Сильва из Иркутска слишком много курит
В Театре оперетты начались грандиозные гастроли российского коллектива
КТ 14 июля 2002 года №25 (118)
По окончании театрального сезона Киевский театр оперетты, словно не желая прощаться со своим зрителем, щедро предоставил свою сцену Иркутскому музыкальному театру им. Н.М. Загурского. Гастроли продлятся рекордно долго — с 2 по 30 июля и представят на суд украинского зрителя широкий спектр постановок от классических "Графини Марицы" и "Сильвы" до рок-опер "Jesus Christ Superstar" и "Юнона и Авось".
Переступая порог Киевского театра оперетты, я ожидал шоу, того самого, что породило расхожее определение этого жанра — "шик, блеск, красота". И я был не одинок, зал театра был заполнен рекордным для него количеством публики. И не удивительно — впервые в Киеве слово "оперетта" получило такую широкую рекламную раскрутку.
Гастролей ждали. Отчасти, чтобы сравнить неоднократно виденные киевские спектакли с одноименными российскими, отчасти — в ожидании неосвоенного доселе нашими мастерами искусств жанра рок-оперы и мюзикла. Первый день гастролей театра был обозначен интродукцией в форме праздничного концерта силами солистов театра. После "знакомства" начались гастрольные будни. Зритель, подогретый обильной рекламой не меньше, чем жарким июльским солнцем, ожидал чего-то потрясающего.
И Иркутский театр потряс до глубины души… красотой кордебалетных ног, кокетливо затянутых в красные чулки. Балет был истинным украшением спектакля, смущая зрителей на все лады: страстные черные парики делали девочек милыми близняшками, как одна похожими на Лайзу Минелли в оскароносном "Кабаре", белые шифоновые разлетайки настойчиво напоминали Мэрилин Монро, стянутая ремнями грудная клетка заставляла учащенно биться поклонников садомазохизма, а конфетно-пряничные веера в форме сердца являли вершину мещанской нежности. Балет был прекрасен, но жанр спектакля был определен как оперетта, а следовательно, должен быть еще хор, и самое главное — солисты.
К появлению главного блюда Иркутский театр подготовил зрителя визуальными спецэффектами в количестве трех ламп ПРК (те, что в темноте заставляют фосфоресцировать предметы белого цвета) и уму непостижимым количеством тяжелого дыма. Лампы настойчиво сияли, заставляя условные фонтаны биться на тюлевом занавесе, белый дым валил из глубины сцены, в клубах его короткими перебежками передвигались будущие герои пьесы, а оркестр грянул увертюру. Когда занавес, наконец, подняли, а дым еще не рассеялся, взорам ошарашенной публики предстал максимально полный состав труппы Иркутского театра, застывший в картинных позах.
Хор поразил смелостью и мужественностью, ибо не устрашились роскошные иркутские дамы выйти на сцену с сигаретами, элегантно насыщая легкие никотином сквозь длинные мундштуки. Видимо, избыток потребляемого никотина и послужил причиной тусклого и невыразительного звучания хора. Может, правда, дорога была дальняя, и не распелись они еще толком, но максимально высокой оценкой для них может послужить сравнение с художественной самодеятельностью.
И тут появилась Она!.. Первый выход Сильвы, по задумке как автора, так и многочисленных режиссеров, в разные годы бравшихся за постановку этой хитовой оперетты, всегда был самым ярким, чуть ли не кульминационным. В киевской "Сильве", у мэтра всесоюзного масштаба Смеяна, спектакль получился настолько удачным, что стал визитной карточкой столичного театра и на долгие годы украсил его афишу. Не стоит разбирать его на анатомические составляющие, достаточно просто сказать — это было хорошо, внушительно, идеально с точки зрения законов классической оперетты. Сбросим со счетов внешнюю сторону этой сцены в постановке Иркутского театра, ведь антураж порой перекрывает главное театральное лицо — актера, так что и весьма скупые изобразительные средства способны создать выигрышный фон для звезды (если таковая имеется). Но, увы, прима не задевала за живое ни вокалом, ни пластикой, ни роскошью, ни яркостью образа. Такая себе певичка в кабаре средней руки с глухим голосом, таким редким для молодых чаровниц, и уж совершенно непонятно, как мог блистательный аристократ, наследник огромного состояния потерять из-за нее голову.
Зал смотрел спектакль в гробовой тишине. Для комедии это равнозначно приговору. Все комичные моменты превратились в псевдокомичные, коробя натянутостью и переигранностью. Бонни — всегдашний стержень спектакля, искрометный образ, который, казалось бы, испортить невозможно, здесь скорее походил на фонвизинского недоросля. После появления такого Бонни Эдвина уже видеть не хочется — хорошего не ожидаешь.
Второе действие происходило на берегу моря — декорация из последних сил создавала видимость хоть какой-то ривьеры, а то, что герои ходили в костюмах невиданного восточного фасона, только добавляло удивления в зале. Ну да модой на Восток и буддизм нас не удивишь — чай, не деревня. А вот спортивные пассажи Бонни и Эдвина не могли оставить равнодушным даже взыскательного зрителя. После того, как они покатались на велосипедах и поиграли в бадминтон, вполне логичным оказался восхищенный шепот соседа: "Сейчас в картишки перекинутся!" Но этот спортивный праздник оказался лишь плацдармом для мощного циркового наступления в третьем действии.
Продемонстрировав палитру кафешантана, иркутские почитатели Кальмана (от которого, к слову, чем ближе к финалу, тем меньше оставалось) предали сцену в руки униформистов и клоунов (скорее по духу, чем по виду). Масса вставных номеров превратила кульминацию трехчасового действа в весьма размытый праздник жизни. Те, кто досидел до конца, аплодировали скорее за расширение своих границ представления о том, "как можно сделать…", а не за полученное эстетическое удовольствие.
И тут хочется обратиться к тем, кто ждал от гостей "футбольного" результата: мол, "приедут и покажут нам". Хватит жаловаться на безденежье и убогость! Пока не оскудела талантами и энтузиазмом земля украинская, стоит, господа, ходить в театры. Даже стонущий от недостатка скудных государственных дотаций Киевский театр оперетты, на уже готовую премьеру которого, кстати, держава не выделила ни копейки, несколько лет назад порадовал зрителя собственной версией "Сильвы". Новаторством для одних и неприятной неожиданностью для других стал перевод либретто на украинский язык, однако спектакль выжил, более того, прижился и прекрасно себя чувствует, оставаясь одной из самых кассовых постановок театра.
Что до гастролей… Хочется верить, что "комом" только первый блин, и Иркутский театр еще порадует нас заявленными в афише классическими спектаклями и мюзиклами. А зрителям, посетившим иркутскую "Сильву", хочется пожелать забыть об исконной украинской "меншовартості", заставлявшей на протяжении веков ценить любое иноземное-привозное выше собственного украинского, и в начале следующего театрального сезона посмотреть нашу, киевскую "Сильву". Ей-Богу, лучше!