По ТВ показывали один из чемпионатов Грузии, а по существу -тбилисский турнир, если совсем точно - первенство секции по фигурному катанию, единственной при единственном на всю страну ледовом катке. Диктор объявил очередного участника - Гию И. На середину выкатил низкорослый темноволосый юноша. Он стал в исходную позицию. Его лицо было крайне важным. Играла довольно весёлая музыка, но, казалось, только для зрителей. Фигурист с траурным выражением лица трудился...
Однажды я, просматривая состав олимпийской сборной СССР по зимним видам спорта, обратил внимание на наличие в команде саночников некоего Петра М. Не простое русское имя привлекло моё внимание, а то, что согласно справочнику этот спортсмен представлял Грузию. Я решил, что произошла опечатка.
Уже много лет спустя я вернулся в Тбилиси из Москвы, где защитил диссертацию по спортивной тематике. Меня пригласили в исследовательский институт физкультуры. Он занимал один из коридоров комитета по спорту. Надпись на вывеске "Директор института Г. И, кандидат медицинских наук" сначала мне ни о чём не говорила. Но войдя в кабинетик, где восседал маленького росточка большеглазый мужчина, я кое о чём вспомнил. Решив польстить своей памяти, я спросил его, не имел ли тот отношение к фигурному катанию.
- Весьма непосредственное, - ответил он мне, - сейчас я - судья международной категории по фигурному катанию.
Новое в нём было ещё то, что его некогда пышную шевелюру сменила лысина. Директор оказывается шепелявил и при этом сыпал канцеляризмами. Во время разговора он заметно напрягался - пыжился, даже жила на шее взбухала. На его столе стояла вазочка с карамельками. Хозяин ни разу не угостился сам и не нашёл нужным предложить конфету гостю.
Мой кабинет я должен были делить с двумя сотрудниками. Когда мы представлялись друг другу, я спросил одного из коллег, а не занимался ли он санным спортом. Тот покраснел от неожиданности.
- В молодости, да, а сейчас я по теоретической части, - ответили мне. Это был Петя М.
Гео - так звали второго сотрудника. В спорт он пришёл из психологии.
Каждый день начинался с того, что сотрудники собирались на балконе нашего, третьего этажа. Кто курил, кто обозревал окрестности. Начальство комитета кучковалось у фонтанчика, внизу у входа в министерство. Оно вело важные разговоры. Гия И. в них участвовал. Сверху он казался ещё ниже в окружении крупных мужчин и... самым лысым.
- "Наполеон среди генералов". Есть, кажется, такая картина, - выдал комментарий Гео.
- Этот что - маленький Наполеон? - спросил я, указывая взглядом на Гию И.
Гео осмотрелся вокруг, а потом продолжил:
- Вроде того. Тут приходиться выбирать между манией величия и сложностями характеров женщин Достоевского.
В разговор включился Петя:
- Не можешь не пофилософствовать. Просто он - старый холостяк.
Потом, обратившись ко мне сказал:
- Раза-два Михайлыч (производное от отчества директора) приходил на работу с исцарапанной физией. Явно женская работа! В первый раз говорили о кошке, во второй раз, мол, подскользнулся и упал лицом в розовый куст. В обоих случаях по совпадению расстраивались его планы наконец-то жениться.
- Говорят, как судья он жаден на оценки, - отметил Гео.
В это время в кабинетах раздался перезвон телефонного селектора.
- Начинается, - пробубнил психолог со скукой.
Кстати, Гео считал себя великим психологом. Спорту он пользу не приносил. Свои знания применял в других целях. Так, приударяя за секретаршей института, Гео использовал изощрённую тактику. Бывало станет в проёме двери канцелярии и в упор, не выдавая своего присутствия, наблюдает за поглощённой работой девушкой. Через некоторое время, когда она начинала сбиваться в печатании, он удовлетворенно уходил. Или, Гео расхаживал взад-вперёд мимо открытой двери канцелярии и при этом опять-таки старался не привлекать внимания девушки.
- Исподволь я навязываю ей мою личность. Через некоторое время она будет говорить, что ей кого-то не хватает, - говорил психолог.
Он же разъяснил некоторые особенности менеджмента Г.И. Гео перефразировал африканскую пословицу, мол, если среди ночи вдруг станет солнце, то окажется что не только старые девы, но и холостяки сварливы. Так, директор вдруг, "без объявления войны" (перл Гео), начинал травлю кого-нибудь из сотрудников. Когда я пришёл в институт, в процессе были гонения на Нодара В. Директор не скрывал свою антипатию по отношению к этому сотруднику, но аргументацией не удостаивал. Я спросил у Гео о причине столь пристрастного отношения. Психолог пожал плечами и сказал:
- Одно только приходит в голову. Но не думаю, чтобы плешивый директор может так ненавидеть патлатого сотрудника!
Действительно, у Нодара была пышная шевелюра. Он сутками сиживал в своём кабинете. Ни с кем не общался. Возникало ощущение, что в его кабинете никого нет - такая там была мёртвая тишина. Однажды Нодар сам заглянул к нам. Мы играли в шашки. Предложили ему присоединиться. Нодар мягко улыбнулся. Не трудно представить, что с тобой может произойти, когда ты противостоишь партнёру, который - международный мастер. Потом он показал нам комбинации великих мастеров, рдея от удовольствия. Это был запоминающийся день!
Опоздания на работу было не слишком редким явлением в институте, но для Нодара они стали роковыми. Во время очередного совещания директор энергично дефилировал по кабинету, шепелявя, цитировал КЗОТ. Моментами приостанавливался у стола, молча ковырялся пальцами в той самой вазочке с конфетами, доставал карамельку и направлял её в рот. Нодар производил впечатления нашкодившего ученика. Это раззадоривало судью по фигурному катанию, уминавшего одну конфетку за другой.
Долго никто не замечал отсутствия Нодара. Думали, что сидит у себя в комнате, корпит. Потом узнали, что он написал заявление об уходе.
Никто так не узнал, что не поделил Михайлыч с Сашей Ивановым ("Иванив" так звал его Гео). Я замечал за некоторыми русскими в Тбилиси, если у них превосходный грузинский язык, они ведут себя с гонором - говорят подчёркнуто громко и у них "значительная" физиономия. "Гонореи" (т.е. гонора, но в интерпретации Гео) добавляло ему то, что он был программистом - редкая для тех времён специальность. У него был отдельный кабинет, в котором стояли две "Искры". К себе он никого не пускал, мол, "нечего вам со свиными рылами в калачный ряд".
Вообще Саша был странным мужиком. У него умерла мать и мы поехали к нему посочувствовать. Саша стоял в плаще навскидку и держал руки в карманах. Когда я попытался пожать ему руку, возникала заминка - рукопожатия не произошло. За всё время панихиды «Иванив» рук из карманов не доставал. Гео не смог нам объяснить такое поведение. Сам Саша был совершенно спокоен и громким голосом раздавал указания насчёт "боржома", лимонада и других хлопот, связанных с поминками.
С Михайлычем программист вроде дружил. Но однажды я и некоторые коллеги стали свидетелями, как из кабинета директора выбежал Саша и за ним вдогонку директор. Казалось, что Иванов попытался скрыться от Гии И. в своём "убежище" с компьютерами, но безуспешно. За захлопнувшейся дверью шла разборка. Через некоторое время появился Михайлыч. В руках он нёс подписанное "Иванивом" заявление об уходе.
Больше энергии в свою защиту проявил Петя М., когда и на него положил глаз Г. И.
На этот раз о причине такой напасти можно было догадываться. Гео владел английским. Когда читал нечто забавное на этом языке, он делился с коллегами. Организовывал коллективные чтения. После одного из таких чтений у Пети случились неприятности.
Речь шла об Иране. Гео взахлёб переводил статью одной американской феминистки насчёт того, что в этой стране нет секса. Только формы куполов минаретов отдалённо напоминают женские груди. Запреты на половые связи отличаются крайней суровостью. Только одно может быть оправданием (переводя этот фрагмент Гео надолго закатился от смеха), если случилось землетрясение и мужчина с верхнего этажа вместе с потолком обрушился на женщину, находящуюся на нижних этажах, и между ними произошёл непроизвольный половой акт.
- Как же может не повезти иранской женщине, если в момент природного катаклизма на неё сверху упадёт занудливый Гия И., - сказал Петя.
Кто-то донёс директору о разговорах об его злоключениях в Иране, где, кстати, ему бывать не приходилось. Информацию подали не совсем качественно. Будто Петя стал свидетелем землетрясения в Иране, во время которого он - Гия И., судья международной категории по фигурному катанию, прелюбодействовал с некой иранкой, меняя этажи в гостинице, по мере того, как они обрушивались.
"Гон спозаранку" (другой перл Гео) начался на утреннем совещании на следующий день. Гия И. нервно ходил из угла в угол и несколько раз косо посмотрел на Петю. В тот момент бывший саночник не понимал, что тучи сгущаются над его головой. Гром разразился под конец совещания. Директор потянулся к вазочке с конфетами, положил в рот карамельку и неожиданно заявил, что санный спорт изымается из номенклатуры приоритетов института. Дескать, он собирается обратиться по этому вопросу в соответствующую инстанцию. Затем последовала тирада о растранжиривании государственных средств на содержание такого экзотического для Грузии вида спорта, как санный. Петя всё понял. Он встал во весь свой гигантский рост и громовым голосом заговорил о своих заслугах, оцененных в составе сборной СССР.
- Но что Вы сделали собственно для института? - спросил Гия.
Возникла пауза. Потянувшись за очередной конфеткой, директор решил съязвить:
- Вот Иран, к примеру. Они копейки не тратят на санный спорт.
- Как и на фигурное катание, - ответил Петя, - а могли бы. Им ничего не стоит разлить искусственный каток. Но есть причины, почему они это не делают. Там женщинам не дозволено бегать нагишом, а мужчинам вилять под музыку одним местом лишь для того, чтобы удержаться на льду, - выпалил Петя. Он был уже вне себя от гнева.
Директор чуть не подавился конфетой. Он принял торжественно-траурное выражение и попросил сотрудников оставить его и Петю один на один. Коллектив удалился. Я и Гео ждали. Петя пришёл злой, но довольный.
- Что там, рассказывай! - нудил его психолог.
- Взял я его за грудки, поднял и некоторое время держал на весу. А он глазами луп-луп. Потом поставил на ноги, взял его вазочку и высыпал ему на лысину конфеток. Потом вышел.
После этого инцидента над Михайлычем в институте хихикали. Однако сам Петя не торжествовал. Он как-то сник, стал нервозным. На просьбу рассказать о том, как был бит директор, откликался без охоты. И вот однажды Петя явился со свёртком. Занёс его в кабинет Гии И. Вышел оттуда довольно скоро и с тем же свёртком. Он долго стоял на балконе, курил. Наконец, вернулся к нам, развернул свёрток. Это была бутылка шампанского, которую мы распили... Чуть позже Петя написал заявление об уходе.
Мои отношения с директором вначале складывались успешно. Это потому, что в науке (в социологии), которую я представлял, профаны бывают наиболее активны. Сначала Гия И. делился своими замечаниями. Как-то я даже подпустил несколько комплиментов. Михайлыч обычно прохаживался по комнате и "генерировал идеи". Дело шло к тому, что к моим соображениям он уже не прислушивался. Директор впрямую начал диктовать мне, как мне следует поступать. Я уже не говорил комплиментов, сопротивлялся. А однажды мы повздорили. В какой-то момент Михайлыч потянулся к вазочке с конфетами, я понял, что дело принимает крутой оборот.
Я бушевал, когда вернулся в комнату. Гео же посмеивался.
- И до тебя очередь дойдёт, - бросил я ему. Психолог хитро улыбнулся и сказал:
- Можешь не беспокоиться. У моей профессии есть преимущества. Мои коллеги знают о некоторых наших общих знакомых такое... Михайлыч в этом отношении - настоящая находка. В детстве за ним водилось...
Последовал пассаж, полный тошнотворных деталей.