Окончив досмотр багажа, молоденький пограничник еще раз раскрыл паспорт, надеясь углядеть какую-нибудь причину, придравшись к которой он мог бы отправить явного шпиона обратно в фатерлянд. Некоторое время он сосредоточенно сверял родинки на лице врага с цветной фотографией в паспорте, борясь с искушением поскрести их своим пограничным ногтем. Желанию загрузить неприятного пассажира на обратный рейс «Люфтганзы», не суждено было осуществиться – придраться было решительно не к чему. «Так какова цель Вашего прибытия?», - спросил он еще раз, старательно выговаривая немецкие слова. «Посетить могилы предков, - спокойно ответил Герценштубе на хорошем русском языке, - одна из ветвей нашего рода проживала в России несколько веков назад». Пограничник вздохнул, ощущая свое поражение, и протянул паспорт. «Добро пожаловать в страну», - пробормотал он, и еще долго провожал глазами пассажира, столь непохожего на обычных немецких туристов.
Борис фон Герценштубе не солгал пограничнику – один из его дальних предков, действительно, был практикующим врачом в небольшом уездном городке. Однако, приезд в Россию не имел ничего общего с ностальгическим стремлением найти на провинциальном кладбище треснувшую могильную плиту покойного пра-прадеда, хотя обстоятельства, приведшие длинного нескладного немца в Москву, странным образом связывали мир мертвых и мир живых – успех возложенной на него задачи зависел от того, насколько ловко Борис сможет сплести разрозненные нити обстоятельств в единый узор. Пограничник почувствовал в пассажире какую-то странность, подобно служебной собаке уловив тонкий неосязаемый аромат чего-то необычного, но понять, с кем столкнула его судьба, разумеется, не смог.
Обычные люди не замечают узелков на ткани мироздания, полагая его гладким однообразным холстом. Но нити человеческих судеб сплетаются под челноком рока в весьма пестрый гобелен, жаль, что видят это лишь немногие избранные. Волокна тускнеют и расцветают новыми красками, старые нити истончаются и рвутся, но на смену им вплетаются новые и крепкие. Обыватели просто не замечают этого многообразия, поглощенные одним занятием - тянуть свою ниточку от рождения к смерти. Тем не менее, есть люди, посвятившие себя изучению изнанки мира – его таинственных сторон, скрытых от большинства людей. В разные времена их объединения назывались по-разному, они обретали силу и впадали в ничтожество, искореняли врагов и уничтожались соперниками. Обладание тайной делает людей ревнивыми, ордена и секты, союзы и братства - все они ведут вековую борьбу за исключительное право кроить ткань реальности и сплетать паутину случайностей в причудливые, порой пугающие орнаменты.
Орден, к которому принадлежал Герценштубе, недавно ощутил болезненный удар. Великий магистр, преданный одним из ближайших учеников, был застигнут врагами врасплох во время совершения ритуала. В назначенный астрологами день, он должен был, подняться на горную вершину, чтобы сыграть на флейте определенную музыкальную фразу. Результат тонкого и неощутимого воздействия музыкальной гармонии на гармонию природы должен был постепенно изменить узор мира в нужном ордену качестве. Увы – соперники устроили жестокое побоище, в результате которого бежать удалось лишь одному из учеников магистра, да и тому была нанесена серьезнейшая рана. Нет, не стоит представлять себе залитые кровью альпийские снега, и белоснежные лепестки эдельвейсов, забрызганные кусочками размозженного мозга. Все было куда проще – в битвах магов страдают не тела, но души. Последний спасшийся ученик был найден за тридевять земель от места трагедии, в каких-то трущобах, с безнадежно поврежденным рассудком.
В отличие от прочих участников трагедии, представлявших собой идиотов-коматозников с начисто стертой памятью и мозгом, пустым как лабиринт Минотавра после посещения его Тезеем, у него случались редкие минуты просветления. Постепенно, мозаика образов, составленная из обрывков слов, фрагментов бредовых видений и кусочков сновидений, записываемых братьями, что день и ночь дежурили у изголовья бредящего мага, сложилась в целостную картину. Магистр, поняв, что силы неравны, успел применить заклинание, переместившее его душу в ту самую флейту – это была одна из тайных методик ордена, которой нападавшие ничего не смогли противопоставить. Как пойманная ящерица отбрасывает хвост, так и мастер заклинаний сумел отбросить ненужное тело, получив шанс возродиться. Для этого надо было вложить флейту в руки любого существа и переломить ее, позволив душе магистра овладеть новым телом. Согласно преданиям, именно такие методики использовали древнеегипетские маги, для того, чтобы вселяться в тела животных, результатом чего явились многочисленные портреты и скульптуры полубогов-полузверей – аллегорические изображения животного с душой человека. Ученик успел вынести флейту с поля боя, но куда она делась потом, что с ней произошло – он уже не помнил. Скорее всего, он просто потерял ее во время одной из вспышек безумия или был обворован обитателями городского дна. Орден немедленно выделил людей на поиски.
Были найдены и допрошены с пристрастием обитатели ночлежки, ограбившие сумасшедшего, прижимавшего к груди явно дорогой музыкальный инструмент. Представители ордена наведались к хозяину антикварной лавки, по бросовой цене купившему флейту у двух пьянчужек, выяснили облик туриста, что приобрел инструмент вместе с парой безвкусных, но дорогих сувениров. Путем тщательного опроса работников туристических фирм и таможенников, фиксирующих вывоз из страны культурных ценностей, переворачивания вороха таможенных деклараций и баз данных, где фиксировались билеты, проданные на самолет, удалось установить личность покупателя. Это был некто Паламарчук Денис Игоревич – турист из России, предприниматель. Найти этого бизнесмена, выкупить или отобрать у него флейту и доставить ее к телу великого магистра, лежащему, в клинике под капельницей – такая задача была поставлена Борису Герценштубе, верному рыцарю ордена.
Деньги решают многое, особенно в небогатых странах, где чиновник полагает свой кабинет специально оборудованным местом для получения взяток. Скромной суммы хватило, чтобы через базы данных правоохранительных органов узнать адрес бизнесмена. Паламарчук оказался достаточно обеспечен и неплохо известен в местной криминальной среде. Вместо ценителя музыки, расслабляющегося игрой на флейте после напряженного дня, каким представлял его Герценштубе, на милицейском фото был изображен мрачный тип, в руке которого флейта выглядела бы не просто неуместно, но дико. Единственным музыкальным инструментом, который смотрелся бы в руках этого субъекта естественно, могла бы стать двухпудовая гиря, если стучать ею в стену, отбивая ритм. Слегка озадаченный, Борис отправился по указанному адресу в один из дорогих районов города, где современные небоскребы, окруженные парковым массивом, сверкали в лучах заходящего солнца.
Набрав на домофоне номер квартиры, Борис осведомился, может ли он увидеться с господином Денисом. Голос, скорее всего принадлежащий прислуге, ответил, что мол, «гуляют они в парке». Поблагодарив, Герценштубе отправился в близлежащий парк, и некоторое время блуждал по дорожкам, вглядываясь в лица немногочисленных прохожих. Тем не менее, узнал Паламарчука он не по лицу – повернувшись к нему бритым затылком, на траве стоял грузный мужчина в спортивных штанах и дорогой обуви. Заложив за спину руку с флейтой, он что-то басовито выкрикивал. Борис похолодел от ужаса - в каком она была виде! Вся исцарапанная, будто ее долго и самозабвенно уродовали, обгрызенная, как дерево, чудом спасшееся от бобра-маньяка. Рыцарь ордена, чье внимание было всецело приковано к драгоценной флейте, не сразу понял что именно говорит предприниматель, на поиски которого орден затратил столько сил и времени.
«Ищи, ищи! Ищи, я тебе сказал! Что, нету? Ах, ты, моя глупенькая, вот она твоя дудка…». С этим словами он присел на корточки и, вытащив руку из-за спины, кому-то показал флейту. Внезапно из кустов, обратившись к которым говорил Паламарчук, выскочила черная такса, до сих пор незамеченная Герценштубе. Размахивая ушами, она стремительно неслась над травой – только короткие кривые лапки так и мелькали под брюхом. «Моцарт, принеси!», - крикнул хозяин кривоногого уродца, метнув флейту, заключающую в себе душу великого магистра. Такса, затормозив всеми четырьмя лапами, разом развернулась и, пробуксовывая, бросилась за ней. Схватив упавший инструмент, бессильно покатившийся по траве, она бросилась к хозяину.
Онемев от ужаса, запинаясь на вмиг ослабевших ногах, Борис с трудом заковылял к резвящейся парочке, чтобы прекратить кощунство – заклинаниями, деньгами, пинками – неважно как, лишь бы поскорее закончилось это поругание святынь. Такса, подбежав к хозяину, не выпустила флейту, а, радостно рыча, и упираясь лапами в траву, стала тащить ее назад, не отдавая человеку. Тот, схватившись за драгоценный инструмент, таскал собаку по траве, пытаясь вырвать флейту из зубов маленького монстра. «Прекратить!», - взвизгнул фон Герценштубе, задыхаясь от возмущения. «Немедленно прекратить!» Паламарчук, выпятил челюсть и стал медленно подниматься. «Да ты чё, мужик, ох…», - начал он какую-то угрожающую фразу. В этот момент флейта, которую никто так и не выпустил ни из рук, ни из зубов, не выдержала и переломилась, частью оставшись торчать в сжатом кулаке бизнесмена, а другой – в пасти счастливой таксы.
По остановившемуся взгляду Паламарчука, рыцарь ордена Борис фон Герценштубе понял, что душа великого магистра освободилась из заколдованного дерева и вошла в тело того, кто переломив флейту, открыл ее временное хранилище. Жаль, что не удалось вернуть ее в тело, которым магистр владел прежде, но на все воля Того, кто превыше людей. Рыцарь опустился на колени и торжественно произнес: «Великий магистр! Я приветствую тебя, возродившегося в этом теле, от имени верных слуг твоих. Да будут твои дни долгими, да исполнятся все твои замыслы, да истребятся твои враги, да умножатся силы ордена. Прими мою клятву как знак верности и символ смирения перед волей твоей».
Виляющая хвостом такса серьезно посмотрела на коленопреклоненного рыцаря и, помедлив, торжественно кивнула головой.