Мне неловко признаваться в своем обывательском пристрастии, но порой я люблю посмотреть телевизор. Особенно – выступления российского политического истеблишмента.
Занятие это полезно и увлекательно для меня по двум причинам: во-первых, всегда приятно чувствовать, что я – человек не беспросветно безнравственный, а в каком-то роде даже приличный, на фоне иных прочих; во-вторых, это такой выплеск адреналина в кровь, что никакие экстремальные виды спорта не дадут.
Намедни довелось мне послушать выступление генпрокурора господина Устинова – этого самого «буркуластого» из очей государевых в нашей истории.
Речь шла об усовершенствовании законодательства для наиболее эффективной борьбы с терроризмом. В частности, предлагается такая мера, как задержание родственников «плохишей» в ходе борьбы с их бесчинствами.
Конечно, зная господина Устинова, я и не ожидал, что он скажет: «Нет, это категорически неприемлемо, потому что это – прямое нарушение принципа презумпции невиновности, это противоречит Конституции и вообще правовым основам цивилизованного общества». Глупости какие! Где цивилизованное обществно – и где господин Устинов, эта мечта Ломброзо?
Но все же я надеялся услышать примерно следующее: «Такая мера необходима во избежание каких-либо провокаций по отношению к родственникам террористов: нужно брать родню под охрану, чтобы экстремистские силы не расправились с нею, не свалили эту расправу на государственные власти и не обвинили наши спецслужбы в дикой «кровной мести».
То есть, я ожидал услышать примерно ту же более-менее съедобную туфту, которой прикрываются, скажем, израильские борцы с терроризмом, санкционируя заложничество в отношении родственников своих, палестинских экстремистов. И благодаря которой западный мир, хотя морщась, все же не гнушается иметь дело с этим милейшим неприкрыто этноцентрическим и откровенно религиозным государством, как бы далеко оно ни было от правовых идеалов современной цивилизации.
Но – что нам Израиль? У нас – и гордость собственная, и стать, и аршин, и уж тем более – видение допустимости средств и деклараций.
Поэтому Устинов сказал буквально следующее: «Если уж эти люди, если их, конечно, можно так назвать, идут на свои преступления – так пусть видят, что их родственники у нас. И нужно показать, что с ними может быть – так можно спасти людей».
Поднявшись с пола и вновь поставив табуретку на ножки, я озадачился одним вопросом. Точнее, двумя. Первый был: «Он действительно такой дебил – или только притворяется? А если притворяется – то зачем?»
А второй – «Интересно, и что же такого может быть с этими родственниками, когда они в руках спецслужб?» Казнь? Да еще – публичная? Да еще – каким-нибудь вычурным способом, вроде растворения в соляной кислоте? Чтоб уж сразу в дрожь и в слезы бросило террорюг…
Нет, господин Устинов ничего такого не говорил, конкретно про соляную кислоту, но, по-моему, вполне прозрачно намекнул, что с этими родственниками может произойти нечто очень нехорошее, много хуже просто заключения под стражу. То есть, по сути, предлагал узаконить практику заложничества и государственного терроризма в самом одиозном, ничем даже не закомуфлированном виде.
Может быть, кто наивный спросит: «А на каком основании репрессировать родственников? Какую статью им шить, в какой состав впихивать?»
То есть, если эти родственники сами совершили что-то преступное, если они были пособниками – то сложностей никаких: вор должен сидеть в тюрьме. Правда, тогда непонятно, причем тут родственные узы как таковые. А если они чисты перед законом и вся их вина лишь в том, что они – родичи негодяя? За что карать их в этом случае?
Что ж, вот это в самом деле наивный вопрос. И задать его может лишь человек невежественный, совершенно незнакомый с нашей новейшей историей. Той самой, которую мы чтим и о которой скорбим как раз сегодня: тридцатое октября, День памяти жертв политических репрессий (это если кто в курсе).
Так я к чему: если вспомнить, как происходили эти самые политические репрессии, - просто смешно задавать вопрос «Чем виноваты родственники и за что их карать?» Неужто запамятовали: «Жена врага народа», «Дети врага народа»? Привычные, до боли знакомые формулировочки, не правда ли? Даже как-то символично, что Устинов заговорил о репрессиях родственников как раз накануне Дня памяти…
Сделайте контекстную замену «враг народа» на «террорист», простейшая такая операция на уровне начинающего пользователя ПК (или УК?) - и никаких проблем с юридической базой!
Замечу, что люди, полагающие, будто понятие «террорист» ограничивается шахидками-подрывницами и бородатыми автоматчиками, захватывающими школы, мыслят узколобо и примитивно. В таком важном деле, как борьба с терроризмом, важен системный, всеобъемлющий подход.
Нет, террорист – конечно, это не только непосредственный исполнитель теракта. Это и демагог, что-то такое мямлящий о «политическом урегулировании» и переговорном процессе: такой ренегат подает террористам надежды на успех, подбадривает в их джихаде. Это и бизнесмен, предательски не желающий оказывать особую финансовую поддержку государству (в смысле, добровольно взять на себя всю социалку, как призывал в апреле гарант, чтобы сбросить эту обузу с бюджета и целиком посвятить его светлому, но непрозрачному делу борьбы с терроризмом).
И уж конечно, это гад журналист, имеющий наглость что-то такое критиковать в государственной политике или же очернять каких-то отдельных ее субъектов, в то время как они самоотверженно, не жалея своих сил и чужих жизней, сражаются с глобальной «зеленой чумой».
Да и всякий гражданин, выражающий какое-либо недовольство властью в этот ответственный и драматический момент, когда родина в опасности и нам объявлена война – тоже саботажник, вредитель и пособник террористов, безусловно. Ну и понятное дело, родственники его – это родственники вра… то бишь, террориста. Не уследили, сволочи, за «паршивой овцой»! Пусть ответят перед народом… немногочисленным оставшимся.
Короче, плавали мы уже в этом рассоле и знаем «планов наших громадье» и «размаха шаги саженные» - да все по трупам и трупам. В одной из своих недавних статей я писал: «Терроризм неприятен, но во сто, в тысячу крат страшнее может оказаться «борьба» с терроризмом в России». Не думаю, что одному мне приходит в голову эта естественная мысль. И уж тем более нисколько не радует, что мысль эта становится все более и более актуальной, по мере того, как государственные мужи, бормоча привычную причиталку «в целях борьбы с международным терроризмом», готовы вновь учинить такое, по сравнению с чем любой чеченский экстремизм покажется невинными шалостями эксцентричных чабанов.
И когда генеральный прокурор, главный страж законности, говорит «будем брать в заложники родственников наших врагов» - становится и вовсе жутковато. Пожалуй, Устинову удалось заткнуть за пояс своего предшественника Вышинского с его вполне невинным «признание – царица доказательств». Во всяком случае, высказывания – в одной правовой плоскости.
И если честно, я не припомню, чтобы в двадцатом веке в странах, хотя бы претендующих на «демократичность», ОФИЦИАЛЬНО было узаконено заложничество как средство государственной политики, и чтобы официально же, на высшем уровне, поощрялись репрессии заведомо невиновных. Даже распоряжения Ленина о расстрелах заложников были тайными, в «Правде» не публиковались. Пожалуй, не припомню и ни одного подобного публичного высказывания Гитлера или Гиммлера – хотя, конечно, практика заложничества вовсю применялась оккупационными властями. И знаменитый «комиссарен эрлас», приказ о внетрибунальных расстрелах коммунистов и комиссаров, тоже был хоть и широко известным документом, но все же не афишировался и изменений в УК не вносил, как того требует господин Устинов. Впрочем, сравнение некорректно: «комиссарен эрлас» - это просто жалкий лепет по сравнению с новеллами нашего генерального прокурора.
Между тем, именно в официальном характере подобных мер – отличие цивилизованного государства от… не очень цивилизованного. Конечно, всякому человеку старше пяти лет и не обремененному лишними хромасомами, ясно, что все спецслужбы мира на практике могут пользоваться черте знает какими средствами и методами и что контртеррористическая борьба – дело такое же темное и беспредельное, как и террористическая. Всем хорошо известно, что и ЦРУ, и Ми-5, и Шин-Бет, и ФСБ применяют пытки, заложничество, внесудебные расправы и иные незаконные формы давления. Но суть как раз в том, что эти меры – НЕЗАКОННЫЕ. И пока они остаются незаконными, у этой игры есть правила: если кто-то из «проказников» попадается, если дело получает огласку – разгорается скандал и этого неудачника от спецслужб торжественно, образцово-показательно судят и сажают.
Так было, к примеру, с полковником Будановым, изобличенным в самосуде над Эльзой Кунгаевой. Тогда у российской Фемиды хватило воли и мужества соблюсти приличия и наказать выявленного преступника (какой бы исправный офицер он ни был, но он преступник и преступление его доказано). Наказать по закону, не взирая на визгливую шумиху, поднятую «патриотами» и вояками.
А вот летом этого года, когда слушалось дело о российских спецназовцах, расстрелявших чеченских школьных учителей, пороху уже не хватило: решили не злить армию. И, хоть мало кто это осознает, но Беслан – непосредственный ответ на оправдательный приговор капитану Ульману и его ребятам. И объект – школа – был выбран не случайно, а вполне логично и даже символично.
Теперь же господин Устинов предлагает и вовсе легализовать возможность расправ над людьми, чья вина лишь в том, что они – родственники, а иной – вроде как и нет.
По его мнению, эта мера даст козыри в борьбе с терроризмом, позволит «спасти людей» (ну, понятное дело, что родственники боевиков и их приспешников ни людьми, ни гражданами России не являются!). Потому что – по-иному с этими нелюдями бороться нельзя. Как говорится, «с борзами жить – по-волчьи выть».
Что ж, эту точку зрения разделяет, пожалуй, большинство россиян: с «чехами» по-другому нельзя, меры нужны крутые, пусть и не очень приятные. Замечу правда, что если б провести в обществе опрос на тему «окончательного решения чеченской проблемы» и дать одним из вариантов «тотальный геноцид» - этот вариант тоже вполне может победить.
Вспомнилось к месту интервью с одним обаятельным и бравым капитаном ВДВ, показанное по телевидению. Речь шла о Первой Чеченской авантюре. Их батальон, оторвавшись от основных сил, без боя взял Шатой – но вскоре к своему не самому радостному удивлению обнаружил в горах по соседству до зубов вооруженный чеченский отряд, раз так в десять превосходящий десантников.
Чеченцы послали парламентеров и предложили сдаться, за бесполезностью сопротивления. Ситуация была критическая – но батяня-комбат нашел эффективный и остроумный выход. Слово капитану-рассказчику: «Что ж, с бандитами – только их методами, по-бандитски и можно обращаться. Поэтому им сказали: «Пойдете на штурм – будем убивать ваших женщин и детей».
Противостояние длилось долго – и чеченцы на бой не сподобились. Все кончилось благополучно, все остались живы. В общем, всё мило и замечательно. И по этой причине, конечно, нельзя ставить знак равенства между теми десантниками и боевиками, захватившими школу в Беслане: в самом деле, ведь российские солдаты тогда так никого и не зарезали, не расстреляли - ни женщин, ни детей (я имею в виду лишь этот конкретный пацифистичный эпизод). Однако маленький такой волнистый значок – по-моему, поставить уже можно, за один только подход к решению своих проблем…
Напомню, то интервью давалось перед камерой. Что говорят наши армейцы в приватной обстановке о своей тактике, какими воспоминаниями делятся – не всегда попадает в СМИ, но, думаю, и любой иностранец-идеалист может догадаться. В действительности, порой умиляет та бравада, с какой вояки исповедуются в своей безусловной готовности совершать любые «преступления против человечности» и попирать любые обычаи войны. Глаголят с каким-то странноватым мазохистическим смаком, будто под лозунгом «Вот такое я дерьмо – потому что а ля герр ком а ля герр». Потому что чеченцы – «лютые звери» и «иначе с ними невозможно».
Что ж, нельзя отрицать, что любая оккупационная армия ожесточается в условиях «герильи», перед лицом жестокого и коварного противника - будь то Вермахт на Брянщине, британская армия в Индии, бельгийская в Конго, американская во Вьетнаме или РА в Чечне. Однако ж, при соблюдении благопристойности, официальные круги все-таки «не знают» об эксцессах на местах. А если «не знать» уж слишком затруднительно, повторю, вынуждены судить свою зарвавшуюся военщину (как, например, в случае с Сангми). Но, конечно, эти возмутительные издержки либерализма и гуманизма подрывают обороноспособность и не могут не печалить радетелей за отечество.
Иное дело, если и у военных, и у спецслужб будут юридечески развязаны руки для любых контртеррористических мер. Таких, как захват заложников и расправы над ними. Что, собственно говоря, и предложил наш прелестный толстячок-прокурор…
Так может быть, овчинка все же стоит выделки, а попрание базовых правовых принципов – стоит эффекта в усмирении терроризма? Может, негодяи и впрямь убоятся за свою родню – и будет тишь да гладь? Может, лучше и поступиться всякими там «презумпциями» да прочими догматическими абстракциями ради мира на земле и всеобщего благоденствия?
Можно и поступиться… И я уж не буду вспоминать, что в традициях российской судебной практики террористом может оказаться любой, а с привлечением родственников к ответу – трижды любой. Давайте помечтаем о том, что хватать и «прессовать» будут не всех «жен» и «детей», а только чеченских «жен» и «детей» из далеких аулов, о которых мы не знаем и знать не желаем.
Правда, здесь изначально можно столкнуться с одной существенной проблемой: у многих боевиков, причем самых отчаянных, родственников найти не так-то просто – в этом мире. Собственно говоря, зачастую именно по этой причине люди и становятся террористами: потеря родных в войне. Так было, например, с самым матерым «партизаном», Шамилем Басаевым: российская бомба убила одиннадцать его близких – и этот вояка, наш большой друг по абхазскому конфликту, дотоле державшийся хоть каких-то правил, пошел в свой рейд на Буденновск.
Тогда, правда, это была случайная бомба: всяко на войне бывает, а специально в гражданские объекты российские летчики не метят (как хочется верить). Другое дело, если б родственников того же Шамиля арестовали и расстреляли целенаправленно, в законном порядке. Тогда бы он, конечно, раскаялся и отказался от борьбы – неужто не очевидны такие вещи? Устинову – вполне очевидны, а если у вас есть сомнения – то вы, наверное, чего-то недопонимаете в психологии горцев и мировоззрении «вайнаххабизма»!
Зато борцы с терроризмом всё понимают правильно: ничем так не напугаешь шахида, как смертной казнью, и ничто не придает контртеррористической борьбе такой блестящий, колоритный гуманистический и правовой оттенок, как заложничество. Да если эту новеллу ввести – бандиты сразу возьмут в толк, что имеют дело не с тоталитарной империей, столь же беспринципной, сколь и жестокой, а с государством в высшей степени респектабельным и озабоченным одним лишь миротворчеством да защитой граждан!
И конечно они не скажут, что официальное заложничество со стороны федералов – индульгенция на любые их партизанские происки, ибо государственный режим, неприкрыто и даже «законно» использующий подобные методы – заведомо преступен и любые средства годны в борьбе с ним. И не заявят лишний раз, что коли «Русня» терпит такие законы и правителей, их издающих, – то населяют ее не люди, а быдло и скот, который только и можно, что резать.
И «мировое сообщество» не скажет, что подобными «узаконениями» российское государство роняет себя куда ниже самых отпетых чеченских отморозков, ибо те если и убивают детей, то от безысходности и крайней озлобленности, а федералы будут делать это методично, легально и с доброй, чуть усталой улыбкой на честных лубянских лицах. Вот официальный лидер сепаратистов, Масхадов, всячески, всеми силами открещивается от Беслана – так он просто трус и белоручка! Не хватает ему устиновской прямоты и чистосердечия: за имиджем все следит, дурачок!
И уж точно никто не скажет, что народ, второй раз на одном веку дозволяющий взгромоздиться над собою откровенно фашистскому режиму с откровенно фашистскими законами – очевидно, не заслуживает лучшей доли и что с ним можно вообще не считаться...
Впрочем, я оптимист и все же надеюсь, что, в какой бы горячке и в какой бы контртеррористической истерии ни пребывали нынче наши прокуроры, депутаты и прочая фауна, властям достанет ума не позориться и не позорить страну теми ужасами средневековья, которые Устинов предложил протащить в закон. В случае чего – Орел наш дон Рэба поправит и урезонит избыточную инициативу. На собственный народ, конечно, плевать, но, в конце концов, ему ж еще с западными лидерами ручкаться…
Нет, как говорится, «второй раз – в виде фарса». Это я о неототалитаризме в грядущей истории. Даже, рискну предположить, такой «мозговой штурмовик», как Устинов, недолго еще будет «генпрокурорить». Прецеденты уровнем пониже бывали уже: один доблестный полковник, Буданов его фамилия, решил раз демонстративно, нарочито, перед камерой проигнорировать прекращение огня, объявленное президентом в связи с Рождеством. Чем явил такой стратегический ум, что - поди ж ты! - в скором времени вдруг оказался на поверку убийцей и чуть ли не насильником…
Ну, с Устиновым, вестимо, такой беды не случится. Думаю, с ним другая какая-нибудь беда случится: падет жертвой гнусного терроризма, с которым так истово боролся. Падет – как вертушка в Чечне, начиненная отнюдь не случайными генералами…
В общем, что-то, полагаю, с ним произойдет. Человек он до поры полезный был, однако… С одной стороны, понятно желание гаранта окружить себя людьми надежными: либо проверенными, старыми подельщиками по «конторским» и питерско-контрабандистским шалостям, либо же настолько развращенными и замаранными, «штрафниками», что «высшая мера» - на ряхе прописана. В обоих случаях эти люди безопасны и удобны. Устинов – из числа вторых: велик его фас, а пробу ставить негде. И я, конечно, не вправе советовать что-либо «первому парню», однако, по-моему, просто опасно иметь под боком человека с подобными интеллектуальными способностями, каким бы дрессированным и «закрючкованным» он ни был. Ведь вякнет что-нибудь вроде «мочить и родственников в сортире», с дури своей беспросветной – а тысячи людей по всему миру, и в России тоже, затворами заклацают.
Если ж допустить хоть на секунду, что и Устинов останется в кресле, а не переместится на стол, в светлой обуви, и блистательные предложения его, о «пусть знают, что может быть с родственниками», примут, то...
Нет, я не хочу показаться кровожадным экстремистом! И уж тем более боже упаси снискать подозрения в недостаточной патриотичности и принадлежности к предательской «пятой колонне» - от одной такой мысли мне будет до свекольных ушей стыдно перед хрипатыми оэртэшным шестеркам Кремля!
Однако хотелось бы напомнить кое-что из истории. Когда одно среднеевропейское государство решилось навести порядок и защитить свои национальные интересы самым кардинальным образом, под руководством энергичного и сильного Вождя, в целом народ воспринял это с большим воодушевлением. Правда, нашлись отдельные предатели и отщепенцы, ненавистники собственного отечества, которые повели подлую борьбу против этого замечательного, народного режима и обожаемого всеми предводителя нации. Их, видите ли, не устраивали кое-какие методы, применяемые государством для достижения своих великих целей.
В своей вредоносной деятельности они не гнушались ничем: ни сотрудничеством с разведками вражеских государств, ни политическими убийствами, ни даже покушениями на самого Вождя. Конечно, по мере выявления предателей жестоко карали (а порой – и их родственников тоже). Хотя разумеется, сам прескорбный факт существования таких мерзавцев, закоренелых врагов фатерлянда, должен был стать позором нации. Но почему-то, по какому-то странному недоразумению впоследствии этих отступников и предателей, всякие эти Красные Капеллы и Крайзау, всех этих Штауффенбергов и прочих гадких заговорщиков не только что оправдали, но и сочли людьми, хоть как-то спасшими честь своей страны в тот исторический период.
А те же, кто хранил лояльность, – и по сей день не могут отмыться от копоти всякого рода крематориев, где сжигались враги отечества (а также их родственники). А их дети и внуки вынуждены извиняться перед всем миром за то, что их отцы и деды, прельстившись безопасностью и сытной шленкой с баландой (в смысле, «эффективной социальной политикой»), не свернули вовремя шею своему фюреру, а, напротив, дали ему полный карт-бланш на любые чудачества, во имя Райха и народа.
И, сказать по правде, я, конечно, моральный урод и эгоист – но мне бы не хотелось лет так через двадцать в ответ на вопрос своего сына: «Как же вы могли допустить массовые расправы над невиновными, допустить фашизм? Как вы позволили самих себя так поиметь – снова?» лепетать: «Да мы ничего и не знали… что нас уже имеют…»
Ибо сложно это. Ибо не коммендант концлагеря «перегибает палку», пользуясь близорукостью стоящих над ним, не военные каратели допускают эксцессы в зачистках, но генеральный прокурор страны с высокой трибуны всенародно объявляет о своем намерении использовать в «правоохранительной» деятельности такие методы, что назовешь фашистскими – Муссолини обидится!
Остается надеяться, что не всерьез это было предложено – но лишь от истеричной, на грани энуреза, паники перед «зловещей тенью терроризма» да от безгмозглого усердия в имитации заботы о безопасности. Если же всерьез – надежда лишь на то, что сыщется в России достаточное число «отщепенцев» из «пятой колонны», понимающих, что когда государство становится откровенно бесчеловечным и террористическим, самое неизвинительное предательство – это лояльность такому государству.