ЕВАНГЕЛИЕ ПЕРЕД МИКРОФОНОМ
Иркутский музыкальный театр запросто обходится без Яна Гилана
КТ 22 — 28 июля 2002 года №27 (120)
Обнаружив, что программка "Jesus Christ superstar" имеет краткое содержание, построенное в дневниковом стиле — "1 акт. Сон Иуды (дорога в Иерусалим). Христос и грешница (Вифания, пятница)…" и т. д., я решил, не мудрствуя лукаво, взять ее за основу описания спектакля, представленного в городской Оперетте иркутским театром имени Загурского, немного дополнив и расширив.
Вестибюль Театра оперетты. Толпа огромная — затолкали внутрь, "протянули" лицом по афише. Что успел — прочел. Музыка прежняя, Ллойда Уэббера. Либретто тоже не поменяли — Тима Райса. Режиссер — Печерская, дирижер — Сильвестров, художник — Акулов. Людской поток несет меня дальше, в зал, заполненность которого приятно удивляет.
Партер. 18.57. На сцене — потрясающая конструкция из деревянных настилов, уходящая под самый потолок. В глубине видно ударную установку. С диковатым свистом откуда-то сбоку нагнетается дым, на радость пожарным — без огня. Зал ждет.
Сцена. 19.00. Три музыканта неимоверно альтернативного вида занимают свои позиции. Четвертый занимает место за ударными. Звучит вступление. Каждый из трех гитаристов соответствует одному из бессмертных мушкетеров Дюма и, одновременно, воплощает представление трех поколений почитателей Уэббера о рок-музыке. Один, с длинными волосами, пришел к нам из легендарных семидесятых. Второй, с короткой стрижкой, воплощает идеалы "новой волны". Третий, с черной банданой на голове, близок и понятен даже самым младшим зрителям. Играют живо и смачно. Те, кто помнит классическое исполнение, получают представление о том, как любимое произведение может звучать в "концертном варианте".
Сон Иуды (дорога в Иерусалим). При его появлении маленькая девочка, сидящая рядом, радостно зашипела: "о, Санчо Панса!" И хотя библейского Иуду ничто не спасло, Иуду иркутского спас голос. Голос, которым актер (Антипов) владеет прекрасно. Несмотря на то, что на плечи этого человека выпала нелегкая доля первым озвучить адаптированный русский текст Кружакова и Бородицкой, он смог ввести зрителя в спектакль. Как подобает — без ерничества и пафоса со своей стороны и без смешков и зевков из зала.
19.09. Дорога в Иерусалим. Явление Христа. Кроме того, что поет великолепно, еще и прекрасный актер. Правильные ноты созвучны эмоциональному образу Иешуа (Айдаров). Костюм (спасибо художнице Машариной) полностью соответствует образу американских комиксов "Иисус для детей". Белый хитон, синий халат. Правда, волосы в два раза короче иконописных и борода больно уж "a la мачо", ну да ладно. А у Иуды из-под халата штаны торчат!
19.18. Сцена. Христос и грешница (Вифания, пятница). Появляется Мария Магдалина. Одета во все белое, на вид — дама строгой морали и долгого жизненного пути. Так что если кто ориентировался на программку, где значится "преображение Марии", мог и перепутать Марий. Древние иудеи и иудейки приятно поют, старательно пытаясь не запутаться в шнурах от микрофонов. (Беспроводной только у Спасителя). Что поют — разобрать трудно, но вероятно "Засыпай, засыпай, засыпай, Чизес-Край"… ___ ___ _се-таки плод моего воображения?
19.22. Заговор первосвященников. (Иерусалим, воскресенье). Международный масонский заговор проходил в теплой атмосфере благодарно-молчаливой поддержки зала. Все ждали одной из самых популярных тем оперы. Вероятно, маргинальные стереотипы небезосновательны — у Каяфы не просто микрофон (как у простых граждан), и не радио-палка, как у Спасителя, а удобная беспроводная система, крепящаяся прямо на голову. Таким образом, первосвященники получают возможность живо, хотя и несколько картинно, жестикулировать. А вообще, Каяфа (Данилов) костюмом и постановкой фигуры похож на Патриарха Московской области, с цыганской юбкой под рясой.
19.25. Вход в Иерусалим. За счет современного света и очень качественной бутафорской (или настоящей?) зелени въезд выглядит почти кинематографично. Несмотря на условность пейзажа очень убедительно и красиво. Балет начал демонстрировать ножки. Заменив тапочки "прощай молодость" на более уместные сандалии, можно было бы переборщить и добиться эротизма сцены. Вероятно, это было лишнее — Симон поет, святой человек все-таки.
19.34. Сон Понтия Пилата. "Во сне я встретил иудея, он душу мне потряс, я не встречал таких печальных глаз…" Добавьте кричащий красный костюм, золотой венок и неразобранный образ — ни вам язвительности знаменитого фильма, ни вам булгаковской глубины.
19.36. Изгнание торгующих из Храма (силовая акция). Пластическо-акробатический этюд "разврат", исполненный в духе пионерской сексуальности, торгашей с колокольчиками и прочую нечисть изгоняют эффектно, очень громким и красивым криком и пением. Так громко в спектакле еще не было. После — заслуженные аплодисменты (таких громких еще не было, закономерность!)
19.40. Исцеление прокаженных. По подлинной жутковатости сцена затыкает за пояс все виденные в музыкальном театре ранее. Один женский голос из числа прокаженных особо хорош.
19.44. Преображение Марии (Магдалины). Не знаю как, но музыкантам удалось добиться того, что начало музыкальной темы в исполнении соло прозвучало до боли знакомым позывным "Маяка". Затем запела Мария. Запела очень, очень хорошо. Такого глубокого и мощного вокала, пожалуй, не слышал ни в одной записи этой партии. Как результат — исполнение "до чего ж я дожила, хороши дела" венчали искренние и долгие аплодисменты.
19.47. Сцена. Мощный соляк на гитаре в исполнении гитариста-семидесятника. Демонстрация аппликатурного мастерства. Кто бы что ни говорил, а есть еще мастера!
19.52. Предатель (Иерусалим, вторник). Несмотря на все старания Иуды протянуть эмоциональную нить через всю сцену, жестокосердные первосвященники не вышли из амплуа председателя крайкома со первым замом. Что человек мается — понятно, а вот чего от него хотят — не совсем. Наверное, все же какой-то гадости, известные ведь негодяи.
Театр Оперетты. Антракт. "Мне нравится!!!" (реплика в буфетной очереди). "Что-то не очень…" (реплика в опустевшем партере). Отсюда правило: сытый зритель — добрый зритель.
20.11. В свежеподогнанном дыму появляется дирижер. Продолжительные аплодисменты, взмах, тишина…
20.12. Тайная вечеря. Гефсиманский сад (протокольное мероприятие). Ночь на пятницу. Все хорошо, но охлажденные минералкой мозги начинает занимать вопрос: а отчего переводчики решили, что Иешуа больше всего занимает вопрос о посмертной славе, точнее, ее отсутствии. В оригинале было что-то о тщетности трудов и тупости апостолов. А здесь "после своей смерти буду забыт всеми…" исполняется с таким надрывом и трагизмом, как будто вопрос заупокойного имиджа был основным. Зато как поет!
20.18. Апостолы: "Близится пора подводить итоги…" Тьфу! И где они набрались такого штиля? Не апостолы, а депутаты какие-то.
20.20. Моление о Чаше. Патетичность момента несколько сломана силуэтом ударника, выпивающего воду из пластиковой бутылки в самый неподходящий (подходящий?!) момент текста. Кстати, снова о тексте: разница между исполняемым "пусть я умру!" и оригинальным "почему я должен умирать?" может стать прекрасной темой для монументального труда о различии западного и восточного христианского мировоззрения.
20.29. Отречение Петра. Магдалина выдала: "… как ты мог дойти, скажи, до этой гадкой лжи?" Последующий диалог Марии с Петром — самый пресный из всех фрагментов спектакля с их участием. Отчего-то похоже на саунд-трек к мультипликационному "Королю льву".
20.33. Христос перед Пилатом (дворец Понтия Пилата, пятница). Невыразительного прокуратора изо всех сил поддерживают в хоре. Он избавляет от своего присутствия, посылая пленника к Ироду.
20.36. Царь Ирод. Разумеется, никто не ожидал повторения сцены из фильма 1973 года. Но юмор проявился посредством неожиданного скидывания роскошного царского наряда и обнаружения под оным золотом шитых трусов. Добавим отменное танцевальное мастерство Ирода и уместную вульгарность девиц из эскорт-сервиса. Хорошо!
20.39. Расплата. Швыряние древней валюты и последующее повешение прошло на высоком уровне. Вешались на самой верхотуре.
20.42. Суд Пилата. Вышел ярким, благодаря упомянутой поддержке хора. Народ бушевал и буянил. Резкая смена настроений прокуратора не сказалась на восприятии момента бичевания. К слову, экзекуция была поставлена весьма эффектно, в том, что у актера не осталось следов, я сомневаюсь до сих пор. Начиная с этого момента, обозначенные в программе Крестный путь и Голгофа слились в один неимоверно зрелищный ряд образов.
20.49. Появление красоток в мини-юбках (вторая слева очень хороша). Практически весь балет и хор незаметно оказались в современных костюмах. Воздвижение креста явно задумывалось как знаковое — вот они, человек, твои современники — не ведают, что творят. Проняло.
20.50 Распятие. Напряжение нешуточное, эмоциональный накал таков, что утрачивается чувство времени.
20.55. Финал. Иркутский театр подарил под занавес еще одну "немую сцену" потрясающей красоты. Смешение красок и фактур, поз и линий, а сверху — сияющий крест.
20.58. Заслуженные овации. Иешуа и Иуда долго держались за руки и махали расчувствовавшимся зрителям. Спектакль состоялся на уровне. Можно сказать, что киевлянам повезло — знакомство со сценическим воплощением рок-оперы XX века оказалось весьма впечатляющим. Что ж, у авторов будущей киевской постановки теперь есть от чего оттолкнуться, с чем сравнить. Надеюсь, киевская премьера не за горами.
P.S. Цветы достались (в порядке вручения): Первосвященнику, Анне, Марии (Магдалине), Иуде. О, времена!