от этого ледяного интереса, и я отвернулась.
В эту ночь я долго не могла заснуть. Я лежала, как будто в забытьи, устремив невидящий взгляд в потолок. Вдруг, я поймала себя на том, что думаю о жизни вампира. О том, каково это - жить вечно, быть свободной, провожать ледяным взглядом целые поколения, наблюдать за сменой эпох, видеть, как мимо проплывают века! Мимо… Как точно это звучит. Наблюдать, но не участвовать; быть свидетелем, но не вмешиваться; взирать на мир жизни, являясь живым воплощением смерти. Изредка выбираться из тьмы, вырывать кусочек этого мира, чтобы поддержать собственное существование и снова возвращаться на пограничную заставу меж двух миров, к которым не принадлежишь. Вытягивать души из одного мира и дарить их другому.
Внезапно я поняла, что все это мне ненавистно; осознала весь ужас подобного прозябания. По спине пробежал холодок. В горле пересохло. Я быстро встала, нашла в полумраке кувшин с водой, утолила жажду и умыла лицо. Поставив кувшин на место, я подошла к окну, и взглянула на небо. Сквозь обрывки черных облаков холодно мерцали тусклые звезды; луна изобразила маску страдания. Мрачные деревья качались от порывов пронизывающего зимнего ветра. Казалось, все живое замерзло, превратилось в черный лед.
Я стояла босиком у окна и вглядывалась в ночь. И не сразу поняла, что стою в ожидании чего-то. Почему-то я была уверена, что что-то должно произойти, что эта ночь изменит всю мою жизнь.
Бред…
«Какая же я все-таки впечатлительная» – подумала я и вернулась в постель, уже успевшую остыть. Поежившись, я укуталась в одеяло и постаралась уснуть.
Как ни странно, мне это удалось. Вопреки всем моим ожиданиям, ночь прошла совершенно спокойно. Я проснулась бодрая и отдохнувшая. От вчерашних мрачных размышлений не осталось и следа. Яркое утреннее солнце и искрящийся в его лучах снег не оставили в моей душе и следа тревоги.
За завтраком мне показалось, будто отец чем-то обеспокоен. Он сидел хмурый, изредка теребя усы.
- Вы чем-то обеспокоены, papa`? – спросила я с детской непосредственностью.
- Я думаю, ты догадываешься, в чем дело, mon Ange, - задумчиво протянул он после паузы.
- Не имею ни малейшего понятия, - все тем же тоном ответила я.
- Дело в твоем вчерашнем разговоре с графом N*. Я не желаю, чтобы ты впредь имела дело с этим весьма странным человеком.
«Человеком ли?» – внезапно промелькнуло у меня в голове.
- Все эти его истории… Вполне возможно, что это лишь способ вскружить головы молодым девушкам. И все же, все эти, прости, Господи, вампиры… Все это от «лукавого»… - трижды перекрестившись со словами «Прости, Господи», продолжал он, – Я запрещаю тебе впредь даже заговаривать с графом. И я не намерен смягчить со временем своего решения.
Я слушала, потупив взгляд и не смея возразить. Всем своим видом я изображала огорчение ребенка, которому запретили взять леденец. Однако в глубине души я даже почувствовала некое облегчение. Безусловно, общение с N* было весьма приятно, но что-то в его рассказах отталкивало, пугало. Тогда я еще не понимала, что именно, а когда поняла, было уже слишком поздно…