Тогда мне было лет 18. Первокурсница, вся жизнь - беззаботная сказка. По утрам лекции, по вечерам танцы до упаду, море парней и выпивки. Была и своя компания, не так, чтобы очень хорошая, но меня вполне устраивала.
Как-то вечером мы сильно перебрали (кажется, кто-то из наших ребят наконец-то сдал на права). Было весело, но хотелось еще выпить. Денег ни у кого не оказалось, и у Андрея, моего тогдашнего парня, возникла идея ограбить какую-нибудь старушку.
В 3 утра старушек, понятное дело, на улицах не встретишь. Зато по неосвещенной дороге парка шла невысокая длинноволосая девушка с сумкой на плече. Я первая её заметила и крикнула:
- Ребят! Смотрите!
Андрей и Лёша подошли к ней с разных сторон и начали приставать. Что они делали, я помню смутно, но когда она вдруг закричала, Андрей с размаха повалил её на землю и ударил. Потом к ним подошёл Олег и пнул девушку ногой. Они говорили ей какие-то мерзости, били и били её, и голоса их и ее смешивались в каком-то страшном гуле. Мы с подружками стояли неподалёку и дико, бесчеловечно смеялись над этой картиной. Девушка беспомощно что-то пищала, молила о пощаде, но мы были глухи к её просьбам.
Потом крики прекратились, ребята отошли в сторону и замолчали. Я ничего не понимала. Андрей подошел к нам и хладнокровно произнес: «Вроде бы никто не видел.»
Я вся была словно в оцепенении. На асфальте, в луже крови, лежала девушка. Глаза ее были широко раскрыты, а белки покрывала красная сеточка.
Прошло пять лет.
Достаточно, чтобы не вспоминать, но мало, чтобы забыть.
Я поссорилась с лучшей подругой Лилькой, настроение нельзя было назвать хорошим.
Чтобы как-то успокоиться, и не брать в руки сигарету ( я бросала курить, было довольно сложно), я зашла в кафе для некурящих и взяла Капуччино с маленьким пирожным.
Было еще утро, в тот день я не работала, так что все время могла посвятить себе.
В кафе людей совсем не было, не считая милой влюбленной пары, мурлыкающей в самом углу, которая, однако, вскоре ушла.
Я наслаждалась одиночеством, медленно пила свой кофе и от нечего делать читала меню. Экспрессо, Глиссе, Капуччино… какао… с молоком…
Дверь заскрипела, прозвонил звонок, в помещение вошел молодой мужчина в джинсовой куртке.
-Коньяк. Рюмочку.
Потом посмотрел на витрину с едой.
- Все?
- Все.
От скуки ли, или он меня действительно заинтересовал, но я стала за ним наблюдать.
Полинявшие джинсы все равно неплохо смотрелись. Он снял куртку, бросив ее на соседний стул.
« Чем-то похож на Тома Круза»
Хотя, в общем-то, ничем не похож. Разве что тоже невысокий, тоже притягивает взгляды. Такой баловень судьбы. Все получается, все с улыбкой.
« Черные волосы. Наверное, жесткие. Люблю такие. Воронье крыло….»
Отвлеклась на меню.
Подняла глаза – он опять у стойки.
- Еще конька. Две рюмочки.
« Так уж ли у него все хорошо…» - задумалась я. Кофе был допит, но интерес к этому странному человеку не позволял мне встать и уйти.
После четвертой рюмки он стал медленно собираться. Я вскочила из-за стола и быстро вышла. Он вышел за мной.
Я задержалась у входа в кафе, делая вид, что что-то ищу в сумочке.
Он прошел вперед. Тогда я мысленно просчитала до десяти и двинулась за ним. Шли мы довольно долго. В это время я не думала не о чем. Я превратилась в скрытого шпиона, который боится, что его мысли могут услышать.
Он подошел к палатке. Я не слышала, что он просил, но когда ему вручили покупки, они показались мне не совсем адекватными.
Бутылка водки, бутылка шампанского и шоколадка.
Это еще больше меня заинтересовало, я даже прибавила шаг, уменьшив тем самым расстояние между нами. Через некоторое время он открыл бутылку водки, и постоянно делал по нескольку глотков.
Уже больше половины бутылки было выпито, как мы подошли к кладбищу.
Я почему-то с самого начала знала, куда мы идем. Что это – женская интуиция или подсознательная связь, но я почему-то его понимала в тот момент.
Я старалась оказаться незамеченной, начала сильно отставать. Когда он остановился, я решила, что не стоит мешать человеческому горю, и наблюдала из-за дерева.
Закинув голову назад, он допил полбутылки. Достал из кармана шоколадку и положил рядом с цветами.
Потом открыл шампанское и, смеясь, начал поливать им землю.
Мне было больно на это смотреть. Душевные раны редко залечиваются. И для этого нужно много времени…
Этот человек сидел на коленях перед чьей-то могилой, упершись головой в плиту и тихо плакал. Я не видела и не слышала этого, но хорошо чувствовала.
И мне внезапно захотелось подойти и обнять его.
Я не знаю, что произошло. Я не знаю, правда.
Но я подошла к нему, обняла его, и он обнял меня.
И я заплакала.
Кресты и слезы, кресты и слезы.
Как я здесь оказалась? Кто меня туда привел?
Да что там уже было важно… Не знаю, сколько времени мы провели на кладбище, несколько минут или часов, знаю только, что за это время я просто влюбилась в боль мужчины в джинсовой куртке, и боялась его потерять.
Я отвела его домой. Когда мы шли по людной улице, я часто ловила на себе взгляды прохожих.
О чем они думали, эти женщины и мужчины, дети и взрослые?
И когда я задала себе этот вопрос, я поняла, что абсолютно это неважно, потому что это все равно ложь, ведь никому не понять того, что происходило.
Он опирался на меня, и мне казалось. Что это я опираюсь на него, только духовно. Я не видела в нем слабости.
Он был силен даже своими слезами.
Я довела его до дома, хорошо он вспомнил адрес.
- Я Юля
- Саша.
После нескольких настойчивых звонков, нам открыла дверь невысокая черноволосая девочка лет семнадцати.
Она сразу же пропустила нас в квартиру, что-то спрашивала, и я даже что-то отвечала ей, быть может, невпопад.
Это Люся, его сестра. Они живут вместе.
Дать свой телефон? Зачем? Он позвонит.
Семь разных цифр.
Детский почерк семнадцатилетней брюнетки.
Дверь закрывается.
Я одна.
Но позвонила она, а не он.
- Привет. Это Люся, давай встретимся.
Пошли с ней в кафе.
Милая девочка, заколола волосы, стала выглядеть взрослее и серьезнее:
- Он очень многое пережил. Много лет назад умерла его невеста… они должны были пожениться, но она умерла.
Люся молчала.
Мне она нравилась. Ее красивые глаза, красивые волосы, взрослая деловитость и эта неуловимая простота….
А еще она очень была похожа на Сашу.
- Я хочу тебя попросить…
Эта фраза меня не испугала, но насторожила. Я вдруг ясно поняла, что если это наивное создание сейчас попросит больше никогда не подходить к ее брату, то я просто этого не переживу. Эта мысль сама по себе еще больше меня насторожила, ведь она означала привязанность к абсолютно незнакомому человеку.
Может это какая-то внутренняя связь?
-… ты можешь почаще у нас бывать?
«Зачем?»
- Просто мой брат так все время занят… и про свое горе никак не может забыть… а ты такая хорошая…
Я не понимала. Действительно не понимала ее.
- Что ты от меня хочешь?
Девочка помедлила. Она опустила взгляд, но потом вновь подняла его, уже полная решимости:
- Я хочу, чтобы ты с ним встречалась. Ведь он тебе понравился, да? В нем же есть что-то, да? Он красивый, да? Ведь не зря же ты вчера… с ним….
- Люсь, я ведь просто увидела человеческую боль, и хотела помочь… Я понимаю, ты хорошая сестра, ты хочешь ему добра, но ты правда считаешь, что с такой душевной раной, я бы сказала, неизлечимой раной, ему кто-то нужен?
Я уже любила эту девочку. Я чувствовала, что смотрю на нее с умилением, хотя и не хотела этого показывать, Как она любила брата, как хотела казаться совсем взрослой – а она была в какой-то степени взрослой…
- Может… может ты придешь к нам завтра на ужин… как моя подруга?...
Я кивнула. Мы встали из-за стола. Расплатились. Уже у выхода я спрашиваю:
- Он меня помнит?
Люся помотала головой.
Бред, конечно бред. Как это я так легко согласилась? Но, как бы там ни было, я уже стояла напротив Сашиной двери, оставалось только позвонить.
«Ну, давай, сделай это, он же тебе понравился… и ты обещала… но как же все нереально…»
Открыла дверь Люся.
Сняв ботинки и пальто, я прошла в комнату, где стоял стол с тремя приборами, бутылкой шампанского и несколькими салатами.
- Как…
Я не успела ничего сказать, меня кто-то обнял сзади, заиграла медленная мелодия, которую я очень любила, и чьи-то теплые руки продолжали держать меня за талию.
Я даже не успевала подумать, что происходит.
Люся исчезла, она словно только дверь открыла, а потом куда-то сбежала. Третий прибор исчез тоже.
Мы сидели с Сашей в комнате и без смущения о чем-то говорили.
Он говорил, я ему отвечала, мне было легко и непринужденно. Не могу сказать, как это все получалось – он задавал такой тон, словно мы знакомы много лет, и я не понимала, кто мы – брат и сестра ли, просто друзья, или двое влюбленных.
Потом мы целовались, пили шампанское, ели салаты, и снова целовались.
Это все напоминало круговорот, происходящий не со мной, но кем-то рядом, словно я старый фильм смотрю.
А потом случились два события, которые заставили меня вернуться в реальность и разбили мозаику иллюзий.
Мы танцевали, потом я подошла к фортепьяно в углу комнаты.
- Люся играет. Она музыкальную школу закончила.
Я рассматривала фотографии, расставленные на крышке фортепьяно, как вдруг Саша обратился ко мне:
- Лен…
И в ту же секунду я увидела ее. Ту девушку.
Пять лет назад. И она была похожа на меня, как две капли воды.
Объясняю Люсе, что не могу я играть другого человека, просто не могу.
Она просит, умоляет.
- Ты так на нее похожа!!
- Но как он не понимает. Что я – не Лена, она ведь умерла!...
- Он верит в это… я не знаю.. он наверное с ума сошел, но он же брат…
Я сочувствовала Люсе. В ней столько от меня… Она хочет, она действует, она живет. И ей важны чьи-то проблемы больше, чем свои. У меня тоже такое бывает.
И я согласилась.
Согласилась стать Леной.
Таким образом прошло 8 месяцев.
Может, кому-то это покажется странным непривычным и непонятным, но я совершенно свыклась со своей ролью, я практически не видела своих друзей, я наслаждалась жизнью.
Я любила Саша, любила Люсю, любила нашего котенка, которого мы купили вместе, любила нашу квартиру, мебель, звуки фортепьяно…
Я многое узнала и поняла за это время.
Люся и Саша уже около семи лет были сиротами, родители погибли в автокатастрофе. Все, что теперь окружало их – результат труда Саши. Он работал, и учился, и еще работал…
Когда погибла Лена, он неделю молчал, а потом, когда пришел врач, он сказал ему, что в могиле не Лена, и что он во все это не верит.
Да уж… и вот, спустя пять лет, Лена вернулась…
Почему он не спросил, где я была?
Как я могла вести такую жизнь?
Не знаю, не знаю.
Может все это запутанные дороги к любви.
А может, просто дикая ложь.
Или просто сон. Сон длиною в 8 месяцев.
Мы сидели в гостиной – я, Люся и Он.
- Слушай, а давай поженимся.
Я подняла на него глаза. Он подошел, поцеловал. Люся выключила звук у телевизора и с какой-то тревогой следила за нами. Она знала, что сегодня я решила рассказать ему, где Лена, и кто я.
- Саш, а ты думаешь мне пойдет фамилия Белокурова?
«Сейчас, или никогда»
- Елена Белокурова. Да вроде ничего…
Он улыбался. В глазах огонек. Для себя он все уже решил.
- Юлия Белокурова, - поправляю я.
Его взгляд пронизывал меня. А дальше последовала фраза, которая меня совсем вывела из колеи:
- Я знаю.
Люся была удивлена. Она смотрела на него долгим непонимающим взглядом. Она выключила телевизор. Теперь даже картинка его не мешала думать.
- Просто я же не сумасшедший… мне понравилась ваша игра…
Мы молчали.
- И потом, не убивайтесь вы так… ну, да – любил, ну, да – сильно, но ведь вы в ее смерти не виноваты…
И тут я схватила его за плечи, заглянула в глаза и закричала – не знаю зачем, душа так захотела:
«Это я, понимаешь, я!!! Я там была, ее при мне убили!! И я ничего не сделала…» И еще много всего… я говорила, говорила… туман… сон… бред…
Все смешалось. Люсин осуждающий взгляд.
Его непонимание. Моя к нему любовь.
Слезы текли по моему лицу, и я так боялась, что они закончатся, потому что тогда уже не будет ничего, даже этих соленых капель. Мыслей нет. Одна пустота. И как глухое эхо в пустой комнате в голове моей проносилось:"Уходи!"
Я увидела Андрея. Он стоял с угла дома и смотрел прямо на меня.
Я подошла.
- Ты же не будешь рассказывать, Юль, а?
Я смотрела на него. Старая рубашка, татуировка на груди видна из-за ворота.
Я вдруг увидела черные метки на его лице. Это были его жертвы. Те, кого он убил. Их было две. Я вдруг поняла, что Лена не одна.
- Я расскажу, но про вас говорить не буду.
Он посмотрел на меня.
- Не стоит.
Я следила за его взглядом. Злоба, ненависть, грубость.
- Ты уверенна? Они все равно узнают…
А дальше все как в плохих скучных фильмах: он вытаскивает нож из кармана, раскрывает его и всаживает мне в живот по самую рукоять.
Я вижу цветок, большую белую лилию, она стоит на столе в хрустальной вазе, чьи-то грязные руки достают ее, кладут на стол, и ударом топора отрезают голову.
Мне больно, больно и страшно. Я чувствую на губах поцелуй Андрея. Хотя это был даже не поцелуй, он просто прижался к моим губам, и исчез.
И вдруг я понимаю, что это не был Андрей, что он все еще здесь и это Саша.
Он целует мне лоб, губы, щеки, глаза, перебирает волосы, я лежу на его коленях, он сидит на асфальте и плачет. Я снова вижу самого сильного человеку на Земле со слезами на глазах. Боже, слезы – это слезы, это не признак слабости, это просто слезы…
- Андрей…
- Я понял… я его найду…
Страх, страх охватывает мое тело.
- Люся…
- Я знаю, что ты ее любишь. Все будет хорошо.
- Ты…
- Не говори. Помолчи. Молчание – лучшее… я боюсь Юль, я правда боюсь… сейчас они приедут… сейчас тебе помогут…
А я чувствую, что все вокруг в крови, и он в крови, в моей крови, и мне становится страшно больно за все мелочи, и я внезапно осознаю, что раз он здесь, раз он со мной, то он простил меня…
Но как…
И это значит… что он не любит ее во мне, он любит меня…
Он назвал меня Юля…
Я физически ощущаю, как отделяюсь от его рук, от земли, да и от своего мертвого тела. Я вижу упавшее лебединое перо. Оно медленно, плавно падает вниз, а я медленно, осторожно, взмываю к небесам. И это действительно напоминает мечты о рае, но там нет его. Но он придет ко мне, я знаю, через много лет… придет… все…
А на самом деле я и есть Лена. Я умерла 5 лет назад, и все, что произошло в следующие пять лет – не более чем плод воспаленного воображения. Душа моя не погибла, она была неспокойна, и она придумала эту странную Юлю. Этот бессвязный бред. Разве могло такое быть? Логики никакой. Хотя, в любви не бывает логики. Даже в любви из мечтаний, из желаний, из мыслей. Воздушные заоблачные замки. Я сошла с ума. Это не Саша, это я. А кто он вообще? Картонный шаблон? Красавец? С деньгами? Умный, добрый – дальше по списку? А не он ли моя самая страшная фантазия?
Просто однажды ночью меня убили в парке. Я не была красавицей, не была умной и успешной, меня никто не любил, а были мечты… и хотелось, чтоб осталась боль.
И только теперь я поняла, что нельзя так… боль… лучше пусть забудут… Лена… Юля… Саша… Люся… Маленькая драма на четыре лица, соединенные в реальности в одно… в один блуждающий огонек души на болотах…
А я тебя все равно люблю, Юля. Ты этого так и не поняла. И летом ведь дожди бывают. Ты тоже меня любила, я читал это со страниц твоих глаз. И ведь могли же мы быть вместе! И жизнь бы была полна до краев. И мир бы был похож на праздник. Представь: кругом только дети, ванильное мороженое, радужные шарики и мы. И парим же, парим же над землей как птицы свободные, легко взмахивая крыльями души. Но ты ушла. И вся сказка исчезла. Только бледные пальцы нервно бьют по испорченной клавиатуре. Я пишу тебе. Пишу тому, кого нет, кто рассыпался в пыль и остался лишь ярким образом в моей памяти. И все-таки жизнь жестока. Какое-то маленькое сердечко - остановилось - и все. И только прошлое. А жизнь летит под белым парусом, стараясь миновать все бури и грозы. Но мой корабль дрейфует без паруса. Я ничего не ощущаю. Я существую в этом клубке людей, работы и денег.
Хотя, Юля, как же здорово ты сделала, что умерла. Как бы я не любил тебя, я бы не простил...И мне так больно от этих мыслей, что я боюсь сломаться. И тогда я им, мыслям, начинаю улыбаться. Ведь мы бы не смогли так жить, верно, Юля? В конце концов мы бы возненавидели друг друга. И - какие там шарики, какое мороженое! - жёлтые змейки разлетелись бы по небесной лазури, и ты бы реже смеялась, и стали бы мы припоминать друг другу все, что было плохого... И ни слова о шариках, детях и нас. Нас не будет, и быть не могло. Зачем гадать, время необратимо, а тебя нет. И я, надеюсь, скоро умру. А может, не умру. Ангел без крыльев еще способен думать, но не чувствовать. Поэтому мне все равно.
Но я приду на твою могилу и прошепчу тебе ласково: "Милая!..." Но ты меня не услышишь, и лишь шепот листьев поможет мне дышать, и лишь осенний ветер разрешит мне жить дальше.
Осенний бред…. Однажды оставшийся наедине с моим рассудком….