Светланка собиралась к морю давно.
В детстве ее часто возили туда, и она втайне была благодарна своей вечной ангине, першащему горлу, мокрому носу за эти долгие-долгие жаркие дни. Маленькой она сидела в песочнице, одна в пустынном знойном дворе – тихий час, а ей от предчувствий не спится – и мечтала: вот завтра поедем на юг. А на юге был белый город, море, волшебная музыка, и дивные розы росли прямо на улице - никто их не рвал, как в райском саду. А море было просторным, теплым и ласковым, оно качало Светланку, а юный папа смеялся и пел: «Вода, вода! Кругом вода!»
Светланка любила море. Она не видела его столько лет, но всегда помнила и очень мечтала. Многих вещей она хотела от жизни – стать кем-то известным и счастливо встретить потом золотую свадьбу, – но море было ее заветной мечтой. Ей каждый год снилось, что она едет к нему, но никак не может найти. Один раз ей снилось, что вода в море такая грязная, так полна тягучими водорослями, что нельзя войти в нее, не задохнувшись. Другой раз во сне волны были такие огромные, с дом высотой, что немногие смельчаки отваживались приблизиться, да и те утонули. А перед самым отъездом ей приснилось, что она в южном городе с мужем и братом, и они неспешно бредут по улицам, заходя в магазины, и уже темнеет, а моря всё нет… «Пойдемте скорее к морю!» - торопит она друзей. «Не суетись, успеем!» - отвечают они и медлят, идут не туда. И вот наконец тот берег, что Светланка помнила с детства, привычные очертания отелей и санаториев, но моря - нет. Есть тонкий и мелкий проливчик, не больше ста метров, и вот уже снова берег и суша. Светланка бежала дальше, за поворот, ей сказали, что море ушло туда, но там его тоже не было, только полоска воды, узкая, мало, глухая, тонкая, не дающая жизни, жажда, реветь, пустота… Светланка проснулась со сдавленным горлом и острым чувством клаустрофобии. «Хорошо, что билеты уже взяли», - сказала она.
…Когда они вышли из поезда, начался дождь. Холодный, мелкий, злой, очень осенний. Зубы стучали. Вокруг были люди в теплом. «Ну и юг у них!» - сказал муж, поднимая воротник, беря чемоданы. К ним подскочили: «Квартиру! Комнату! Не желаете снять!». Прошла девушка в сером, у нее были такие тонкие острые каблуки, что листья клена наделись на них, как шашлычки.
Ржавый автобусик долго тряс их, по стеклам полз дождь, Светланку знобило. Она отвлекала мрачного мужа: «Ой, смотри, виноградники! Виноградники! Какие овечки! Горы, горы!»
Жилье нашли скоро, прямо у автобусного вокзала. В комнате были только кровати, стол и стул – а ничего лучшего ведь еще не придумали. Купили карту, зонтик, Светланке – колготки из шерсти, пошли по городу. «Надо идти туда, туда!» – говорила Светланка и тянула мужа в ту сторону, где виднелся просвет меж домов и деревьев и куда вело ее сердце. Но муж шел по карте, а не по сердцу. И они шли, шли, шли, пока дома по обеим сторонам улицы не стали совсем низенькими, пока не кончилась тротуарная плитка, пока запад не порозовел где-то справа… Тогда муж повернул на другую улицу, потом еще на одну и сказал: «Вот, смотри!»
Море было.
Огромное, желтое, плоское, далеко впереди и внизу. Дикий пляж простирался влево и вправо, крутая дорожка вела к нему по белой скале. Цивилизация, обустроенные купальни, кабинки для одевания – все где-то там, в стороне, все осталось там, куда они не пошли. Природа была вокруг них, свежесть и холод, и огромная масса воды и воздуха, только воды и воздуха, чтобы дышать и лететь.
Они спустились по белой дорожке. Светланке хотелось, чтобы муж отнес ее на руках, но она застеснялась просить о такой глупости.
На самом берегу была куча мусора. Они обошли ее, глядя поверх, сфотографировались у большого серого камня – Светланка даже расстегнула куртку, чтобы казаться пляжнее. Сентябрь поет! По пустому берегу шел мужчина, он размахивал связкой сушеной селедки и монотонно выкрикивал: «Пиво-рыба! Пиво-рыба!»
Быстро смеркалось. На обратном пути купили две пары теплых носков и свитер для мужа. Раньше Светланка не понимала, как можно ездить за шубами - в Грецию, как можно думать о шубе в далекой южной стране, вдали от промозглой зимы, - а теперь поняла. Муж кашлянул. «Акклиматизация!» - ответил он на испуганный взгляд Светланки.
Ночью муж много кашлял. Летний домик с окном на север не был нагрет, и белые стены казались сырыми и скользкими. Светланка лежала и думала, обняв спящего мужа: «Это юг. Море есть. Я мечтала об этом пятнадцать лет».
Они проснулись не рано, солнце уже успело согреть скамейку под окном, и Светланка расчесывала волосы, жмурясь от удовольствия, а над ее головой поспевал виноград, свободные чистые гроздья, не сдавленные ребрами плоских дощатых ящиков. Ради этого полдня стоило ехать, так легко и привольно давно уже не было. Лето, лето! Не зря она целых три месяца трудилась с утра до вечера, чтоб заработать на этот отпуск, не заметила дома тепла и солнца, зато теперь здесь – лето, ее собственное долгожданное южное лето. Все бы ей сидеть тут да нежиться!
Тогда, перед отъездом, мама спросила ее: «Ну что, надеюсь, вы сдали билеты?» Светланка сначала не поняла, а поняв - кипятилась: «Что с того, что взрываются поезда? Что с того, что в стране терроризм? Мама! Я пятнадцать лет мечтала об этом!» И в поезде, беспрестанно читая от страха: «Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!», когда вагон кренился на поворотах, она повторяла себе: «Я увижу море. Пусть война и несчастный случай, пусть я умру, но сначала увижу море. Увидеть море и умереть, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!»
В шесть вечера стало холодно. На следующий день стало холодно позже, а к четвертому дню Светланка купила себе парео и вишневый купальник и вошла в горьковатую воду, совсем такую, как в детстве.
…На пятый день они начали ссориться. Светланка не знала, из-за чего, просто муж принимался кричать на нее, а потом уходил. В одно утро Светланка не выдержала и бросила на стол обручальное кольцо. Возможно, их сглазила бабка, отдыхавшая по соседству. Светланке не нравились сразу ее розоватые глазки, больные и завидущие, а муж говорил: «Не выдумывай! Боишься? Иди угости ее виноградом!» А потом они видели, как от соседки бежала собака. Соседка не торопясь шла по безлюдному пляжу, а собака лежала и грызла кость. Но вдруг собака шарахнулась, припала к земле, поджала хвост и поскакала, оглядываясь на соседку и приседая от страха.
И вот теперь, после этого сглаза, Светланка не хотела танцевать с мужем по ночам у самой воды, где тысячи белых огней сияют вдоль берега, а музыка отражается от серебряных волн и растворяется в темной звездной дали. А он не хотел идти с ней утром на пляж, когда вода еще так прозрачна, что видны все камушки и ракушки, а негорячее солнце нежно гладит бледную кожу и так чудесно ее золотит. Они удивлялись себе, потому что раньше оба любили и танцы, и утреннее тепло. Они поделили ключи и несколько дней спали отдельно.
Только одно было хорошо – фотографии. Тысяча ярких цветных картинок – тут желтая шляпа, там розовый пляжный зонт, здесь зеленый в полоску купальник – воспоминания лета! На одной Светланка приподнялась, лежа на рыжем песке, и песчинки прилипли к груди, а кудряшки выбились из заколки на плечи. На другой небольшой прогулочный самолет летел как раз над ее коленками – и одновременно над цветущей горой вдалеке, а муж возвышался над всем этим, стройный, красивый, и улыбался, уставив руки в бока. Светланка множество раз представляла себе, как среди долгих сумерек, мерзлыми вечерами, будет сидеть и смеяться в своей светлой квартирке вместе с друзьями, раскинув ворох заманчивых южных пейзажей. И вся эта роскошь хранилась сейчас на блестящем маленьком диске, размером не больше ладошки. «Лето в ладони, лето в ладони!» – напевала Светланка.
По дороге домой заехали к родственникам, там помирились, сидели в обнимку. «Как море?» - спрашивали у них. «Пока не понятно, надо дождаться зимы», - уклончиво отвечала Светланка. Конечно! Ведь зимой, на большом расстоянии, море будет казаться светлее, воздух – теплее, запахи – слаще… Совсем как на фотографии, стоит лишь подождать.
…Светланка проснулась в пять, за окнами было еще темно. Муж сидел за экраном, соскучился за три недели. «Что ты делаешь?» - сонно спросила Светланка. На экране светились знакомые снимки, плавно жужжал дисковод. «Знаешь… Случайно так вышло, что-то не так с программой… Это иллюзия здесь, на экране – их больше нет, чистый диск».
Светланка обмерла, понимая, потом заплакала, кинулась в ванную, оттуда на кухню, снова в ванную, закрылась, ревела, вскрикивала: «Нет! Нет! Не может быть! Ничего не было, нет, не будет, это же море, мечта, что я вспомню потом, так не может!..»
К восьми утра она успокоилась, сделала на глаза чайный компресс, оделась во все светлое, чтоб подчеркнуть едва заметный загар – не больше, чем если сидеть весной на балконе, - и отправилась на работу, не взяв ни одной ракушки, что собрала для знакомых. Ей было нечего рассказать.
Моря не было.
…Но Светланка знала: если посреди оживленной магистрали, стоя на безопасном пятачке, слегка задержать дыхание и чуть-чуть прищурить глаза, чтобы асфальт, дома и небо слились в серо-бело-голубую полоску, а ветер от пролетающих мимо машин раздул волосы, - вот тогда можно снова услышать запах моря…