Миражи

               

   Верблюды мерно покачивались в движении, грациозно перебирая голенастыми  ногами. Взгляд равнодушно сосредоточился на горизонте, к которому они целенаправленно продвигались уже несколько недель. Верблюды знали, что никуда он не денется, оставаясь единственной реальностью в бесконечных песках. Там, за горизонтом, находилось все, к чему стоило стремиться. Там была вода.

  Люди расслабленно покачивались в ритме верблюжьего движения, находясь на грани сна и бодрствования. Тела их, закутанные в белые одежды, и все же разморенные жарой, отказывались сделать лишнее движение, а ум усыплен был зноем, плавящим пески, иссушающим кожу, притупляющим мысли и чувства. Мерно шагали верблюды, булькали в бурдюках остатки воды, пахнущей бог знает чем, но звук этот рождал в затуманенном мозгу воспоминание других звуков: журчания, прохладного плеска, жадных и шумных глотков. Воспоминание это безжалостно подавлялось, ибо не несло ничего кроме бесплодных мечтаний и усиливало желание напиться. Воду в конце пути берегли.
  Усталому взгляду не за что было зацепиться, каждый песчаный бархан был похож на предыдущий, гребни песка вздымались один за другим, похожие на сонные океанские волны. Выцвеченное зноем небо безжизненно ослепляло светом, лишая пустыню остатков красок и превращая ее в мрачное серо-желтое чистилище, ибо даже в аду краски ярче и жизнерадостней, если позволительно так сказать про ад. Застывшая монотонность пустыни время от времени нарушалась движением песка, струйками стекающего с вершины бархана, потом все опять замирало в сонной неподвижности, что действовало на нервы больше, чем жара. Предводитель подал гортанный сигнал, и путники потянулись к бурдюкам, чтобы сделать несколько глотков теплой несвежей воды, смачивая пересохшие глотки в безнадежной попытке облегчения.
  Перевалив через очередной бархан, караван начал спуск. Разбуженный сменой ритма движения, один из путешественников приподнял отяжелевшие веки, не ожидая ничего хорошего, а просто любопытствуя. Он первым заметил густую, неправдоподобного цвета синеву, скопившуюся внизу, у ног верблюдов. Синева эта была живой на вид, колыхалась легкой  рябью и рождала смутное ощущение того, что она здесь лишняя. Издав изумленное восклицание, путник попытался свести воедино то, что видели его глаза с убежденностью, что здесь и сейчас этого быть не может. Мозг отказывался игнорировать очевидное. Караван вступил в сверкающую серебристыми бликами воду, бесконечно простиравшуюся до горизонта и манящую броситься в нее прямо со спины верблюда. Она обещала блаженство освежающей прохлады, забытое наслаждение от ощущения упругой морской волны под рассекающей ее ладонью. Желание окунуться в море становилось непереносимым. Ноздри раздувались, втягивая плотный воздух, который должен был пахнуть морскими водорослями и солью. Кожа ожила в попытке уловить влажное дуновение. Барашки волн тянулись к горизонту, радуя глаз подвижной бесконечностью. После однообразия пустыни магия цвета, блеска и безостановочного движения моря рождала волшебное ощущение поющих нервов, натянутых, как струны скрипки. Даже безоблачное небо не приносило разочарования: ну, нельзя же быть такими привередливыми. Будто мало им моря, облака подавай!
  Верблюды вышагивали так же мерно, как по песку, погрузившись по колено в синеву. Посреди бескрайнего моря они невозмутимо шли, как Христос по водам, и легкие волны колыхались вокруг. Все было так реально, что сознание старалось не замечать гнетущей тишины немого кино: ни шум волны, ни всплески бредущих по воде верблюдов не были слышны в безмолвии невидимой теперь пустыни.  Лишь легкий шелест песка под ногой верблюда. Да неподвижный знойный воздух, спорящий с дыханием морских волн вокруг.               
  Завороженные реальностью увиденного, люди не задумывались, а что видят перед собой верблюды. Существует ли  для них та же волшебная иллюзия прохладных морских вод, давших путникам мгновение облегчения в пустынном аду? Кто их знает, этих странных верблюдов?

  Кто их знает, этих странных седоков? Что взять с людей, не умеющих отличить истинное от миражей, а чувства от потребностей тела? Верблюды не ускорили свой размеренный шаг, хотя знали уже, что скоро, всего в дне пути, за последним барханом сверкнет далекая серебристая полоска моря. Они чуяли уже его влагу, но знали и то, что эта соленая никчемная масса не утолит их жажды, нужно шагать еще много часов по берегу, чтобы дойти до настоящей вкусной воды в поилках у колодца в селении. Вот там и найдут они истинное наслаждение. Это вам не море!