Каникулы
Если не выкобениваться и не думать о престиже, то лучше Каракумского водохранилища ничего нет. Это же настоящее море. Не слишком большое, с пресной водой, но, тем не менее, - море. Рыбы в нем просто немерено. Красноперки можно наловить мешок за час. Козел за полчаса натаскал такую гору, что мы даже чистить не стали, а сразу бултыхнули в котел. А котел-то был здоровущий, наверное, на двести-триста персон, если считать «персонами» весь тот сброд, который отдыхал в зоне отдыха Чкаловского Горнообогатительного Комбината. День был будний, поэтому в коттеджах зоны отдыха собралась в основном молодежь без определенных занятий. Мы же, три друга первокурсника, все Саши и все с фамилией на букву «К», приехали сюда по блату после производственной практики на неопределенное время. В институте нас различали по размеру. Саша в кубе, Саша в квадрате и просто Саша. Однако для нас этот, «просто Саша», был просто «Козел», по его фамилии - Козлов или, ласково «Мека», а меня меж собой называли Кузей. Денег у нас не было. Последний рупь был истрачен на десять пачек сигарет «Памир», которые делались из чего угодно, только не из табака.
Так вот, Козел и затеял это мероприятие с рыбной ловлей, поскольку жрать было нечего, кроме заржавленной буханки хлеба, мешка кормовой соли и пятикилограммовой банки томат-пасты.
Наполнив котел еще живой красноперкой и залив его водой, мы отправились в обход по коттеджам попрошайничать, обещая взамен угостить дивной ухой. Под это обещание нам подавали довольно охотно. Видимо все население зоны малость проголодалось.
Где-то нам подали пару картофелин, где листик лаврушки, где горошину перца. В конце концов, у нас набралось достаточное количество приправ, и они так же были брошены в котел.
Пока варилась уха, мы достали заветную бутылку спирта, пиалушку и малюсенький помидор и ушли на берег моря, подальше от возможных собутыльников. По дороге я споткнулся и разбил пиалу, а помидор раздавил. Тем не менее, бутылка была распита и закушена остатками помидора (вернее зализана). Спирт, выпитый на солнцепеке, без закуски, бьет в голову молниеносно, поэтому через десять минут мы были в дрезину пьяны. В этом вот состоянии мы погуляли еще немного и, когда, по нашим расчетам, уха должна была подоспеть, вернулись в лагерь.
И тут нас поджидал сюрприз. Кухня была полна народу, причем у каждого была с собой миска, а один приволок даже кастрюлю. И каждый требовал свою долю ухи, поминая о своих вложениях.
У нас не было ни мисок, ни кастрюль. Было лишь два половника и ложка, поэтому мы уселись прямо у котла и принялись быстро-быстро есть. А народ все подходил и подходил. И каждый уносил с собой добрую порцию провианта, который мы рассчитывали растянуть на неделю. Когда на дне осталась лишь гуща из рыбьей чешуи, мы прекратили прием и закрыли дверь кухни.
Тем не менее, первый голод был утолен и мы с Сашей в «кубе» пошли купаться. Козла разморило, и он остался стеречь остатки ухи.
Купание тоже не обошлось без приключений. Мы нашли отличную мелкую заводь с гладкой, теплой водой и плескались в ней, как тюлени. А потом мне пришла в голову гениальная мысль. Я вылез на берег и стал кидать камушки в выныривающую голову своего друга.
Мне эта забава казалась очень остроумной, и я не понимал – чего это Сашка злится и ругается. Потом он вылез на берег и в воду снова полез я. И вот, в тот момент, когда я вынырнул, мне об голову смачно стукнулся голыш, размером с куриное яйцо. Это Санек решил проучить меня, но не рассчитал своей меткости и с первого удара поразил цель. Над тихой заводью разнесся затухающий звук:
Туу…дуу…ду……..
Это отозвалась на удар моя голова.
Вообще-то, на мое счастье, удар пришелся вскользь. И, хотя рассек мне кожу на голове до крови, я не почувствовал особой боли. Но от неожиданной подлости со стороны лучшего друга я решил наказать его и, рухнув плашмя в воду лицом, затаил дыхание. Через секунду Сашка осознал, что кажись, убил меня и с диким ревом, слезами и соплями кинулся вынимать меня из воды.
Я не подавал признаков жизни. Руки и ноги мои безжизненно болтались, а по воде расплывалось кровяное пятно.
- Кузя!!! – орал Сашка, - Братан!! Ты живой?!!
Естественно я лишь пускал пузыри и не подавал признаков жизни.
Пузатый Сашка, весивший тогда больше ста килограммов, взвалил меня на плечо и, рыдая, побежал в близлежащий санаторий, где была медсанчасть. Санаторий находился на горе, и он чуть не задохнулся, пока влез на нее. Все это время я подавлял в себе желание заржать, но мужественно терпел. Сашка нес меня на плече ногами вперед, и когда мы уже добрались до санатория, я оттянул резинку на его плавках и чувствительно щелкнул ей по его толстой заднице.
В другое время мне за такую шуточку пришлось бы полчаса спасаться бегством, но сейчас Санек только радостно ахнул и сбросил меня с плеча.
- Живой?!!!
- Да уж живее тебя, - нахально ответил я.
- А чего ж ты там валялся?!
- А чтоб тебе не повадно было в живого человека булыжники кидать.
- У тебя ж кровь! – все еще не мог отдышаться Сашка.
- А, херня, царапина. Скажу, что нырнул неудачно. Давай, тащи меня дальше в медпункт.
Сашка на радостях чуть не согласился, но секунду подумав, сказал:
- Ну, уж нет!! Ты итак, зараза, на мне прокатился километр в гору!
- Тогда пошли пешком. Главное мне в горку переть не пришлось.
И я нахально загоготал. Все-таки спирт еще не выветрился. Такие шуточки Сашка ужас как не любил. А, будучи очень здоровым, мог и врезать. Но усталость и радость от моего воскрешения заставили его пропустить мимо ушей злорадные реплики, тем более что лицо мое было в крови, а крови Сашка не любил.
В медпункте мне наложили грандиозную повязку, никак не соответствующую размерам повреждений. Обмотав голову бинтами на манер танкистского шлема, они еще пропустили бинт под подбородком, и я стал похож на героя военных фильмов. Не хватало только вязанки гранат и танка, под который мне надлежало броситься. Впрочем, броситься пришлось не под танк, а под предмет куда более интересный. Это уже тема второй главы.
****
Рядом с нашей зоной отдыха находилась спортивная база водных лыжников. Там было несколько катеров и куча этих самых водных лыж. Заведовал всей этой прелестью наш хороший знакомый Толик.
Он мог в любой момент завести катер и прокатить любого из нас по сияющей водной глади с такой скоростью, что вода приобретала твердость асфальта, а брызги оставляли синяки. Разумеется, для начала мы падали в первые же секунды, но через несколько часов уже научились держаться за фал и некоторое время скакать за катером по волнам. Ассистировала Толику его красавица жена Римка. Она подавала упавшим фал и помогала взбираться на борт катера. В один из моментов, когда я уже довольно устойчиво «шел» в кильватере, катер неожиданно налетел на волну от проходящего мимо корабля, подпрыгнул, дернулся и от рывка я на полной скорости врезался головой в воду. От такого резкого входа в воду с меня смыло плавки, и я остался в одном спасательном жилете до пояса. Катер сделал круг, чтоб подобрать меня и лыжи, но я не спешил влезать на борт по понятным причинам. Когда Римка осознала, в чем дело, она едва не выпала за борт от хохота. Толик тоже ухмылялся и предлагал не стесняться, обидно намекая на то, что близорукая Римка все равно не разглядит ничего, поскольку смотреть «там» абсолютно не на что. В конечном счете, мне бросили полотенце, и я влез в катер. Вечером все пили водку с пивом и ржали над этой историей, а к ночи Толик так упился, что рухнул на ступеньку коттеджа и захрапел как носорог. Попытки внести его внутрь оказались безуспешными и его оставили в покое. Все разбрелись по комнатам, и тут выяснилось, что свободными остались лишь две кровати, как раз в том коттедже, у дверей которого храпел Толик. На одной из них легла Римка, а я неприкаянно бродил вокруг. Через некоторое время открылось окошко, и Римка спросила:
- Ты чего не ложишься?
- Да, так, - ответил я, - не охота.
- Не морочь голову, заходи и ложись спать, тут койка свободная.
В этот момент из-за угла коттеджа высунулась голова Козла, который делал мне какие-то страшные знаки, крутил пальцем у виска и вообще был как-то взвинчен. Я вздохнул, потоптался возле крыльца, аккуратно перешагнул Толика и зашел в комнату.
Кровати стояли в разных углах, и я тихонечко прилег на свободную. Несколько минут в комнате было тихо, если не считать храпа из-за двери, да крика сверчков. Потом раздался тихий вздох. Без всякой задней мысли я спросил:
- Ты чего?
- Да, так, ничего.
- А. Ну ладно.
Еще несколько минут прошли в томительном молчании. Потом с кровати донесся вопрос:
- Тебе не холодно?
- Кому, мне? Не-е-т!
- Совсем не холодно?
- Совершенно не холодно. Я вообще очень закаленный.
- Да? Очень?
- Ага! Я даже зимой сплю под одной простыней!
Тут я довольно пространно описал свою прекрасную морозоустойчивость.
- А мне вот прохладно. Что-то знобит.
- Это, наверное, ты в катере переохладилась. Сейчас я тебе одеяло дам.
Римка укрылась и притихла.
За окном коттеджа промелькнула какая-то тень, и раздался тихий шорох. Минут пять мы молчали, и я уже было начал засыпать, когда вдруг почувствовал, что на кровати кто-то сидит. Это была Римка. Она сидела, закутавшись в одеяло, и говорила:
- Я думаю, что так не честно. Ты весь день был в воде и без одеяла можешь простыть. Давай я тебя согрею…..
Если бы за дверью не храпел Римкин муж - Толик, если бы за окном не мелькали Козлиные вихры и, самое главное, если бы я не был таким непроходимым тупицей, возможно, вся моя последующая жизнь сложилась бы иначе. Но мне было всего семнадцать лет, а ей под тридцать и меня надо было взять силой, прежде чем я бы допер, о чем собственно идет речь. К сожалению все сложилось именно так, а не иначе. К тому же Толик заорал во сне что-то очень грозное, и Римка прыснула на свою кровать.
Утром все разъехались по домам, а мы остались ловить красноперку и кататься на байдарках. Только Сашка в «кубе» горестно сокрушался и говорил:
- Мало нам одного козла, так теперь их двое!! Что ж ты Римку-то обидел? Эх, Кузя, Кузя!!
А я только чесал в затылке и думал, - Черт их поймет, этих баб. То им холодно, то им жарко. Нет бы, прямо сказать. Н-да…