Девушка в Жемчужине (Четвёрка Треф)
Кровь у тебя проявляется каплями, они нарастают... Я тебя теряю? Невольно касаюсь своего лица. Отстраняю ладонь – кровь и на ней. Стекает. Твоя… Я должна что-то сделать. Иначе, зачем всё что было? Зачем вообще всё? Быть такой счастливой – и сразу такой несчастной?! Я должна найти решение…
Подумаю в спокойной обстановке, на чистом воздухе, средь шума деревьев, пения птиц. Сяду на траву и хорошенько взвешу, правильно ли то, что я делаю или что-то нужно менять. Чувствую контраст с огромным, спокойно дышащим зелёным телом. Как и с собственной одеждой. Я в белом, а внутри – строго, напряжённо, серо. Даже солнце не смогло меня размягчить – спряталось отдохнуть. Теперь ветерок пытается меня развеять.
Тут много людей. Довольны жизнью, смеются, жестикулируют, говорят наперебой. Ах, у вас выпуск? Недалеко университет. Право? Чувствую ваше состояние. Чему радуетесь? Вхождению во взрослую жизнь? – Наивные.
Что-то есть в вашем задоре. Молодецкое желание выяснять, искать, ловить… Сам я такого уже не хочу. Всё чаще я заранее понимаю, чем всё кончится – и пытаюсь втолковать это клиенту. Объяснить, что разгадка проблемы испортит ему жизнь. Найти-то можно почти всё, но надо и быть готовым к моральной оплате. Потому что предавать и воровать легче тем, кто знает, куда больнее ударить и что где лежит – а это свои. День-другой работы по моему методу – и всё всплывало. Карты, доска для их расклада и разговор о жизни. Поначалу общий, но постепенно всё конкретнее… Общаешься с одним, выходишь на другого – говоришь с ним – и прижимаешь к стенке третьего. Люди сами знают свои ответы. Но им нужен тот, кто сделает вид, что разгадал их.
…Настроение поднимается. Молодёжь определённо положительно на меня влияет. Смешно: я лишь на пять лет старше них. А что я успел? Кто из нас пройдёт дальше? Кому я буду нужен со своими методами лет эдак через… А настроение всё лучше. Потрясающе. Мне уже не хочется никуда отходить. Иду с не знакомыми людьми, будто плыву по течению. Мне хорошо. Ладно, пройдусь, забудусь…
Когда жизнь надорвалась, я нашёл способ не опустить руки – глубже ушёл в работу. Прекратил принимать по мелочёвке и стал выбирать себе дела сам. Приходил к знакомым следователям и просил что посложнее. Следоки частников не жалуют, но глухие дела не прочь кому-нибудь скинуть. Если дело раскроется – лавры им, а когда есть заказчик – оплата пополам. Я брался, если был кто-то, хоть косвенно причастный. Раскручивал его на игру – и всё шло по обычной методе. Он карты по клеткам раскладывал, рассказывая при этом, что в его жизни было самым ярким, связанным с карточным значением. Самое значимое событие, связанное с Ярким Джокером – с природными явлениями – вспоминайте, говорите, не держите в себе! Начинаем с невинного Цветного, а дальше – трефы, пики, червы, бубны и Бледный Джокер. Они думают: почему бы нет? – видят в этом что-то почти детское. Тем паче, что это как общественная занятость – вместо разбора дела следствием. Мол, ваше дело пока лежит, но не сегодня-завтра его очередь наступит… Вам повезло – вы участвуете в безобидном экспериментальном методе. – Им приходилось соглашаться. К тому же, они явно облегчали душу. Всплывавшие сведения я использовал сразу, никогда не объясняя, откуда информация. Приходил к новому человеку, брал его в оборот и уже играл с ним. Особенно эффективно – использовать свидетеля. Неожиданно помощник заводит в комнату чуть живого от страха свидетеля убийства или выжившего пострадавшего. Игрок в шоке, но через пару часов у меня уже столько информации… Я это называл – Игра в Жизнь.
Когда я в итоге ловил нужного человека – предлагал сыграть и ему. Он не отказывался – ему было интересно, каким способом его раскрыли. К тому же, как это он пропустит? – все играли, а он – нет!
Преступникам фиксировали явку с повинной, виновных наказывали, дело с почётом закрывали, а меня каждый раз… грозились убить. – Обычно по телефону. Я психовал, но ухмылялся – Мне было нечего терять. И, главное, некого. Так уж случилось, и к этому я привык. Над жёстким полем жизни я гулял чистым ветром. Так уж выпали карты.
Бумаг я не оставлял, всех игравших держал в памяти. Их было не так уж много. Имена, лица, адреса, статьи, – всё можно было вспомнить в любой момент. Однажды я узнал, как прошедшего через игру зафиксировали при оформлении показаний. Вы вроде бы в Жизнь играли? Сейчас мы это отметим. Я был страшно недоволен. Спросил у давшего мне дело следока. – Тот сказал: секретное указание сверху. Никто не знает, чьё.
- Ты создал мне проблемы, - кряхтел старенький дядечка с умными щурившимися глазками, стоя передо мной в тёмном дворе, - Ты поймал лучшего моего человека. Как ты на него вышел?.. – Ах, да, Игрой, - он задумался, - Чего ты ищешь от жизни? Справедливости? Хочешь, чтоб все раскаялись? Но без желания обогащения не будет и жизни, – и, почесав крупный нос, добавил, - Предлагаю тебе вернуться к работе обычного частника, а я буду подбрасывать тебе плёвые дела. Идёт?
Он произнёс это таким серьёзным тоном, что мне вдруг стало смешно. Я стал смеяться всё сильнее – а в итоге рассмешил его. Мы смеялись навзрыд, пока он не отскакал от меня, держась руками за живот. Успокоившись, я присел на скамейку. Минут через десять ко мне подошёл крепкий высокий парень и демонстративно достал пистолет.
- Я пришёл тебя убить, - тихо пояснил он.
Вот угрозы и дошли до исполнения. А я-то уже считал, что могу им не верить.
- Чего же ты ждёшь? – спросил я глухо, еле узнавая свой голос.
- Мне разрешено решить самому, убивать тебя или нет, - в голосе сквозило самодовольство, - Вот я и решаю.
- Ааа…
Значит, тот важный франт, что со мной смеялся, решил посмотреть на представление? Шута нашли?
- А кто ты такой, чтоб решать? – мой голос дрожал, - Никто. Как и пославший тебя.
- Как и ты.
- Как и я, - сказал я искренне. С печальным тяжёлым вздохом.
Я обречённо склонил голову, положил её на руки. А когда поднял глаза – парня не было.
С тех пор я перестал смеяться. Почему-то перехотелось.
Дыхание парка глубокое – я втянулся в ритм. Подходим к развилке – поток раздваивается. Куда мне? Тянет в определённую сторону. – Иду. Чувствую себя всё лучше. Накатывает умиротворение. Будто я сам на пороге новой жизни, как эти выпускники. Смотрю на склоняющиеся верхушки деревьев. Киваю в ответ. Вспоминается мама… к чему? Мы сидим на кухне, свет погашен…
Ой! Я иду за этой девушкой? Неужели я всегда шёл за ней? Это всё время была Она? – Воздушная, белая, сияющая… Моё состояние – знакомое, поэтому мама и вспомнилась. Я снова там, на тёмной кухне. Кто-то постоянно долбит в дверь. А мы тихо говорим. И этот стук лишь досадно отвлекает…
Продолжаю идти за ней. Когда она заметит? Теперь нас только двое… Белое выпускное платье. Кружится, сама себе улыбаясь. Сияет как солнце, просвечивая меня и всё вокруг. Никогда не видел таких счастливых. Кроме мамы. Кроме бабушки. Но эта девушка… ещё счастливее!
…Красивые жемчужные серёжки свисают с маленьких мочек. Оборачивается через левое плечо, потом разворачивается и смотрит с улыбкой в упор. Я, смутившись, смотрю в сторону. Она вздыхает и снова идёт вперёд, я продолжаю идти следом. Чувствую себя счастливым от её счастья. Мне уже неудобно, что я так много беру. Нащупываю в кармане колоду…
- У него трудности, потому что ты со мной, - ласковый голос плывёт в полумраке кухни, - Вот он и посылает людей. Хочет запугать. Надеется, что я сама ему что-нибудь предложу.
- А… почему нам не страшно? Нам ведь хорошо. Мне приятнее всего, когда мы вот так сидим на кухне.
Мама кивает.
- Я умею подхватывать счастливое состояние. Помнишь, как баба Яга всегда смеялась, всегда была довольна? В тяжёлые моменты я вспоминаю её, и представляю рядом. Она тебе говорила про дружелюбие к счастью? Значение четвёрки треф помнишь?
- Детская дружба, непосредственность, дружеская помощь.
- И это тоже. Достань карту, - я достаю, - Когда на душе тяжело – найди сияние, способное тебя просветить. Его излучает удовлетворённый, счастливый человек. Его счастье вытолкнет грязь из твоего сознания, и настроит его на счастливое состояние. Это нужно чувствовать сердцем. Вот тут.
И мама пришлёпнула карту к моей груди.
- Чувствуешь?
- Чувствую.
И я засмеялся. Мне стало необычайно весело. Я смеялся всё сильнее, рассмешив и маму. Вскоре мы уже катались по полу. Потом мама поползла к двери, а я – за ней. Мы услышали дикий хохот за дверью. А после – громкий возглас, прерываемый смехом: «Н-нет никого. П-пошли отсюда». Они ушли – мама вкрутила пробки – зажёгся свет. И тут же в дверь позвонил гогочущий сосед.
- П-прекратите, п-пожалуйста, - плакал он сквозь смех, - Д-ва часа ночи, н-наши все смеются. Д-дайте п-поспать!
Смеясь, я кивал ему и закрывал дверь. Мама, зажимая рот, грозила мне пальцем. Минут через десять я прекращал. Тогда затихал и смех за стенкой.
Повзрослев, я узнал, что в восточных философиях есть практики беспредельного поведения – дружелюбие к счастью, сострадание страданию, радость добродетели и беспристрастие к пороку. Но особенно сильного проявления таких состояний я не встречал. А потом… жизнь меня больно резанула по сердцу – и я стал грубеть…
Но сейчас у меня именно то состояние. Я дышу счастьем! Столь сильное сияние нельзя упускать! Я молодец, что последовал внутреннему зову, пойдя за девушкой с жемчужными серёжками. Прячась, нахожу нужную карту... Девушка улыбается, отворачивается, и снова переводит на меня взгляд. Делаю вид, что не замечаю. Наклоняясь, мы проходим под склонёнными зелёными кронами. Ты подаёшь руку – я берусь, не в силах себе отказать. Чувствую, дело не только в излучаемом счастье. Меня к тебе тянет не только свет. Я ощущаю тебя не только в сердце, но и повсюду. Лицо горит. В животе творится невообразимое... Встаю напротив, дышу тяжело. Уже не отвожу взгляда. Откуда-то доносится музыка. Я начинаю совершать странные движения. Танцую?! О… Твоё лицо мне знакомо? Это ты?! Вцепился в твою руку, двигаюсь – ты улыбаешься и включаешься в танец…
Необычный парень. Здорово, что ты за мной пошёл. Приятно быть рядом. Чувствую себя как в колыбели. Кто это? Крепкий, волосы белые, до плеч. Смеющиеся глаза как маяки. Какого цвета – углядеть невозможно. Добрый, но на лице печать строгости. Движения плавные, как у хищника.
…Папа в командировке. Странно, когда он уезжает – каждый раз начинается одно и то же. Говорю об этом маме.
- Всё правильно. При нём нельзя. Это – моё дело.
- Что?
- Ты.
Странно. Я чувствую себя спокойно. И мама вроде не волнуется.
- А почему мы не открываем?
- Чтобы они сказали, что никого не было дома.
- Кому?
- Одному человеку.
- А что он хочет?
- Тебя. Но зачем, он не знает. Или не говорит. Позднее ты сам всё узнаешь. Он всё равно не оставит тебя в покое. Но я хочу, чтоб сперва ты подрос, встал на ноги…
Что со мной? Когда я такое терпела? Я вообще не похожа на себя. Это не я!
Перед глазами сцена годичной давности. Вхожу в зал занятий. Холёный новичок ухмыляется, осматривая мою фигуру. Ах ты, извращенец! – И тяжёлый том летит ему в лицо – углом в глаз. Парень с визгом выскакивает. Все вскрикивают. Опаа… Это был новый преподаватель. Так он у нас ничего и не читал. Ректор застал его с фингалом в туалете и сразу понял, в ком причина. Разбор был недолгим. Он мне лишь повторял: «Всё нормально, ты только не кричи». – «Да я и не кричу» - тихо отвечала я. Подумаешь, было в начале учёбы пару раз. Мог бы уже и не вспоминать. Меня обязали пожать парню руку и учли отличную учёбу. Но предупредили. Хотя, предупреждали и раньше – пока я не научилась увиливать от проблем, не разбивая никому лица. Но в обиду себя не давала. Не смотря на малый рост и не крупное телосложение.
Кто он такой, что ты его терпишь? – А ты кто такая, чтоб мне указывать? Я – это Я, а ты – самозванка! – Тихо! Теперь Я командую! Молчать!
- А я молчу, - мягко возразил приятный мужской баритон.
- Я, кажется, говорила сама с собой. А вы… оказались рядом.
- Бывает, - улыбнулся, - А я оказался...
- Совершенно случайно?
Я закивал, вытаращив весёлые глаза и растопырив пальцы.
- Ты случайно два часа за мной ходил?
- Ты светишься – это снимает мне тоску.
- А танец?.. Тоже снимал тоску?!
- Мне… безумно этого захотелось.
Я покраснел и сцепил руки. Но так приятно говорить правду… – и я улыбнулся. Сперва ты тоже растянула губы, но потом…
- Ты эти байки прокурору расскажешь!
Да что это такое? Кто здесь хозяйка?! Заткнись! Ты всегда руководила – теперь Я буду!
- Ты так классно брови хмуришь, - и я начал смеяться. Но через минуту спохватился и зажал рот рукой.
- Слушай, честно. Чего ты за мной ходил?
А улыбка до ушей. Взглядом бы съела. Как и я тебя.
- Честно и говорю: ты излучаешь сияние, - отвечаю я подчёркнуто серьёзно, - Его принимают все, идущие рядом. Они просветляются, их проблемы отступают, в жизни открывается светлая полоса…
- Аааа… Ты питался мной?
- Ты что! Это – дружелюбие к счастью. На востоке поощряется как практика освобождения от страданий. Встретив счастливого, молодой адепт обязан идти за ним повсюду... и делать всё, от него зависящее для продления его счастья.
- Вот это да! – а глаза уже смеются, - И желания выполнять?
- Конечно, - кивнул я, понимая, что заманил себя в ловушку, - Желай…
- Я пожелаю, - я коварно улыбнулась и облизнулась, - Позднее. Но ты как-то та-ак на меня смотрел. Думаю, дело не только в сиянии. Ну… Рассказывай уже всю правду, молодой адепт!
- Эээ… ну если всю правду…
Вот так. Открываешь людям правду – они в неё не верят. Что же тебе сказать? …О!
- Ты похожа на девушку... с картины…Она мне с детства нравится.
- Девушка с жемчужной серёжкой? Вермера?
Я кивнул, поражённый. У меня даже рот открылся.
- Знаю, что похожа, - рассмеялась звонко, - Ради этого они и куплены. Родительский подарок на выпуск. Красиво? – я кивнул, - Не дешёвая вещица.
Я шагнул назад, встал за твоим левым плечом. Ты стоишь вполоборота – как на картине. Такое же одухотворённое лицо, те же внимательные зелёно-коричневые глаза. Нежные губы приоткрыты. На ушках – крупные бирюзовые жемчужины. Белокурые длинные волосы схвачены заколкой.
Что бы сказать?
- Тюрбана… не хватает.
- Тебе мои волосы не нравятся? – и далее, приглядываясь, - А ты что, уже седой? – я улыбаюсь, а ты в волнении приложила руку к груди, - А что так?
- Кием задело.
Недоумение на лице.
- Бог – игрок, кий – время. А мы…
- Шары. Сильно ж тебя задело, - и, в задумчивости, трогая мои волосы, - А они у нас похожи. Практически один цвет.
Я смотрю на тебя.
- Ты такая спокойная…
- Я себя не узнаю, - улыбаюсь я, - Знал бы ты меня раньше. Это вообще не я. Ты разбудил новую меня. Здесь всем заправляла другая.
- И как она?
- Она и сама может кием ударить.
И тихо смеюсь. А я смотрю на тебя, пытаясь понять, возможно ли такое. Машинально достаю карты, тасую.
- Это что?
- 54. Личные ощущения времени, жизни.
- Почему?
- Ведь сны – это личное. Так и с картами. Погадать можно на любого, и только индивидуально. Значит, 54 – это личное время.
- Время… Разве это не 60?
- 60 – общее время, это уже картина мира – по общей договорённости. Люди общаются, приходят к пониманию, опираясь на 60. Есть сны, а есть картины. Мы с тобой общаемся – и создаём общую картину в сознании. Но у каждого свои сны, своё понимание, свои 54.
- А ты таскаешь с собой 54, чтоб всегда пребывать в своих снах? – и нежно берёшь меня за ухо, - Похоже, ты сильно отстал от реальности, - и потянула к себе… Я застыл, не зная, что делать, но… Меня это не остановило… считай, что это – сон.
Я, не подумав, слишком долго шёл за тобой. Надо было себя контролировать. Хотя… если б это было лишь дружелюбием, мы бы легко смогли расстаться…
Меня притягивает не только твой свет. Вихри в наших животах уже слились, не спрашивая нас. Мы оба это знаем. Что я наделал… Может, надо было сразу дать задний ход?..
Прав был дед.
- Что за дед?
- Ты о чём?
- Ты знаешь. Кто твой дед?
- Не важно. Искусствовед.
- В чём он был прав?
Я собрался с силами.
- Не гонись за человеком, чтобы он не погнался за тобой, - киваешь – согласна, а мне не легче, - Это его отец говорил. Он его много чему научил. А дед мне иногда говорит, что вспоминает.
- Точно! Ты преследовал меня. Теперь – моя очередь. Я не собираюсь тебя отпускать. Твои дед и прадед были правы.
- Я думаю, тут имеется в виду… не давать надежды.
- Конечно! Ты мне её уже третий час не даёшь!
Я не знал, как вывернуться…
А будешь ли ты завтра так любить,
Как я сейчас не знаю, что мне делать?
А, если нет, то, как тебя забыть?
Кого винить в безмолвии пределов?
Как эту горечь жизни растопить?
Какой звезде кричать о крахе веры?
Тёплая всепроникающая волна. Такого я никогда не испытывала. Уйти с тобой и забыть обо всём. Твоё сознание сливается с моим. Неведомая опьяняющая сила проникает всё глубже... Её вихрь приподнимает над землёй. Сердце проваливается куда-то вниз…
Я научился проходить эту картину, зажмуриваясь. Потому что два приезда подряд дед меня оттаскивал от неё как парализованного и пригрозил больше в музей не брать. Я обещал взять себя в руки.
- Ты должен научиться абстрагироваться от того, что тебе нравится! – учил дед, - Если нужно – уходить. Но не подпадать под чары красоты!
Я учился. Сперва зажмуривался, потом научился бросать беглый взгляд и тут же проходить мимо.
Однажды я выдал шедевр.
- Деда, а её можно как-нибудь… купить? Я за неё всё отдам!
Я чуть дышал от волнения. Дед молчал с полминуты, а потом резко засмеялся. Но вдруг спохватился: «Только ты не смейся». Потом вздохнул и тихо произнёс:
- Ты же знаешь, что где можно говорить, а что нет. Хозяин тоже их любит. Но он умеет жить от них на расстоянии.
- Значит, не любит.
Я тут же понял, что сказал что-то нехорошее, а потому сразу надел на глаза повязку и пошёл к выходу.
- А не лучше ли позволить себе свободно кататься по зелёному сукну жизни, и быть готовыми… ко всему?
- К чему же? – и поднимаю брови от неожиданности.
- К тому, что Всевышний решит… вновь столкнуть нас лбами.
- Что? Когда ещё кий времени нас столкнёт? Да так и лоб можно расшибить, - и кладу свою ладошку тебе на лоб, - Чего ты боишься?
- Возложить на тебя, такую хрупкую… своё, такое тяжёлое и опасное.
- Не плохое заманивание, – и улыбаюсь, - Не волнуйся. Если мне не понравится – я стряхну.
Я тихо засмеялся.
- Что такое?
- Представил, как ты меня стряхиваешь.
- Я тебя ещё не возлагала, - вздохнула и подняла руку, - Я решила, чего хочу. Помнишь про желание? – и очень отчётливо, - Я хочу, чтоб ты не пропадал!
Что же делать? Как увильнуть?
- Я не знаю, как правильней, - я задумался, - А может… тебе лучше взять часть меня?
- Что?! Какую часть?!
- В благодарность за свет я хочу подарить тебе такую же частицу себя. Может, это правильнее?
- Погоди, погоди... - я заволновалась, - Ты собираешься дать мне что-то – и исчезнуть из моей жизни навсегда?.. – слёзы навернулись на глаза.
- Но это – действительно частичка меня. Я дарю её тебе не для расставания, а для сияния на одной частоте. Сегодня ты счастлива – а что будет завтра? Я не хочу, чтоб невзгоды душили тебя, хочу быть спокойным за твоё состояние, поэтому, даю тебе способность дружелюбия к счастью, способность светиться счастьем самой – в любых условиях, даже, когда вокруг – беспросветная тьма.
Ты твёрдо решил увильнуть. Вздыхаю. Понимаю, что расстроилась дико. Тело пробивает дрожь. Ясно, что в лоб – бесполезно. Бывает же, упрётся человек на своём. Думай, думай... Хотя, что тут надумаешь? – Конец.
- Красиво звучит. Ты мне действительно это дашь? – почти безжизненным голосом.
Оттягиваешь футболку – на груди карта красной рубашкой наружу. Ух ты… Поддеваешь – не снимается. Приглашаешь меня взглядом. Протягиваю руку, берусь. Пластиковая. Прилипла хорошо. Подбадриваешь жестикуляцией. Поддеваю сильнее, тяну на себя – щёлк! – оторвалась! Вот это да! Чувствую твою душу, сердце, жизнь!.. Вот они – в руке! Действительно частичка тебя! Машинально прижимаю к лицу, вожу по нему. Оттягиваю край платья – приклеиваю к сердцу.
И тут вижу – на твоей белой футболке проступают капли крови.
- Всё хорошо? Тебе не больно?
- Ты раскрыла мне сердце. Спасибо тебе.
- И мне хорошо. Я дышу!
Ты растерян. Тебе больно. Но ты начинаешь медленно шагать спиной назад. Смотришь на меня с нежностью, но делаешь шаг.
А я стою. Сейчас ты уйдёшь – и всё. Надо что-то придумать…
Ты – Ангел с картины. Я не имею права владеть Ангелом. К тому же, потеряв тебя, я стану несчастным.
Я ухожу, и ничего не могу поделать. У обоих глаза полны слёз. Стараюсь ступать медленнее, но это ничего не меняет. Первый шаг, второй… Ты не выдерживаешь:
- Я найду тебя!
- Ты не знаешь, где я живу!
- Я – следователь!
- А я – ветер!
Не хочешь брать меня с собой?! Говоришь о сиянии, о шарах, а как насчёт моего желания?! – Ты обещал его выполнить! – Но ты ускользаешь. Что делать? О! – Я тоже могу дать тебе частицу себя! – И тогда ты не исчезнешь, куда бы ни ушёл!
Ещё шаг, ещё… Деревья и птицы замерли…
Ты берёшься за ухо, размахиваешься и… – в мою сторону летит блестящий предмет. Жемчужная серёжка! Хватаю на лету. Целую. Оставляю в губах. Я ошарашен, но продолжаю шагать. Улыбаемся сквозь слёзы. Что-то изменилось. Но вихрю в животе не легче. Он крутится – я еле держусь, чтоб не согнуться.
…Я отошёл далеко. Вижу тебя белой точкой. Ты не гонишься за мной. Что же имел в виду прадед?
Разворачиваюсь. Смотрю на колоду в руке. Зачем мне не полная колода? Сердце болит – трогаю – рука в крови.
Беру серёжку – в блеклом зеркале жемчуга всё яснее проявляешься… Ты.
Copyright © Лаварэс – октябрь 2004 г.