"Тебе не обязательно быть умной - притворись."
L.J.
Искры были красивые - ярко-зелёные, жёлтые, серебристо-фиолетовые. Пожалуй, они бы мне понравились, если бы сыпались не из моих глаз. Третий раз за местные сутки. Я бы сказала, что это слишком, если бы кто-нибудь меня слушал. Прохладная и явно доброжелательная ладонь легла на мой лоб. Надо же, кто-то тут собирается проявить сострадание? Хорошо, я не против. Только странно… Постепенно стали проявляться предметы и люди, находившиеся в этом, до крайности уже надоевшем, помещении. Рядом сидела женщина из племени, чьё селение было жестоко разорено поутру, и стало понятно её отношение ко мне - она просто ещё не успела привыкнуть к новым условиям и правилам. Надсмотрщик пару раз щёлкнул бичом и в углу взвыли на несколько голосов. Необходимо отсюда выбраться до того, как я забуду своё имя. Кто-то толкнул меня локтем в бок и даже не подумал извиниться. Женщина наклонилась к самому уху и прошептала:
- Я тебя знаю.
Разумеется. Похоже, на этой гостеприимной планете нет никого, кто бы меня не знал, даром что я тут в первый раз. Часа полтора после прибытия это было приятно. Но последующие дней десять - нет.
- Ты ошиблась. Перепутала.
- Я уверена.
- Ты не можешь меня знать. Ты же никогда меня не видела.
- Верно, но твой шрам…
Что такое? О чём она толкует? Там, откуда я родом, шрамы бывают только у безмозглых юнцов, старательно изображающих героических типов. Все остальные отлично обходятся без подобных украшений, благо современная медицина полагает, что чем человек целее, тем лучше.
- Если тебе не сложно, тронь этот шрам пальцем, пожалуйста.
- Нельзя.
- Почему же?
- Святыню не трогают руками, иначе что это за святыня?
Кто-то сошёл с ума: я или мир вокруг меня. Тщательно взвесив доводы за и против, я предпочла придти к выводу, что со мной лично всё в полном порядке. Разумеется, если не считать того, что физиономия у меня разбита, пальцы распухли, а в животе пусто. Да, и ещё - я сижу на цепи. Так себе цепь, между прочим. У меня ушло бы не более четверти часа, чтобы с ней разобраться. Проблема в том, что неизвестно, как быть после этого. Насколько я могла сориентироваться, мы находились в открытом море. Допустим, мне удастся незамеченной добраться до борта и сигануть в воду. Допустим, по мне не станут стрелять. Допустим даже, что никто из обитателей благословенной стихии не захочет мною пообедать. И что? Плаваю я неплохо, но всё-таки есть предельная дистанция, больше которой мне ни за что не одолеть. А как узнать, далеко ли до берега? Спросить у кого-нибудь из команды по пути к верхней палубе? И если ответ меня не устроит - вернуться на насиженное место в трюме… Проклятье! Как может думать голова, когда по ней постоянно бьют? Тем более, что мой организм вообще не очень расположен к умственной деятельности.
Женщина убрала ладонь, но отодвигаться не стала. Ей явно хотелось что-то со мной обсудить, но она никак не решалась. В полусумраке трудно было рассмотреть её лицо, но голос и рука принадлежали существу по здешним меркам молодому, а по нашим и вовсе юному. Запах, исходивший от неё, был нежен, но чуть горьковат - так пахнет очаровательный цветок, распускающийся здесь по ночам. У него махровые головки, состоящие из жёлтых и лиловых лепестков, которые трогательно поворачиваются вслед за любой теплокровной тварью. Не предупреди меня О-хоц-яф тысяча пятьсот девяносто третий, эта прелесть вволю попила бы моей кровушки… Может, и отравилась бы… Дурацкая планета с цветами-вампирами, прыгающими кроватями, двумя лунами, отвратительной едой, разреженным воздухом и бестолковым населением! Половина тех, с кем я познакомилась, носит одно и то же имя, поэтому они добавляют к имени число. Якобы для того, чтобы не запутаться, на самом же деле - для максимально надёжного увеличения путаницы, особенно при заполнении каких бы то ни было официальных бумаг. А бумаги они заполняют по три-четыре раза на дню, с искренностью и самоотдачей, достойными более осмысленного применения. Планета, на которой всё делается по раз и навсегда заведённому порядку, где никому и в голову не придёт нарушить многочисленные правила, хотя тех, кто мог бы этому помешать, минимальное количество. Именно последнее обстоятельство (если не считать какого-то таинственного шрама) и явилось причиной случившихся со мной неприятностей. Я собиралась провести отпуск на милой моему сердцу Крошке, когда шеф пришёл к выводу, что мы чего-то не знаем. Все наши ребята в курсе - если начальство дошло до подобного резюме, значит, пора убираться как можно дальше, иначе борьба с Империей немытиков любому покажется детской забавой. Я непростительно расслабилась в предвкушении отдыха в приятной компании с Максом и попросту зазевалась, не увернулась и на ровном месте споткнулась. Шеф строго посмотрел на меня и сказал:
- Тебе почти по пути. Заглянешь на пару деньков, поинтересуешься - как это у них получается. Пришлёшь мне рапорт и всё. Гуляй-развлекайся.
Не знаю, верил ли он в то, что говорил, но я, полная здорового скептицизма, не поверила. Однако приказы потому и существуют, что кто-нибудь их выполняет, вне зависимости от того, нравятся они или нет. И вот результат: меня шёпотом называют Хранительницей исконной святыни, а вслух продали рабыней на ферму по разведению восьминогих козлов; мой кораблик стал экспонатом в сокровищнице Главы народа, а связь с коллегами бесповоротно потеряна. Разумеется, когда я поступала на службу, предполагалось, что жизнь моя не будет излишне спокойной и размеренной. Но приключения вовсе не обязаны плавно перетекать одно в другое, я вполне могу пару недель просуществовать как все люди. То есть мне кажется, что могла бы - проверить на практике никак не удаётся, потому что в той же точке пространства и времени, где одна неприятность заканчивается, немедленно возникает другая, решение одной задачи приводит к появлению следующей, а проблемы просто передают меня друг другу как эстафетную палочку. Когда я в своих рассуждениях дошла до этого пункта, то сразу успокоилась - раз у меня всё, как обычно, значит, всё в порядке! Можно порадоваться и выслушать, наконец, мою добросердечную юную соседку.
- Ты хочешь о чём-то спросить? Или что-то сказать?
- Прости, созданная женщина не должна тебе надоедать... Я хотела… хочу спросить - почему ты здесь?
- Потому что меня арестовали и продали. Как и тебя.
- Да, но я-то… В смысле, ты не должна позволять… Прости, я не должна так с тобой говорить. Ты лучше знаешь, что тебе пристало и чего ты хочешь. Но больно видеть нашу надежду в цепях.
- Я не ваша надежда, я вообще не надежда! Пойми, я не обладаю могуществом Вечных, Предвечных или как вы их называете! Я самая обычная женщина.
Она произнесла несколько фраз на каком-то мягком языке, мне неизвестном. Если судить по её интонации и смутно узнаваемым корням современного сурахского, она молила богов о снисхождении. Причём, кажется, в прямом смысле.
- Поверь мне, я не имею ни малейшего представления, с какой стати вы все тычете в меня пальцами, узнаёте и не смеете смотреть на меня прямо. Я прилетела с другой планеты по сугубо производственной надобности.
- Меня зовут Кья, я ученица старого Бо-оцу три тысячи шестого. - Она явно гордилась этим обстоятельством. - Не говори неправды. Если ещё не пришло время проснуться, я замолчу.
Интересно, отчего так получается - окружающим я вечно кажусь умнее, чем являюсь на самом деле. Вот и сейчас предполагалось, что я в состоянии понять сказанное.
- Послушай, Кья, раз ты меня знаешь, причём неплохо, ты можешь ответить на несколько вопросов? Они, может быть, странные...
- Нет того, чего бы я для тебя не сделала.
- Отлично. Тогда для начала скажи, как меня зовут.
Она явно почувствовала себя неловко. И мне было искренне её жаль, но что оставалось делать? Опять прошелестел надсмотрщик, опять кто-то взвыл. Обстановка не слишком подходила для обсуждения тонкостей религиозных воззрений аборигенов. Стараясь придать голосу строгость и убедительность, я повторила вопрос.
- Твоё имя - Хранительница исконной святыни.
- Это не имя. Это титул, прозвище, обозначение моего главного занятия, но не имя.
- Ты хочешь, чтобы я вслух произнесла запретное?
- Да.
- Последняя из рождённых под недремлющим оком великого неба забытой планеты, несущая гибель Вечным.
Что-то мне не полегчало. Какую гибель я несу? Ай! Не я, а та, кому на самом деле принадлежит это кошмарное имя. Найти бы её и пусть дамочка разбирается в происходящем. А сотрудник Службы охраны Агнешка Милич будет нежиться на берегу спокойного озера, ловить кузнечиков, пить парное молоко и смотреть в глаза любимого мужчины.
- Ты говорила, что я ваша надежда - значат ли твои слова, что вы ожидаете погибели Вечных?
- Они ненавидят нас. Они нам не нужны.
- Так действуйте!
- Нам не дано справиться с их могуществом.
- А я, разумеется, могу?
- Разве ты не для этого вернулась?
В голосе женщины-девочки смешались бездонное отчаяние и такая уверенность, что мне стало сильно не по себе. Произнести то, что вертелось на языке, не получилось. После некоторого молчания мне, наконец, удалось выдавить из себя следующий вопрос.
- Откуда я вернулась?
- С той стороны разлуки.
Не знаю уж почему, но в мыслях появился шеф во всей красе, включая стол, кресло и прочие детали меблировки кабинета. Из приёмной щели аппарата вместо рапорта торчали копытца восьминогого козла, а в вазочке на окне покачивали головками лилово-жёлтые цветочки. Когда я приду к нему с той стороны разлуки, у нас будет очччень интересный разговор. Мы о многом поболтаем… В частности, о проблемах возведения крупных арочных сооружений в невесомости, влиянии асинкопов на скорость распада личности, соотнесённости изменения господствующего стиля и пика эвтрофических процессов, а также кое о чём ещё. Например, о тонкостях понимания термина "гуляй-развлекайся" в применении к данному сектору Галактики.
Кья наклонилась ещё ближе:
- Тебе не придётся делать слишком много, мы знаем, что должны бороться за себя сами. Ты только соберёшь нашу силу в единый узел и своей волей пошлёшь его к их Городу. Мы готовы быть твоим оружием.
- Мы?
- Я ведь не одна. Тех, кто видит мир одинаково, много. И мы отдаём себя в твою руку для решающего удара.
Это именно то, о чём я мечтала всю свою скучную жизнь. Возглавить восстание малолеток против неких Вечных, про которых я даже наверняка не знаю - боги ли это, люди, философские абстракции или явления природы.
- Что будет, если я скажу "нет"?
- Ты не можешь так сказать!
- Ещё как могу! Неужели ты воображаешь, что тебе известно, на что я способна? Представь, что я прошла курс перевоспитания и нынче не намерена никому нести погибель, я теперь хорошая и мирная. И предпочитаю все ситуации решать дипломатично.
Она явно не понимала, о чём я. В её мире запасного выхода не предусмотрели, и у каждой задачи было только по одному решению. Мне казалось, я слышу, как у неё внутри всё звенит от напряжения, и я знала, что никакое жизнелюбие, свойственное юным в любом конце Вселенной, её уже не спасёт. Она увидела меня и это было чем-то вроде стартового отсчёта, так что теперь девочка пойдёт по выбранной дороге - одна или вместе со многими. Ладно, попробуем что-нибудь придумать… Всё равно же мне надо отсюда выбраться. Так почему бы не попробовать заодно помочь местному населению? Помню я, помню, что мне это категорически запрещено, что наш договор с их правительством предусматривает только право присутствия без каких бы то ни было активных действий. Но, в конце концов, я собираюсь всего-навсего привести в равновесие следствия и причины: когда меня арестовали, я ни в чём таком особенном не была виновна, а меня посадили на цепь. На сегодняшний день они у меня в долгу. Вот и расплатятся. Внутренний голос попытался мне намекнуть, что не стоит нарываться на неприятности, но поскольку никакого конкретного плана у него не было, ему пришлось заткнуться.
- Послушай, Кья, ты обещала мне повиноваться.
- Всегда и во всём, пока ты не отрекаешься от нас.
- Нет-нет, успокойся, я с вами. Где же мне ещё быть, спрашивается?
- Но ты себя странно ведёшь. Ты говоришь непонятное.
- Со мной такое бывает. Не задумывалась над тем, что долгое отсутствие может менять человека? Кстати, я - человек?
Она промолчала.
- Кья, ты должна отвечать на мои вопросы. Ты ведь хочешь помочь тем, кто страдает от Вечных?
- Да…
- Тогда не медли. Если у нас будет время, попозже, я тебе объясню насколько важно иметь точную информацию, начиная серьёзное дело. - "Или жуткую авантюру", - про себя добавила я, но вслух этого произносить не стала. - Итак?
- Я не знаю, что отвечать. Ты человек… Но не такая, как мы. Ты не принадлежишь нашему миру, однако, ты можешь быть в нём. Ты преодолеешь, то, что мы преодолеть не можем.
- Это всё?
- Прости, я больше ничего не знаю. Но меня учил…
- Бо-оцу, которого я в глаза никогда не видела и не слышала ни разу в жизни.
Она мягко, но настойчиво поправила:
- Бо-оцу три тысячи шестой.
В чью квадратную голову пришла эта идея с номерами?! Я не в состоянии запоминать цифры, а произнося неполное имя я или сбиваю собеседников с толку, или обижаю их. Вот, сейчас ненароком обидела эту верную ученицу.
- Между прочим, чему он тебя вообще учил?
- Думать.
Я поняла, что подробности мне узнать не суждено. Во всяком случае, не в этот час и не в этот день. Что ж, не впервой мне начинать игру с нулевой информацией. Стараясь не слишком заметно шевелиться, я ощупала цепь Кьи и убедилась, что с ней проблем не больше, чем с моей. Оставалось дождаться очередного визита надсмотрщика, а после приняться за дело.
- Сколько ещё таких, как ты, на корабле?
- Здесь? Не знаю. Может быть, только я.
- Ты же сказала, что вас много!
- Да, но не здесь. В посёлках рыбарей, в зоне добытчиков и на окраинах лесов. Кое-кто есть и в столице, однако рассчитывать на них трудно, потому что они трусливы.
Мило. Две женщины против всей команды. Даже если мы справимся, то недолгие дни до смерти от жажды мы проведём посреди моря. Лично я управлять этим средством передвижения не сумею и соседка моя - вряд ли. Вот и будем болтаться на волнах, дрейфуя с течением или поддаваясь волнам. На душе у меня стало погано настолько, что даже Макса вспоминать не захотелось. Обычно в трудных ситуациях я пыталась представить себе, что предпринял бы он, какой нашёл бы выход. В реальности его решения всегда были проще, изящней и надёжней моих, хотя стаж у него был немногим больше. Что поделать, это у парня природное. Можно научить технике поиска решения, но никогда и никого не удастся научить пониманию ситуации. Как говаривал один мой приятель - вечно не знаешь наверняка, кого спасать: бобра или дерево. А Макс щёлкает задачи с такой скоростью, что порой возникает впечатление, будто он вообще не думает, просто ответы сами появляются в готовом виде. Когда же я прошу его провести меня шаг за шагом, то прихожу к более чем печальным выводам о собственной персоне. Ладно, придётся разочек обойтись без помощников, без аппаратуры, без информационной поддержки и без мыслей о Максе. Если уцелею - потом решу, чего же именно мне больше всего не хватало.
Моя цепь потихоньку подавалась. Ещё минут пятнадцать потрачу на цепь девушки и начнётся новый этап жизни. Конечно, не мешало бы сперва придумать, что мы будем делать, освободившись, но не было настроения. Отстегнув металлический пояс, я чуть передвинулась и собралась было заняться самыми податливыми звеньями соседкиного увесистого украшения, как раздался оглушительный вой пополам с грохотом. Надсмотрщик засёк! Вот проклятье, я что - потеряла навык? Быть такого не может. Значит, он опаснее, чем я предполагала… Интересно, в чём ещё я успела ошибиться? Крикнув Кье, чтобы не шевелилась, я с предельно возможной скоростью помчалась к трапу. И хотя была не в лучшей форме, всё-таки опередила надсмотрщика, и он не успел захлопнуть люк. Я проскочила. Уже хорошо. Но впереди ещё должны быть и трапы, и люки, а главное - весьма недоброжелательные люди. Общее направление движения задавала схема, согласно которой под пятками у меня остался трюм, а над головой соответственно обязана была располагаться палуба. Я мчалась, хрустя суставами и скрипя сухожилиями. Кто бы мог предположить, что всего четыре дня без гимнастики и приличной еды так плохо на меня подействуют. В мои-то годы - и ощущать себя старой развалиной! Это ведь не только неприятно, это ещё и очень опасно. Не прекращая бега и стараясь выровнять дыхание, я поздравила себя с удачным стечением обстоятельств, из-за которого Кья осталась на месте. Не иначе, как затмение какое-то на меня нашло, когда я собиралась взять её с собой. В такой работе, как наша, дилетанты могут принести намного больше вреда, чем пользы. Впрочем, вероятно, то же самое скажут и представители других профессий; но если они заваливают серию ответственных опытов или неточно провешивают трассу, то мы рискуем собственной шкурой, а то и требухой - вот в чём разница. Уж лучше быть одной. Поворот, ещё пять ступенек, поворот. Люк открылся крайне неохотно. Солёный ветер бережно коснулся моей обшарпанной физиономии и полетел дальше. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась ядовито-голубая морская гладь. По ту сторону борта. А по эту - было чисто и безлюдно. Ни-ко-го.
Я чувствовала себя обманутой, потому что чемпионский забег оказался абсолютной глупостью. Команду обнаружить не удалось. Все живые существа на этой посудине были отделены от меня люком, захлопнутым надсмотрщиком. Клянусь пятой точкой осьминога, только рабы, закрытые в трюме, и я "на свободе"! Пожалуй, всё-таки надо было подумать о Максе. Вспомнился, однако, почему-то не мой обожаемый, а Никанор - правильный зануда, отличный боец и романтик в сотом поколении. Мы познакомились на краю пропасти, в которую рухнул плохо обученный грифон со всем моим багажом. Я только собралась начать думать о возможных последствиях этой потери, как рядом нарисовался верзила, выряженный по последней местной моде и произнёс фразу, которую впоследствии я слышала от него гораздо чаще, чем хотелось бы: "Ещё не поздно всё исправить".
Раз на корабле всё автоматизировано, значит, где-то должен быть блок управления. И если я его найду, то, скорее всего, смогу вырубить надсмотрщика и открыть трюм. "Ещё не поздно всё исправить." Маловероятно, что на всю электронику нет ни одного разумного наблюдателя. Ведь всё, что работает, рано или поздно ломается, следовательно, нужен хотя бы один проверяльщик. Если я сумею произвести на него впечатление, то не исключено, что он согласится доставить нас на берег, причём в то место, которое я ему укажу. "Ещё не поздно всё исправить". Останутся, правда, две немаленькие проблемы - с Вечными и с моим стремлением покинуть Сур-ах. Но их можно пока проигнорировать.
Шорох я не столько услышала, сколько ощутила кожей спины. Сосредоточившись, потянулась навстречу и тут же испытала облегчение, смешанное с изрядной долей недоверия. Ко мне на цыпочках подбиралась Кья! Как ей удалось выбраться?! Невообразимо, невозможно, немыслимо, нереально! Но, в самом деле, ещё через десяток секунд девушка появилась на палубе:
- Что происходит?
- Это я тебя хочу спросить. Разве тебе не было велено сидеть тихо?
- Я не могла оставить тебя в опасности. - Она вздохнула. - Тебя и наше будущее.
- Уж конечно, только из-за меня беспокоиться не стоило.
- Ты обвиняешь меня в неблагодарности?
- Ну что ты, нет. Даже и в мыслях такого не было. Если я появилась, чтобы нести гибель Вечным, то всё личное должно отойти на второй план. Как ты здесь очутилась?
- Я шла по твоему следу.
Комедия, акт второй. В первом беззащитные цветочки пили кровь, а теперь выясняется, что люди чуют или видят след на металлическом и пластиковом настиле. Чего ещё я не знаю об этой планете?
- Кья, такой ответ мне не нравится.
- Но это ответ на твой вопрос.
- Он слишком короток. Слишком, понимаешь? Если ты сама себя освободила от цепи, открыла люк и подкралась ко мне - почему этого не сделал никто другой?
- Они не были учениками Бо-оцу три тысячи шестого. Он учил меня…
- Думать. Я помню. И что?
- Всё. Я подумала и пришла.
На какой-то миг моей душой завладело подозрение, что она просто издевается. Но её широко распахнутые глаза были так невинны, улыбка так по-детски изгибала губы, что я поспешила прогнать нехорошие мысли.
- Ты обещала повиноваться мне. Ступай в трюм, займись остальными рабами.
- Не могу.
- Почему же?
- Надсмотрщик больше одного раза не промахивается.
Вот, значит, как. Пока она открывала люк, он попытался достать её разрядом бича, но промахнулся. Что ж, версия более-менее правдоподобная. За пределами трюма нам ничего (кажется) не грозит, потому что побег не предусмотрен программой, но вернуться туда мы сможем только тогда, когда отыщем блок управления. Вывод элементарен - надо искать.
- Ладно, можешь остаться на палубе. Но не вздумай ходить за мной. Я чувствую себя куда уверенней и спокойней, если нет необходимости следить за тем, чтобы ты не наделала ошибок. Стой или сиди - как хочешь, но не двигайся с места. Обещай.
- Я выполню твой приказ. Позволь только напомнить, что Вечные не дадут тебе много времени.
- О чём ты?
- Они наверняка знают о твоём появлении, скоро узнают о том, что случилось здесь. Потопить нас им не составит труда.
А я-то намеревалась пока пренебречь этой темой для размышлений. В любом случае, первостепенным остаётся поиск того, кто знает, какие кнопки и в каком порядке нажимать. Повторив приказ оставаться на месте, я двинулась прочёсывать среднюю палубу, коль скоро на верхней никого нет. Одна из дверей в одном из коридорчиков выглядела так, как будто ею пользуются чаще, чем остальными. Резким рывком открыв её, я убедилась в правильности догадки - в центре каюты был подвешен гамак, а в нём болтался, пытаясь побыстрее выкарабкаться, плюгавенький субъект из тех, на кого обычно и взгляда жалко.
- Слыхала, что положено стучаться, но очень уж захотелось сделать тебе сюрприз. Ты доволен? Похоже, что нет. А мне нравится.
- Кто ты?
- Спасибо, что спросил. Меня зовут Агнешка и я теперь здесь главная. Как, впрочем, и везде, где появляюсь. Когда ты наконец расстанешься с гамаком, мы пойдём откроем люк в трюм, в отсек с рабами. Потом ты переменишь маршрут этого утлого судёнышка и отвезёшь туда, куда надо мне. Всё понял?
- Сбежавшая рабыня?! Ты пожалеешь о своём непослушании!
- У тебя совершенно негодная терминология. Во-первых, я не рабыня. Во-вторых, я никогда ни о чём не жалею. В-третьих, это не какое-то мелкое непослушание - я начала войну с Вечными. На этот раз ты понял всё или опять что-то пропустил?
Он уже твёрдо стоял на ногах и этот факт явно добавил ему уверенности в собственных силах. Он задрал подбородок, постарался придать позе хотя бы относительную важность и медленно произнёс:
- Я накажу тебя, и ты будешь трижды просить прощения, только после этого я тебя прощу. Но Вечные накажут тебя потом.
- Знаешь, у меня есть идея получше. Я сдеру с тебя кожу и сложу в неё твои переломанные косточки - по одной. А потом поговорю с Вечными о том, в какую щель они предпочитают убраться.
- Не посмеешь!!
- Собираешься поиграть в героя? Хорошо, я тебе помогу.
Я сделала пару шагов к нему. Медленно и угрожающе. В горле у него слабо пискнуло, он хотел что-то снова сказать, но не смог. Я приблизилась ещё на шаг. Молча и не отводя взгляда. Дистанция, оставшаяся между нами, была критической для представителей большинства рас, но я не была уверена, что мой метод сработает на этой странной планете. Обычно расстояние вытянутой руки заставляет немедленно принять один из вариантов: бежать, сражаться или сдаваться. Бежать в тесной каюте было некуда, сдаваться ему почему-то не хотелось. Неужели выберет борьбу? Шансов у него ноль целых ноль десятых, потому как хлипок и нетренирован, хотя сам он может быть, об этом и не догадывается. Главным для меня в тот момент было заставить именно его выбрать - тогда я ни за что не отвечаю. Я просто стояла, ну, может, передвинула чуток затёкшую ногу - а он меня неправильно понял, но я-то ведь и предположить подобного не могла! И когда он меня ударил, я сочла необходимым защититься от немотивированного нападения, кто ж виноват, что он так мало времени уделял физподготовке. Откуда во мне была уверенность в том, что он не вооружён - не знаю. Наверное, просто по ситуации - ведь ему некого было опасаться на корабле.
- Отойди! - взвизгнул он и неосторожно махнул рукой поблизости от моего лица.
Не было ни малейших сомнений, что ударить он не собирался. Но времени у нас в запасе почти не оставалось. Дожидаться, пока Вечные потопят корабль, гружёный людьми и мной в том числе, не было никакого резона. Я перехватила его руку в запястье и потянула на себя, легонечко, но убедительно. Он подался вперёд и, следуя неизбежной траектории, ткнул меня головой в подбородок. Я отступила, не выпуская руку и вынудив его ещё раз боднуться. Отлично! А теперь, вислозадый, работаем по принципу: сам напал, сам и защищайся. Мягко и корректно я наступила ему на ногу. От неожиданности он присел, забыв выдрать свою верхнюю конечность, а я дёрнулась вправо и вперёд, оказавшись практически за его спиной. Будь хоть какая возможность, я поразвлекала бы его подольше, дав шанс вырваться и начать настоящую атаку. Не исключено, что и в самом деле я позволила бы ему пару раз нанести удар, так как опыт научил меня не сразу показывать всё, что умею. Но счёт уже мог идти на минуты, поэтому, свободной рукой прихватив плохо мытые патлы, надавив коленом на середину позвоночника и зверски шипя, я подвела его ладонь тыльной стороной к лопатке. И в такой позе сопротивляться, разумеется, можно - если знаешь как. Но он, судя по всему, рос нелюбопытным мальчиком и очень мало чему научился, став взрослым.
- Шелохнёшься, сломаю руку.
- Что тебе надо?
- Уже сказала - открой трюм и причаль к берегу в нужном месте.
Он вдруг начал скулить, мерзко и жалостно одновременно.
- Чего воешь?
- Ты убьёшь меня!
- Могу. Однако, не обязательно стану. Если ты будешь хорош со мной, отчего бы и мне не повести себя поласковей?
Тут он взвыл сразу в трёх октавах и я, рассердившись, двинула его ногой по хребту.
- Заткнись! И делай, что велено!
- Ты требуешь невозможного…
- Неужели?!
- То есть… конечно… люк-то я открою. Если госпоже хочется полюбоваться на рабов… Я хотел сказать… Мне всё равно… Но корабль мне не подчиняется.
- Нет?
Он попытался затрясти головой, чему помешало то обстоятельство, что я продолжала держать его за волосы.
- Ладно, допустим я поверила, что ты хочешь, но не можешь. А кто может?
- Никто.
- Слушай, оставь опасные игры! Граница моего терпения проходит в двух пальцах от твоей чахлой шеи.
- Госпожа Агнешка, это правда, клянусь благодетельным дождём, это правда. Корабль управляет сам собой, он никому не подчиняется, никого не слушается.
- Тогда зачем здесь ты?
- Я должен доставить товар, потом в пункте назначения получатель расписывается в шести экземплярах десяти квитанций и четырнадцати описей, а потом по акту …
- Заткнись, я поняла. Разумеется, ты проводишь полжизни в море исключительно ради бумажек, к которым на вашей планете все без исключения питают нежные чувства!
Огорчившись, я, видимо, притиснула его слишком сильно, потому что он вякнул что-то невразумительное, а затем перешёл на отвратительный свистящий шёпот:
- Я знаю, кто ты и знаю, зачем ты пришла, я хотел бы тебе помочь, но это не в моих возможностях.
- Знаешь? Точно?
- А как же иначе? Твой шрам я видел ещё в Церуоле, когда вашу партию загружали.
Я толкнула его и он пролетел до самого дальнего угла, который, впрочем, был недалеко. Его счастье, что решил промолчать.
- Ты, случайно, не забыл, что совсем недавно обещал меня наказать и намеревался внимательно слушать мои извинения?
- Я был не прав, но я на службе. Определённые обязательства перед начальством...
Круто развернувшись, я вышла из помещения и закрыла дверь так, чтобы он не сумел выбраться. В каюте блока управления не было. А впрочем, стоит ли его разыскивать? Ну, выпущу я рабов на палубу - дальше что с ними делать? До берега вплавь не добраться, никаких шлюпок нет и в помине. Они начнут болтаться под ногами, раздражать и отвлекать. Решено: пусть пока ещё посидят в трюме. Слишком много дел и слишком мало времени. Итак, может ли корабль управляться дистанционно? Вряд ли, слишком большие расстояния. Значит, он следует программе, то есть, на корабле водятся память, в которой программа хранится, и мозг, управляющий маневрами. Где? Где бы их устроила я? Скажем, посерёдке. Но у здешних конструкторов явно другой склад ума. Может, Кья подумает об этом? Надо нам вместе осмотреть все три палубы, вдруг что-то из того, чему её учил старик, пригодится. Хотя шансы наши ничтожны, но пока они всё-таки есть.
Уже поднимаясь по трапу, я почувствовала какой-то оригинальный запах, которого раньше абсолютно точно не было. Девушка сидела на том самом месте, где я её оставила, однако теперь рядом валялся мужчина. Подойдя поближе, я обнаружила, что выглядит он как несвежий труп. Да и вонял он примерно так же.
- Тебя нельзя оставлять ни на мгновение! Сказано же было никуда не шляться! Откуда ты его взяла?
- Он упал.
Положительно, лаконичность этого наивного цветочка мне надоела. Неужели она не понимает, что я хочу услышать всю историю с подробностями?
- Выкладывай всё по порядку.
- Хранительница, ты опять сердишься, но я выполнила твой приказ. Я не отошла ни на шаг. Он просто упал.
- Откуда, радость моя? Что у вас здесь за специальная зона, в которой особи мужского пола, похожие на позавчерашний ужин, падают с облаков, причём ровнёхонько на единственную в округе палубу?
- Прости, я не знаю, что это было. Что-то летело, а он упал.
- А "оно"?
- Полетело дальше, но потом тоже упало. Не на палубу, а в море.
- Поразительное постоянство - ты всегда отвечаешь на мои вопросы и каждый раз мне это ничего не даёт. Между прочим, Кья, почему у тебя нет номера?
- Мой учитель дал мне новое имя. С того дня я стала другой и забыла, как звали меня раньше.
- А что же ты пишешь в ваших бесконечных официальных бумагах?
- Ничего.
Ну надо же! Она опять замолчала! Похоже, легче будет принести погибель Вечным, чем хоть что-нибудь выяснить у неё… За всё время пребывания на планете я не встретила никого, не участвующего в общем помешательстве. Даже своего распрекрасного учителя она знает под именем с номером, а сама почему-то слишком сильно отличается от всех. В другом пункте пространства меня, быть может, это не особенно удивляло бы, но на Сур-ахе царили порядок и стандарт, а люди здесь были утомительно однообразны. Или я не с теми знакомилась? Ладно, так или иначе, но проблем прибавилось, а разговор с девушкой занимает время и только, всё равно ничего не удаётся понять. Я наклонилась над "подарком небес" и с немалым изумлением отметила, что он похож на землянина. Что тут, в конце концов, происходит?! Конечно, мы живём в свободном мире и зрелый индивидуум имеет право появляться, где ему заблагорассудится, однако есть уголки Вселенной, не очень-то активно посещаемые, поскольку туристам там скучно, а профессионалам делать нечего. Например, тот, где мы сейчас находимся. К тому же, у любой вероятности существуют пределы. На Сур-ахе никогда не было больше шести землян одновременно. Минус я - уже остаётся максимум пять. И вот один из этих-то пяти шлёпается на корабль посреди моря. Теперь я должна поверить, что случайно? Вряд ли у меня получится.
Определив главный источник безрадостных ароматов, я велела Кье заняться нашим незваным гостем: с него необходимо было снять одежду и хоть чуть-чуть сполоснуть. Воду я предоставила ей добывать где угодно по собственному усмотрению. Прислонившись спиной к тёплому сферическому выступу, я сидела и прикидывала вероятное расположение корабельного электронного мозга, когда раздался отчаянный вопль. Девушка стояла над немытым красавчиком и выглядела намного хуже, чем пару минут назад, а главное - не переставала вопить. Уж не покинул ли он этот бренный мир? Подойдя, я с облегчением увидела, что он шевелит губами; слов было не расслышать, но ясно - живой. Интересно, с какой тогда стати истерика? Я взяла её за плечо и хорошенько встряхнула:
- Замолчи и немедленно объясни, что происходит.
Вместо ответа, пусть даже и невразумительного, моя спутница выдала вполне качественный обморок. Теперь они лежали рядом и смотрелись довольно пикантно, особенно если учесть, что мужчина был уже почти обнажён. Мимоходом окинув взглядом пригоревшую рваную рану на его левом боку, я занялась девушкой и скоро привела её в чувство. Правда, когда она обернулась к соседу, то опять попыталась закатить глаза, но я была настороже и, боюсь, не слишком нежной оплеухой удержала её от повторения этой глупости.
- Ему нужна помощь. Ты умеешь врачевать?
Она принялась мотать головой, причём таким чудным образом, что попеременно получалось то "да", то "нет". И нельзя на неё было злиться. За сегодняшний день в её жизни случилось много разного, но мало хорошего. А ведь она ещё почти ребёнок. Я провела рукой по её волосам, погладила по плечу и безмятежно заговорила на одном из тех языков, которыми пользуются на Четвёртой орбите. Она вынужденно начала прислушиваться к негромкой речи, пытаясь понять сказанное, отвлеклась от сиюминутности и потихоньку успокоилась. Тогда я перешла на её родной сурахский:
- Парня надо поскорее заживить, а потом найти кое-что, спрятанное на корабле, а потом кое-что ещё где-нибудь на берегу. Мы вышли на тропу войны и более-менее сносно себя чувствуем только потому, что пока никто не вышел нам навстречу. Так что надо сосредоточиться и перейти к активным действиям.
- Я не понимаю, о чём ты.
- Давай решать проблемы по степени глобальности. Для начала спасём жизнь одному человеку. А уж потом и всем остальным.
Она честно попыталась использовать свои, как я догадывалась, неординарные способности, но ничего не получалось, так как у неё почти не осталось сил, а из него помощник был никакой. Повезло, что ни при аресте, ни после у меня не изъяли мини-аптечку. Пришлось прибегнуть к варварскому способу - залить рану антисептиком и попросту затянуть туго-натуго повязкой из оторванной полоски ткани. Незнакомец всё пытался что-то сказать, но ничего, кроме шипения и бульканья, у него не выходило. Закрепляя самодельный бинт, я обратилась к девушке:
- Может быть, это совсем и не важно, но почему-то хочется узнать - по какому замечательному поводу ты подняла такой крик?
- Я не знаю, что ответить.
- Правду, девонька, правду и больше ничего. Это так просто.
- Он и ты. То есть вы…
- Ну??!
- Он тоже Хранительница.
Если бы я была умной, я бы уже в тот миг поняла, что происходит, но, увы, мне понадобилось ещё довольно много времени, чтобы уяснить элементарные вещи, заключавшиеся, во-первых, в том, что у этого субъекта был такой же, как у меня, шрам, во-вторых, в том, где эти шрамы располагались и, в-третьих, что из этого следовало. К тому моменту он окончательно вынырнул из лихорадочного бреда и мы наконец познакомились. Он в самом деле был землянином, но на отеческой планете не появлялся уже много лет подряд, мотаясь по различным секторам и меняя среду общения, занятия и порой даже корабли. Звали его Робер, и был он, вне всякого сомнения, неплохо воспитан, недурно образован, сообразителен, благодушен, разговорчив и весьма привлекателен. К сожалению, всё это, даже вместе взятое, не помешало ему соврать насчёт последних бурных событий, послуживших причиной как своеобразного ранения, так и неожиданного появления в нашем обществе. По давно укоренившейся привычке я не торопилась разоблачать его наспех выдуманную, и от того во многих местах провисающую историю. Кроме профессиональных правил имеется и моё личное отношение к подобным ситуациям: я считаю, что у любого человека есть право держать столько скелетов в шкафу, сколько хочется. Единственное, в чём заключалась загвоздка - его необычная рана беспокоила меня не на шутку. Узнать, из какого оружия его зацепили, было очень важно и для лечения и для понимания того, чем располагает противник, но он довольно-таки ловко уклонялся от конкретного разговора на эту тему. Тогда я вкратце объяснила ему ситуацию и вероятные последствия тех действий, что я уже успела предпринять. Кья не тратила времени даром - немного оклемавшись и видя моё полное безразличие к совпадению шрамов, она попыталась, насколько это было возможно, улучшить его состояние и я с удовольствием наблюдала за результатами. Воспользовавшись тем, что мы говорили на космолингве, непонятной для неё, я спросила у парня, не знает ли он местных культов и обычаев, не распространяясь, разумеется, о причинах, по которым я оказалась на планете совсем неподготовленной. Зачем ему сведения о том, что я не собиралась здесь задерживаться, что планету мне почтенные люди отрекомендовали как абсолютно безопасную и что я становлюсь малость рассеянной всегда, когда тороплюсь к Максу? Посторонним вовсе не обязательно вникать во все тонкости моей работы. Но он упорно твердил, что просто летел мимо и совершил вынужденную посадку, даже не представляя - где конкретно. Может, это было правдой.
Время утекало, а я всё топталась на месте. То есть, конечно, мы двигались с приличной скоростью и по правому борту стал намечаться некий берег, плюс Робер стараниями девушки уже мог держаться на ногах, хотя его основательно пошатывало, но мои поиски ничего не достигли, и в главном ничего не изменилось. Я почти готова была признать, что ошиблась и на корабле нет центра, управляющего его движением, как вдруг эта драгоценная парочка переглянулась и Кья заявила с обычным своим простодушным видом:
- Мне кажется, я знаю, что ты ищешь.
Трудно передать, что я в тот миг подумала, но, очевидно, это хорошо отразилось на моём лице, потому что немедленно заговорил Робер:
- Ты сказала достаточно, чтобы мне было, чем занять мозги. Когда это прелестное создание возилось с моей царапиной, между нами установился психоконтакт высокой плотности. Так она получила информацию о той стороне событий, которая до того была ей не ясна. Но я знаю гораздо меньше, чем ты, так что будет лучше, если ты объяснишь ей всё сама. Ведь, если я верно понял, времени на ошибки у нас практически не осталось.
- Не уверена, что у нас осталось время даже на правильные действия. Погоди, о чём ты толкуешь? Как я могу ей что-либо разъяснить, если ей неизвестны сами понятия? У меня вряд ли получится на ходу перевести всё в терминологию религиозных легенд.
Он посмотрел на меня удивлённей, чем следовало бы. Потом начал хохотать, но быстро кончил, схватившись за свой драный бок.
- Думай, - сказал он, наконец. - Думай не словами, а образами. Если позволишь - девочка замкнёт на себя деятельность эмоционального полушария твоего мозга. Просто вообрази себе, как представители этой цивилизации могли оформить пульт, а она увидит его таким, каким видишь ты. А потом, зная, что искать, найдёт на корабле.
Тон у него был отвратительно-поучающий, тем не менее я послушалась. Правда, сначала использовала логическое полушарие и подумала, что для человека, который здесь впервые, он, пожалуй, знает слишком много подробностей. Зато потом всё пошло на редкость замечательно. Мы нашли этот безмерно нужный нам пульт и привели туда, поддерживая с обеих сторон, слетевшего с небес умника. Он немного повозился, подобрал коды и открыл карты маршрутов, при первом же взгляде на которые нетрудно было заметить, что порой корабли закладывают странные виражи, петляют и болтаются без толку в определённых районах, а следующую часть пути идут нормально - но обязательно ночью. Сопоставив имеющиеся данные, мы единодушно пришли к выводу, что в море есть нечто, не обозначенное ни на одной карте, нечто, мимо чего кораблям разрешено проплывать только во мраке, дабы никто ничего лишнего не увидел. Лаборатория могла быть в том районе, могла быть и в любой другой точке Сур-аха, но, тщательно взвесив доводы за и против, я предпочла придти к выводу, что к берегу нам поворачивать не надо.
Робер резво менял какие-то данные, вводил ссылки на новые базовые файлы и в результате окончательно заморочил кораблю мозги. Так что через очень незначительный промежуток времени мы подошли к небольшому острову, обойдя все запрещающие движение маркёры. С самого начала мы договорились, что рабов выпускать не станем, а в помещение Лаборатории отправимся все втроём. Конечно, я была бы рада-радёшенька оставить их в пусть относительной, но всё же безопасности на корабле, однако они весьма деликатно использовали своё численное преимущество. Итак, мои напарники - невероятная девушка с глазами, спокойными, как море в штиль, и симпатичный малый с туманным прошлым и сомнительным будущим. Уж если мы не решим эту задачу, то кто же ещё с ней справится?!
Мелкими перебежками мы продирались сквозь заросли корявых кустов в прибрежной полосе, скрываясь неизвестно от кого и чего. Парень не отставал, несмотря на то, что рана всё-таки давала себя знать. Да и вообще, похоже было, что последние две-три недели он провёл вовсе не в тихом уголке с кондиционером и чуток поистрепался. Но он был молод, крепок, самолюбив и, насколько я успела понять, имел абсолютно чёткие представления о том, что можно и чего нельзя делать другим. Вечным, например, нельзя было заниматься разведением людей в пробирках, и он готов был им это доказать любым способом. Я отлично понимала - без него у меня ничего не получилось бы, и вынуждена была признать (хотя бы про себя), что он появился как нельзя более кстати. При этом (опять же про себя) я мечтала о возможности провести без него минут десять, а лучше - больше. Судя по разговорам, не существовало сферы, в которой он не разбирался бы, не было ни единой ситуации, в которой он не сумел бы дать практический совет, предварительно объяснив всё теоретически. Пятый раз услышав сообщение о неправильности моей манеры ходить по "слабозалесённому пространству", я в состоянии была помышлять только о том, как хорошо было бы стать Медузой Горгоной и обратить его в камень. Не подумайте только, что он мне не нравился! Пожалуй, даже напротив - я едва не начала с ним кокетничать, и только суровые жизненные условия мне помешали.
Пользуясь всеми имеющимися прикрытиями на местности, наша троица постепенно придвигалась к цели путешествия. И чем ближе мы были к замысловатому строению, выглядевшему, как аляповатая комбинация разностилевых и разнофункциональных блоков, тем сильнее было ощущение отсутствия угрозы.
- Послушайте, вы, оба. Я не до конца понимаю, что вы на самом деле умеете, но, поверьте, сейчас наиболее подходящий момент для использования всех ваших способностей. У меня впечатление такое, будто здесь живых врагов нет. Но если тут понаставили какой-нибудь технико-электронной гадости, то мне её не уловить.
Кья присела и наклонила голову, как бы прислушиваясь. Мы с Робером стояли не шелохнувшись, пока она сама не заговорила:
- Угрозы нет. По-моему. Но я могу и ошибиться.
Я едва не взвыла - всё одно и то же! Она опять ответила, и опять никакого прока… У неё несомненный талант, на должное развитие которого она наверняка потратила половину жизни.
- Хватит! Ошибаешься ты или нет, я достаточно набегалась и наползалась. В полутора сотнях шагов отсюда то, что вполне может оказаться подходящим для нас входом. Я прямо туда и направляюсь. А вы, дорогуши, остаётесь здесь. - Они попытались возразить, но я не дала им и рта раскрыть. - Если я сумею открыть люк и войду внутрь без осложнений, вы последуете за мной. Если со мной что-то случится - будете действовать как-то иначе. Нет никакого резона погибнуть всем ещё на пороге этого замечательного заведения. В конце концов, я профессионал и мне лучше знать, что делать!
Уходя, я обернулась и заметила, что Кья потихоньку подлечивает Робера. Мне всё-таки повезло с компанией. Когда люди, едва познакомившись, заботятся друг о друге, когда они стараются поддержать того, кто не по их собственному желанию, а простым стечением обстоятельств оказался рядом - это приятно. А в данной ситуации - вдвойне, потому как я могла быть уверена, что у меня надёжный тыл. Сознание этого всегда придаёт силы, добавляет спокойствия, а следовательно, увеличивает шансы на победу.
Как мы ни усердствовали, войти там, где собирались, нам не удалось. Зато обнаружился приемлемый лаз со стороны нависавшей скалы. Воспользовавшись им, мы в полном составе ввалились сразу в коридор на уровне второго этажа, если считать, что у такого бессистемного здания вообще были этажи. На внутренних дверях замки отсутствовали, так что нам оставалось лишь найти то помещение, где процесс изготовления людей только начинался, при этом желательно было не попасть туда, где этот самый процесс завершался. Следовало соблюдать осторожность, хотя, по моим понятиям (равно и по ощущениям), никого в активном состоянии мы встретить не должны были. Вероятно, "готовый продукт" каким-то образом переправлялся на берег, может в один пункт, но скорее - в несколько, а уж там их приводили в чувство и дальше они вели себя не как замороженная рыба, а так, как и положено нормальным малышам.
Пройдя семнадцать зигзагов, миновав девять скучно гудящих установок, поменяв уровень и окончательно уморившись, мы наконец нашли то, что искали. Кья застряла на пороге и не сделала больше ни шагу, а мы с Робером прошли внутрь и принялись за дело. Приняться-то принялись, да толку было чуть! Мы просто убедились в собственной догадливости: да, действительно мы были правы, всё местное население может похвастаться гладкими животами - исключительно из-за того, что у них никогда не имелось в наличии пуповины, все они из пробирки. Пробирка находится в ларце, а ларец на острове посреди моря. Планета Сур-ах мало кому интересна, появляются на ней из посторонних в основном официальные лица, которые придерживаются традиционных стилей в одежде. Вот никто и не замечал разницы между местным населением и прочими представителями человеческих рас. Если бы не моё отпускное настроение и соответствующий весьма легкомысленный наряд, оставлявший прикрытыми минимальные участки тела, никто бы ни о чём таком и не подумал. А теперь мы торчим посреди зала с сотнями обвешанных датчиками капсул и ломаем головы, пытаясь найти разумное объяснение совершенно иррациональному положению дел. Очевидно, что все аборигены появились на свет ненатуральным способом. Очевидно и то, что они не окончательно ещё забыли времена, когда всё шло по-другому. Но кто, когда и почему начал этот гигантский эксперимент? Судя по отрывочной информации, полученной от девушки, кое-кто из здешних считал, что происходит нечто неправильное и даже ужасное, в чём виноваты некие Вечные. Эти люди надеялись на появление Хранительницы исконной святыни, то есть рождённой самым обычным способом женщины, полагаясь на её заступничество. Старая история! Как века назад на Земле индейцы приняли бледнокожих завоевателей за своих белых богов, так нынче сурахцы приняли меня за персонаж их мифологии. Впрочем, может быть, я сумею воздействовать на их историю благоприятнее, чем давнишние типы - на историю коренных американцев.
Переходя от одной капсулы с зародышем к другой и не обнаруживая ничего нового, я перебирала в уме всё, происшедшее за последнюю пару дней, мучимая смутным ощущением, что упущено нечто важное. Моя спутница говорила о Городе Вечных, но это, скорее всего, определение поэтическое, а не географическое. Что ещё? Много недовольных нынешним положением. Не то. Что? Что ещё? Хранительница не из этого мира, но в состоянии погубить Вечных. Что-то тут просвечивает… Я вернулась к двери.
- Кья, пожалуйста, перестань так страшно пялиться на младенцев и назови моё имя. Я его забыла, уж очень оно длинное.
- Последняя из рождённых под недремлющим оком великого неба забытой планеты, несущая гибель Вечным.
- Ты знаешь, что это за забытая планета?
- Нет.
- А твой учитель может знать?
- Нет.
- Почему ты в этом так уверена?
- Он не сказал мне.
Исчерпывающее объяснение, впрочем, я, кажется, уже к этому почти привыкла. Подошёл Робер и я сказала ему имя той, кого здесь ждали.
- Ты понимаешь? Что, если это не никакой не эксперимент? Никаких дурных намерений не было и в помине. Произошла катастрофа, понятия не имею какая, но сейчас это не важно. "Недремлющее око неба" может означать только одно - вращение планеты прекратилось и день больше не сменялся ночью. Ясно, что это создало массу проблем для всех биологических систем, как низших, так и высших, на каком бы уровне развития не находилась цивилизация. Вероятно, многие люди погибли - от излучения, голода, вспышки эпидемий или других причин, а оставшиеся в живых лишились сил для продолжения рода. Тогда их учёные начали искусственно создавать новые поколения, предварительно найдя безопасное место. Кто знает, может, у этого проекта был предусмотрен ограничивающий срок действия, но что-то пошло наперекосяк и теперь пробирочники появляются уже не по необходимости, а по инерции?
- Да, логично предположить, что у создавших проект и руководивших им людей с "забытой планеты" могли быть нешуточные физиологические аномалии. По-видимому, они не сумели понять, что им отпущен очень небольшой срок.
- Или поняли, но не успели, а может не в состоянии были сделать процесс безопасным для тех, кто следовал за ними. Для них всё быстро кончилось, а вот для Сур-аха… Знаешь, мне их жалко. Надо придумать, как им помочь.
- Честно говоря, многие порядки здешнего народа мне казались несусветным бредом, но теперь я готов их простить, так как наследственность-то у них тяжёлая. Слушай, Хранительница, а почему ты мне раньше ничего не сказала?
Почему-почему - потому. Зациклилась на гибели, которую я, видите ли, обязана нести, а всё прочее в голове не поместилось. Как будто с ним такого не случалось.
- Не смей звать меня Хранительницей - ты сам такой, понял? А не сказала… Ну, были причины.
Покачивавшийся от слабости умник довольно нахально сверкнул глазом из-под нависшей тёмной чёлки, но заслужил мою молчаливую благодарность, решив не обсуждать далее эту сложную тему. Он заговорил о другом:
- А ты можешь найти сектор, в котором нечто такое случилось в обозримом прошлом? Раз они ещё не потеряли полностью воспоминания о другой жизни, значит, учитывая стандартную глубину памяти для сведений, передающихся только в устной форме, надо искать на отрезке в 10-20 тысяч лет. Однако, тут могли повлиять различные факторы и нужно ввести поправочный коэффициент. Да и сам по себе стресс расставания с прародиной мог как увеличить длительность периода, так и уменьшить её. На всякий случай бери последние 30 тысяч лет - тогда вряд ли промахнёшься.
Узнаю ли я когда-нибудь, кто он такой? Для перекати-поля, подхватывающего обрывки информации то там, то сям, этот ободранный красавчик слишком во многом разбирается. Даже если предположить, что в длинных одиноких (трудно поверить!) перелётах он занимается самообразованием - области, в которых он показывает себя знатоком, слишком мало связаны друг с другом, слишком специальны для простого любителя путешествий. И, к тому же, слишком нестандартные субъекты охотятся на него как-то уж слишком всерьёз.
- Для того чтобы я могла что-то просчитать и сверить, я должна отсюда убраться. Надеюсь, ты что-нибудь уже придумал?
- Корабль ждёт нас.
- Представь себе, я в курсе! Речь о завтрашнем дне. Ведь то, на чём летел ты, грохнулось в море. То, на чём летала я - под охраной в сокровищнице Главы. Едва мы высадимся на берег, нас арестуют и придётся всё-таки заняться козликами.
- Только не в этой жизни.
- У тебя есть план? И ты даже уверен, что сможешь его осуществить?
- В одиночку - нет. С вами обеими - да.
- Вот спасибо. Первая приятная новость за последние дни.
После обмена мнениями мы посетили ещё несколько помещений, пристально всё разглядывая и запоминая. А потом отправились на корабль и к утру были в порту назначения, где со скромной потасовочкой сумели сдать рабов хозяину, не позволив при этом арестовать себя. Очень мне не хотелось этого делать, но спрятать такое количество людей, в весьма малой степени приспособленных к самостоятельности, было абсолютно невозможно. Провиант для них находился в единственном пункте - на ферме. Заняться рыбной ловлей или пойти на охоту без бумажки практически никто из них ни за что не решился бы. Несмотря на то, что они признаны преступниками, по сути они остались всё теми же законопослушными гражданами. Добрая спутница, почувствовав моё состояние, тихо произнесла:
- Не переживай, ты ведь вернёшься за ними.
И я кивнула головой, хотя в мои планы ничего подобного не входило.
Через двое суток, предварительно высадив гнусняка с его квитанциями и описями на пустынном берегу в устье какой-то реки, мы пристали в отдалённом посёлке рыбарей, где многие были рады появлению Хранительницы. Мы решили ненадолго задержаться, так как некоторое время могли чувствовать себя там в относительной безопасности. Роберу нужно было окончательно долечиться и восстановить форму, иначе ничего из задуманного бы не получилось. Кья бодрилась, но была совершенно измотана, а ведь ей ещё приходилось отдавать силы своему пациенту. Откровенно говоря, передышка и мне не помешала. Заодно я поближе познакомилась с людьми из новой для меня социальной группы. И хотя имена у них у всех были с номерами, они мне пришлись по душе, потому что несколько понормальней жили, чем те, с кем я общалась до того, как грандиозно ошиблась и позволила посадить себя на цепь. Робер как-то обратил моё внимание на то, что местные, при общем для всех происхождении, отличаются довольно сильно. И если в столице и крупных городах люди были до блеска отшлифованные, то на окраинах дело обстояло куда более обнадёживающе. Поскольку он повсюду ходил, заправив рубашку в брюки, единственной обладательницей священного шрама снова была только я. Ученица Бо-оцу три тысячи шестого не выдавала нашу маленькую тайну. Почему - не берусь судить. Пожалев свои нервы, я перестала задавать ей вопросы. К тому же, я была занята. Мои многочисленные и непростые распоряжения, раздаваемые направо и налево всем жителям посёлка, выполнялись охотно и точно. А вечерами старейшины приходили в дом, который выделили нам, устраивались на низких скамеечках вдоль стен и вели неторопливые беседы о вещах практических, повседневных, ни словом не касаясь обязанностей Хранительницы. Как будто моё присутствие, грозившее серьёзными карами приютившим нас людям, являлось чем-то само собой разумеющимся. Стараясь отплатить им добром, я до заката делала всё, что могла, для ускорения нашего отъезда, а когда спускались сумерки - усаживалась рядом с ними и отвечала на вопросы о море, о рыбе, о законах и о причинах, по которым их можно иногда нарушать.
Настал день, когда всё, что можно было предпринять, оставаясь на месте, мы завершили. Пришла пора отправляться в столицу. Тогда-то я и убедилась, что Кья на корабле сказала правду. У неё действительно оказалось много единомышленников. Мы же двигались к столице не сами по себе, разумеется. Нас провожали от одного поселения к другому, из города в город - оберегая, защищая, поддерживая. Не бросили нас и на пороге сокровищницы: Роберу помогли проникнуть внутрь, предварительно снабдив паролями и необходимым инструментом. Он собирался стартовать прямо из гигантского зала, полного диковинок и драгоценностей. Я считала это безумной затеей, не сомневаясь, что такой фокус не пройдёт даже у него. Но отговорить упрямца было нереально.
И вот, пожалуйста, на небе зажигались звёзды, тянуло влажной прохладой с болота, а мы с девочкой-женщиной стояли, задрав головы кверху и пытаясь высмотреть силуэт моего межпланетного кораблика над пушистыми голубовато-зелёными кронами. Я объяснила ей, что нужно будет сделать, если Робер наперекор моим карканьям всё-таки выполнит рискованный трюк. Кому-то может показаться, что по отношению к нему я собиралась поступить бестактно. Например, мой внутренний голос придерживался именно такого мнения, да кто его спрашивал? Порой приходится спасать людей вопреки их планам. Я честно попробовала убедить парня, что оставаться на планете после подобных подвигов ему ни в коем случае нельзя. Но я не сильна в дискуссиях, а тут ещё и аргументов не хватало. Мне известно было только то, что он сам пожелал сообщить. И в этой, скажем так, "официальной" истории не было ровным счётом ничего, что препятствовало бы его появлению на Станции в компании со мной. Но правды там было ой как немного… И всё равно, как бы он ни упирался, на Сур-ахе его бросить невозможно. Он, видите ли, полагал, что удачлив, потому как уронился не в море, а на нашу палубу, причём в нашем присутствии. А на мой взгляд, называть везунчиком человека с глубокой отравленной раной не очень умно. Если ему ещё разок повезёт в том же духе, то его друзья могут сильно огорчиться.
Раздался приближающийся глухой ровный рёв. Клянусь осью мира, я не знаю, как ему это удалось, но он действительно украл кораблик и прилетел на условленную площадку неподалёку от города! Не сажая посудину на грунт, он вывалил трап и сошёл к нам… Кья передвинулась ему за спину, коротко выдохнула и через пару фраз он уже спал крепким сном - как я надеялась, без кошмаров. Она поддерживала его, смущённо улыбаясь, и выглядела ещё моложе, чем была на самом деле. Вдвоём мы заволокли парня в каюту для гостей и устроили со всем возможным комфортом, чтобы он не побился, когда я стартую.
- Прощай.
- Не говори так, это плохое слово. Скажи "до свидания".
- Я хочу вернуться, но не могу ничего обещать.
- Не обещай. Просто скажи "до свидания".
Её логика была мне недоступна. Желая понять её, хоть отчасти, я встретилась со старым Бо-оцу и провела в беседе с ним несколько часов. Больше чем достаточно, чтобы убедиться - где бы она ни набралась той странности, что переполняла её, это было точно не в его школе. Он был категорически неглуп, хорошо разбирался в людях, а внимание к мелочам и подробностям позволяло ему быть проницательным. Но на этом и всё. Поначалу я было разочаровалась, но потом передумала. Чем меньшим чудом был он, тем большим чудом была она - загадочный цветок, выросший в свете двух лун.
- Прощания делают жизнь короче. Никогда и ни с кем не прощайся, потому что все и всегда возвращаются.
- Даже с той стороны разлуки?
- Да, даже оттуда. Ты ведь вернулась.
Мне так и не удалось её убедить в том, что я весьма типичное явление, а вовсе не спасительница, хранительница и так далее. Мы мыслили в разных измерениях, очевидное для одной из нас было невообразимо для другой, ясное становилось расплывчатым, наши представления о мире никак не получалось совместить. Только притих ветер, сжалось горло и не хотелось говорить "прощай".
"Ночь была тихая и томная, напоённая нежным, но чуть горьковатым ароматом. В недосягаемой вышине дразняще мерцали звёзды, а чуть пониже дружелюбно подмигивал красный-белый-красный фонарик над воротами старинного особняка. Наш кабриолет притормозил и кучер скользнул куда-то в темноту на обочине. Вскоре заскрипели дверные петли и ворота распахнулись как пасть неведомого чудовища. В душе опять затрепетали задремавшие было страхи и тревоги, но горячая ладонь того, кто сидел рядом, успокаивающе легла на мою руку, будто передавая мне часть своей силы." - Из-за левого плеча раздался тяжёлый вздох. Проснувшийся Робер, оказывается, стоял сзади и читал бежавшие по экрану строки. Вместо того, чтобы восхититься неожиданным литературным талантом, он посмотрел укоризненно и приготовился было облагодетельствовать меня очередной нотацией, но, при всей моей симпатии к нему, пришлось обойтись без этого удовольствия. Сказав, что до конца служебного рапорта ещё далеко, а до конца пути близко, я продолжила свой каторжный труд. - "Может быть от меньшей силы тяжести, может быть от переполнявших меня чувств, собственное тело показалось почти невесомым. Я повернулась, он ободряюще улыбнулся и прошептал, нежно коснувшись губами уха: "Восьминогие козлы неприхотливы в еде, легко размножаются в неволе и дают много тонкой шерсти, из которой мы делаем бумагу". Его голос можно было слушать как музыку, настолько он был богат и глубок. Я надеялась, что он скажет ещё хоть одну фразу, но мы уже подъехали к парадной лестнице, где нас ожидали гостеприимные хозяева. Всё, что было дальше, никакого интереса не представляет, ибо на седьмой день меня арестовали и сделали рабыней. Точнее, хотели сделать, но кто-то им помешал. Кажется, это была я."
Шеф был всех цветов радуги одновременно, но преобладали багровые тона, так что нетрудно было догадаться - он успел ознакомиться с моим рапортом. Страшно довольная собой, я устроилась на подлокотнике кресла. Робер, которого я прихватила за компанию и для ознакомления, присесть не решался, опасаясь (не без оснований, надо признать), что события начнут развиваться слишком бурно. Начальник обрушился на меня с подлинным вдохновением:
- Ты знаешь, сколько на тебя пришло жалоб?! Ты - позор моей старости! Будь проклят тот день, когда я принял тебя на службу! Будь проклят тот час, когда я послал тебя на тихую, спокойную, мирную планету! О, как хорошо они без тебя жили! Как счастливо текли годы и тысячелетия законопослушного народа, пока под их небом не появилась ты! Ты! Все казни египетские в одном лице! Будь проклят тот миг, когда я счёл тебя пригодной для работы с нормальными людьми! Тебе только за преступниками гоняться, а как положено обращаться с приличными гражданами ты даже и не представляешь! А рапорт? Тоже мне, писательница выискалась, юмористка! Ты! Комета бесхвостая! Будь про… Что ты делаешь!!!
Устав выслушивать его анафемы, я всего-навсего перебралась поближе к клавиатуре общего экрана и потихоньку щёлкала кнопочками, вызывая сделанные на корабле ментограммы. Картинки, которые в результате появлялись, были далеки от тех, что можно показывать детям. Ну да ведь у нас, кажется, серьёзное заведение, а не ясли? Включив микрофон, я обратилась ко всем, кто был достаточно свободен, чтобы уделить мне чуточку внимания:
- Когда налюбуетесь шедеврами, которые я привезла из увлекательнейшего вояжа по экзотическим местам - не забудьте сообщить своё высокопрофессиональное мнение. Особенно жажду услышать суждения биологов, генных инженеров, гетеромонистов, специалистов по истории науки, а также эволюциологов.
Первым откликнулся Фархад: "Этого не может быть! Луноликая, ты всё придумала, правда?". Почти сразу прибежала всегда сосредоточенная Мальвина: "Платон Васильевич, я должна там быть. Я должна увидеть это сама!" А уж потом наступил форменный симпозиум. Каждый считал своим долгом высказаться, а проникнуться идеями коллег никто не торопился. Гвалт стоял такой, что и рёвущего тахорга бы не услышали. Ничего, со временем они охрипнут, утихнут и займутся решением проблемы. Разослав всем по рабочим местам полную версию рапорта и необходимые документальные приложения, я потянула своего спутника к дверям. В конце концов, должен же у меня когда-то начаться отпуск?!
На клеверовом газоне лежали солнечные пятна, пахло медвяно и слышно было, как тяжело гудят шмели. Я мысленно составляла письмо Максу, Робер шёл рядом с видом рассеянным и недовольным. Причём недовольным настолько, что пришлось отвлечься от Макса и переключиться на него.
- Парень, в чём дело?
- А? Нет, всё в порядке. Всё нормально.
- После разворота на Бетельгейзе пролететь ещё пять суток, потом войти в конус противометеорных станций, а затем двигаться по плавной дуге до Зелёного Занавеса. Там и будет то, что тебе нужно.
- Не понял…
- Планетка с совершенно неразвитыми гоминоидами. Может быть, там поверят, будто у тебя всё отлично. А я, извини, - не могу.
После небольшой паузы, запинаясь, он произнёс:
- Понимаешь, там, на Сур-ахе, я сказал тебе не всю правду, то есть, не совсем правду.
- Или вовсе неправду. И что дальше?
- Тебя это не смущает?
- Похоже, когда меня проектировали, забыли орган для смущения.
- Особого выбора не было, я спасался от погони. Потому что, понимаешь, они хотели бы меня, ну, в общих чертах, скажем так, больше никогда и нигде не встретить. То есть, с гарантией.
- Они решили распылить тебя по всей Большой Медведице?
- Что-то вроде этого, я не уточнял подробности.
- Чем же ты им так насолил?
Робер неопределённо повёл плечом, но глянул в глаза и, должно быть, понял, что этим от меня не отделаешься. Тогда он застенчиво притушил интонацию и сказал:
- Я не согласился жениться на десяти их сёстрах.
- Хороший мальчик. И ты полагаешь, что преследования они не прекратили?
- Уверен. И если я не успею им объяснить, как всё было, а вряд ли они дадут мне последнее слово, то они решат, что ты - моя сообщница. Тогда они и тебя тоже, гм, распылят.
- Как думаешь, где они сейчас?
- Откуда мне знать? Ясно, что отстали они не больше, чем на полсуток.
- Значит, сей момент они могут быть уже в паре шагов?
- Не исключено.
Даже интересно - где околачивалась моя голова, когда я решила, что неприятности закончились? Разве в моей жизни так бывает? Всегда следует продолжение…
(2000)