Стоит ли? Как сказал один поэт, «прошлой жизни вернуть ворожбу никогда никому не дано»… Но я… начинаю.
Мне надо чувствовать, что есть плечо. Без него – «упаду».
Поезд.
Постепенно все рушится. Уже здесь. «Надежды и мечты» (ха-ха). Странное ощущение чего-то мешающего, как будто чувствуешь запах дыма, не зная, откуда он. Или еще не понимаешь, в чем дело, но уже что-то предчувствуешь. Вроде никто ничего не сказал, ни сделал, но от меня что-то ускользало, очень быстро, как будто вода сквозь пальцы текла, появлялся неприятный холодок где-то там, на дне души. Я будто бы поеживалась и пыталась выяснить, что со мной. Хотя догадки были…
До странности быстро и незаметно прошло прощание, и также быстро и незаметно исчезла платформа, да я бы и не заметила, если бы вдруг не очнулась… Неосознанность этого момента… Что-то самое важное всегда у меня как-то расплывается в чем-то неважном, т.е. вроде бы важном сейчас для меня, но не важном в принципе…
Все поплыло. Поезд, люди, мысли, огни, свет…
Куртка с запахом волос… Опять заманивает… Можно было бы подумать, что этот запах вовсе и не волос, но так и от волос пахло тоже. Можно было бы подумать, что это просто его запах, но недавно, когда я гуляла, и ветер бросал мои волосы мне в лицо, я неожиданно с радостью для себя обнаружила, что и мои так же пахнут… Только вот дома… они почему-то так уже не пахли.
Мне кажется даже любимый голос так не манит, как запах… Но может это только у меня так, не знаю.
Я ее забрала себе. Хотя не имела, вообще-то, права. Но стало приятнее и теплее. А в ней было много всего. Паспорт, телефон, билеты, деньги, по-моему, или еще что-то… Куртка осталась со мной, а он ушел. К другу. Пить и забывать обо всем. В том числе и обо мне. Да, он говорил, что «мы к тебе зайдем», но ведь он действительно зашел и даже выпил полбутылки пива; а уж то, что я там себе думала и как все представляла – мое дело. Ведь здесь с самого начала было много народу, и лишние люди были. А друга рядом не было. Стало скучно, и он ушел.
Если бы у меня тогда были силы, я бы предложила спеть без музыки хорошую песню, обняв кого-нибудь, спеть очень громко, чтобы из других вагонов пришли, захотев послушать или подпеть; я бы начала обсуждать какую-нибудь острую серьезную тему, высказывая резкие мысли, не боясь показаться в каком-то смысле циничной, заставляя кого-то жутко возмущаться, кого-то смущаться, кого-то здорово веселиться над разыгравшимися страстями, а кого-то с удивлением заглядывать к нам в плацкартное купе, где то поют какие-то странные песни, то ругаются, то заливаются… Я бы может даже решила сходить в тот другой вагон, и мы бы немного посидели с ними, уже почти пьяными в зюзю, но только немного, - они говорили бы о чем-нибудь скучном и заняты были бы только собой… Мы ушли бы и может быть по пути «домой» познакомились с хорошими людьми неподалеку от них, и они наверняка пригласили нас к себе; у них осталось бы вино, потому что с ними была одна девушка…
Этого всего не было, я сидела в его куртке, обняв колени руками, и смотрела в окно, в темноту… За это время поезд нас так далеко увез от знакомых мест, что как-то даже не по себе было при мысли об этом.
На улице, практически под высоким поездом, мы, как маленькие и глупые дети, стояли, ждали чего-то… Еще одна махина прогромыхала рядом, дав почувствовать свою беззащитность. Я увидела их. Они качались, и было непонятно, кто из них пьян, кто кого ведет, я не верила, что они оба, потому что от одного такой серьезной «нетрезвости» никак не ожидала.
Смотрела, наверно, во все глаза, но узнающего взгляда так и не увидела. Не видя как будто никого, протянул руки к поручням и нашел в себе силы подтянуться. Он, по-моему, уже почти ничего не соображал, а мне это жутко нравилось. Не узнал или захотел, чтобы его не узнали. Неужели стыдно?!
У меня не отнимешь терпения, умения ждать. И это, наверно, хорошо. Позже я поняла всю силу, которая скрывалась под моим умением ждать, оказалось, что я могу ждать даже тогда, когда десять раз отчаялась, когда чувствую полную уверенность в том, что ждать нет никакого смысла, когда разум уже не ждет и уводит тело, а сердце, вырвав тело у разума, снова приводит его ждать… Это необъяснимо, но это правда.
черное, темное, местами светлое, яркое, блестящее (это от глаз, наверно), подозрительное, смутное, прохладное, одинокое, веселое и грустное, быстрое, опасное, сонное, заманчивое, притягивающее, освежающее, расслабляющее, дурманящее, желаемое и… бесконечное. Это он и она, вечер и ночь, точнее вечер, плавно переходящий в ночь.
Теперь я понимаю, что было неправильно, но как всегда поздно. Я почти не смотрела на ночь, а зря. Я помню, она была красивой. В последние вечерние сумерки я поняла, что потеряла, но нам нужно было уже уезжать, и предстоящая ночь уже не принадлежала нам. Она нас провожала, не сожалея, или сожалея, но только о тех, кто успел насмотреться на ее красоту в возбужденном хмельном веселье… Их было мало, может быть даже он был один…
сумбур, сумбур, бесконечный сумбур… Так нельзя жить. Ошибки за ошибками. И никто не скажет, «что же ты делаешь, не сходи с ума»… Где же тот друг, который не даст оступиться, выпасть из окна, ударит того, кто ударил тебя… Это тот человек, силуэт которого угадывается в сигаретном дыме, заполнившем всю эту комнату и мою голову, как неопределенность и неясность в отношениях со всеми ними? Если это и правда мой друг, почему он так плохо смотрит за мной, так мало замечает, и почти совсем не может помочь? Не может увести от всего этого, а наоборот приводит меня сюда, пропуская вперед, не может поманить чем-то в дверях, чтобы мне захотелось вскочить, сорваться и выбежать прочь не только из комнаты, но и вообще из этого места туда, где я найду то что искала, благодаря ему, моему лучшему другу. Он должен быть сильнее, потому что кто еще сможет мне помочь, как ни он? Бесконечный в благодарности оттого, что без меня ему никуда, почему не сделает что-нибудь безбашенное, бездумное, но такое, что меня развеселит на всю оставшуюся ночь, и заставит счастливо смотреть в его глаза и часто до его веселого крика сжимать в своих объятиях… Почему? Может дело во мне? Но ведь и у него, если это он, словно совсем нет крыльев, ну а как же ему быть моим другом без них?! Заменить их смогли бы, разве что неразумный оптимизм с проявлением огромного жизненного опыта, пусть его и нет на самом деле, во всем: в словах, в действиях, мыслях и чувствах, хотя их почти не должно быть в этом случае. Но и этого нет… Я протягиваю руку в дымную размытость пространства комнаты и не нахожу там никого. Пустота… Я пропала…
он сидит на подоконнике и курит. …………. Кто-то стоит рядом, может, тоже курит, и разговаривает о чем-то с ним. Картины пишут красками, а не словами. Что можно сказать?… Красиво… Затяжка, взгляд на того, кто говорит какую-то бессмысленность… В пальцах сигарета, такое чувство, что он боится обжечься, потому что все время почти смотрит на руки. Но это было не так. Мне кажется это означает только одно: «мне плевать на то, что ты говоришь». Кивки, редкая улыбка и такие же редкие фразы ничего не значат. Ему плевать на все. Их что-то притягивает, они хотят рассказать, поделиться. Но это выглядит более чем смешно, потому что это не тот человек. НЕ тот. Обычные разговоры редко его привлекают, и это выглядит как принцип, но и это не так. Это просто правда. Я так говорю, потому что тоже чувствую часто то же самое. Красота в безразличии, в уверенном безразличии. Если бы он взглянул на меня, он бы увидел отражение себя…
мы поняли, кто кого стоит, мы узнали что-то друг о друге, казалось бы разобрались…
но приехали «на большую землю» и снова запутались…
а на самом деле мне казалось, что почти каждую минуту друг становится врагом, а враг – другом. Это потому что я ходила с открытыми глазами, а нужно было – на ощупь… Наткнувшись – просто обойти, даже не узнав, что это. А все остальное казалось бы приятным.
с тобой без тебя
я его не узнаю, не узнаю каждый день, тянусь к нему, и, ударившись лбом, отпихиваюсь. Больно… Что же ты творишь, глупый, у меня доброе сердце, нежные руки и надежное плечо. А ты… Чем же ты живешь тогда? Я оставлю тебя в покое, я долго просить ненавижу, я уйду, даже если одна, - мне почти уже все равно. Но ты как же?… Мне жаль тебя. Ты ведь один, и меня в этой жизни ты больше не найдешь. Мне была бы необходима как воздух забота о тебе, но ты бежишь от нее сломя голову. Ну что ж, прости, если что-то не так… Когда будешь грустить, не вспоминай меня, вряд ли я смогу быть рядом… Что же это за глупая привычка такая, когда делаешь что-то хорошее мне, почти не смотря, не говоря ни слова и как будто назло себе?!… «Спасибо» превращается в недоумение, удивление, как будто это не «спасибо», а «ну что ж, спасибо» или « спасибо тебе, конечно, но…»
ты не прав, совсем не прав. Не прав в том, что ты видишь, потому что ты ничего не видишь, все что снаружи – иллюзия, фальшь в каком-то смысле. А ты не веришь, не хочешь верить. Не надо думать стандартами и вешать ярлыки – это бесчеловечно. Перестань, не будь глупым. Научись слушать, если хочешь, чтобы был тот, кто будет слушать тебя. А по-другому не получится. Я даже могу простить твое предательство, если ты дашь понять, что оступился. Мое сердце не помнит зла. Единичного, конечно, по глупости, а не того, что входит в привычку. Ты конечно это не прочитаешь, но, быть может, почувствуешь…
я спросила, будут ли они покупать что-нибудь, и он покачал головой, так серьезно и твердо… А потом началось… И как твердость и кажущееся равнодушие превращаются во что-то хорошее… Или не было ничего хорошего? Началось, и поплыло, и закрутило… Заволновало. Прельстило. Польстила себе. Предвидела, предчувствовала, как же чувство интуиции развито… Я все видела наперед. Знала, что надо сначала уйти, дать огорчиться. Потеплее одеться. Подумать и не прийти ни к чему определенному, пустить все на самотек. Выйти и почувствовать все или ничего. Скорее всего первое. Но это ни в мыслях, ни в сердце, это все уже вымуштровано, а вот интуиция… Она на все готова. И также непредсказуема, как и жизнь. Сказал нет, значит может согласиться. А уж наоборот случается чуть ли не каждый день. Вот так.
заинтересованность, тяга, благодушие, легкая ревность, влюбленность, тепло, приглушенный свет фонарей, беззаботность, легкий туман в голове, уверенность в исполнении желаний. Хотя мы были далеко не в сказке. Но уверенность дело такое… Моим желаниям если и суждено было сбыться, то только здесь и сейчас, не сложным и приземленным. За пределами этого места, - я знала, будет все не так, как мне бы хотелось. Но иногда надо быть послушными судьбе, особенно если это так легко и приятно. А вы, братцы, думайте, что хотите. Так и подмывает сказать «пока» и уйти куда-нибудь. Ухожу в себя. Ненадолго.
если не за что сказать «спасибо», скажу «спасибо за мелочи». Я и в них найду приятный для себя смысл.
собственность… Почувствовав в руках эту птицу, не дай себе забыться, не дай себе обнадежить себя зря. Она обязательно вырвется. Полюби ее. Приласкай. Дай понять, что она тебе нужна. Покажи, что есть чем покормить. Дай ей свободу. И пусть летит, если уж свобода так ее прельщает. Если поймет, что ее дом здесь, - прилетит, вернется. А нет, так нет… Отпусти ее из своего сердца.
уже почти все решил, остается, есть необходимые запасы и планы, повеселел, приподнялся, возвысился над компанией. Ну как всегда… Даже место нагрел, пристроился… И я-то ничем не вспугнула, приготовилась чем-нибудь поступиться, но… «Поманил крупой причал»… А жаль, ты все дружок испортил. Не знал как будто бы, что чужим наплевать на чужих птиц, как тебе на все. Но я уже привыкла ждать за все это бесконечное путешествие в другую жизнь, и как ни в чем не бывало утром снова тебя приютила… Ты, наверно, уже и не веришь, что мне это может когда-нибудь надоесть.