Не знаю как у вас, а у меня город Экибастуз ассоциируется с пьянством. Поэтому даже шагающий экскаватор, настоящее чудо инженерной мысли, тоже вызывает в подсознании картины тяжелого похмелья. Глядя на эту громадину высотой с двадцатиэтажный дом, вспоминаешь только гору пустых бутылок, которая перекатывается по кабине оператора.
Практика в Экибастузе началась с конфликта с пьяным милиционером, которому необходима была трешка, и он даже не искал повода придраться к группе студентов, что ждала автобуса у вокзала. Он подошел к одному из студентов и, схватив его за поясной ремень, молча поволок в отделение.
Мы, ошалев от такого беспредела, кинулись на выручку и отбили хлопца, после чего сержант спокойно сел на лавочку и стал заполнять бланк протокола на предмет «сопротивления властям». Мы сели рядом, дали ему закурить и стали расспрашивать о житье-бытье. Мусор оказался довольно словоохотливым и добродушным. Он объяснил, что ему срочно надо похмелиться, а искать повод после «вчерашнего», он просто не в силах. Мы посочувствовали и выкатили ему пару пива и пачку ташкентской «Примы», после чего он стал просто Сережей и нашим лучшим другом.
Общежитие, в котором нас поселили, было переполнено, и нам выделили облицованную кафелем «бытовку» с раковинами и плитами. Там мы и жили.
Утро начиналось с рева Леона, у которого раковина была расположена прямо над кроватью, и он каждый раз бился об нее головой. Советом спать в каске он не воспользовался и поэтому всю практику носил шишку на лбу.
Работали мы путейцами, укладывали рельсы. Кто не знает – путейцы, в некотором смысле элита на угольных карьерах, поскольку работают чрезвычайно тяжело и зарабатывают больше всех.
Отработав месяц и получив первую зарплату, мы решили, согласно традиции, обмыть получку. Бригадир Сидоров и двое местных путейцев Василий и Петр взяли на себя организацию пикника. Мы скинулись и отправили сотрудников за
продуктами. Впоследствии мы пожалели об этом, поскольку ассортимент их покупок был не слишком богат. Фактически они купили всего три наименования продуктов, а именно: баранью тушу, три ящика водки и мешок хлеба. Сидоров сказал, - Будем жарить шашлык, и запивать его водкой и будет очень хорошо. На том и постановили.
Место, куда нас привезли, поразило невероятной красотой. Небольшое озеро с островком посередине в окружении редко разбросанных по периметру сосен с ассиметричными кронами, очень мягкая, чуть пожухлая желтая трава, а вокруг бесконечная степь. Фантастика.
Пока мы взирали на красоты, Петр и Василий хлопнули по пятьсот беленькой и занялись шашлыком. Делали они его чрезвычайно просто. Резали мясо на куски и нанизывали на сварочные электроды. Потом поливали уксусом и жарили на костре, который тут же и смастерили из срубленной сосны и полуведра солярки.
Сидоров оказался прав, поедать такой шашлык, не запивая его водкой, невозможно.
Мы только подивились прозорливости бригадира, который тоже уже начал готовиться к принятию шашлыка и накатил те же пятьсот для аппетиту.
Потом настал наш черед. Нас, практикантов, было семеро, включая двух девчонок сокурсниц, поэтому, казалось, количество водки и мяса на одну душу было просто неограниченно. В дальнейшем оказалось, что арифметика не всегда работает корректно. Пока мы проглотили по ломтику горелого барана, пахнущего соляркой, уксусом и окисью чего-то, пока запивали водкой из жестяных кружек, два брата Петр и Василий откупорили по третьей поллитровке и завели специальный разговор о работе. Причем речь уснащалась такими терминами как «напруга», «вертушка», «подбой» и т.п.,а Сидоров, вынимая очередной электрод изо рта, подавал реплики с места.
Потом мы ушли купаться в озере, а когда вернулись, один ящик водки был пуст, а в другом уже зияли прорехи. Баран тоже выглядел похудевшим.
Василий с Петром устроили соревнования по армрестлингу и, пыхтя, катались по траве, при этом левая рука каждого из них была привязана к туловищу брючным ремнем. Надо заметить, что силы у обоих было немерянно и каждый забивал костыль одним ударом, так что зрелище было драматическое. Выиграл Василий, хотя и не совсем честно. Он помогал себе зубами, цепляясь за траву, и теперь отплевывался и полоскал водкой рот, а Петр нехорошим глазом косился на соперника и глотал водку без всяких полосканий.
Тем временем Сидоров отлучился по нужде и, вернувшись, пожаловался на боль в ноге. Оказалось, что в ноге торчит баранья кость. Извлекали кость всем коллективом, потому что она сидела так глубоко и прочно, что казалась его собственной. Наконец сообща извлекли и стали обрабатывать рану. По ошибке вместо воды плеснули на рану уксус. Сидоров на мгновение протрезвел и сразу начал наверстывать. В этот момент Петр, которому, несмотря на суету, мысль о поражении не давала покою, неожиданно схватил нож и бросился на Василия со словами: «Будешь у меня траву жрать!». Василий, которого нападение застало врасплох, схватил лезвие ножа рукой и попытался вырвать его из рук Петра.
Но Петр дергал нож и не выпускал из рук. В этот момент Василию увидел топор и, отпустив лезвие, схватил его и нанес удар обухом по голове Петра.
Петр на секунду потерял сознание, а Василий бросился его добивать. Все, кто был рядом, навалились на него, но топор отнять не смогли. Из порезанной руки Василия лилась кровь, и он пронзительно верещал: «Згут!! Згут!!» Что означало это слово, мы узнали лишь назавтра. Он, оказывается, просил жгут, чтоб перетянуть рану. Но в тот момент это слово казалось боевым кличем и привело всех в ужас. Тут очнулся Петр и стал прыгать вокруг всей этой кучи тел, норовя просунуть нож и поразить соперника сквозь толпу. Василий, отличавшийся высоким ростом, метнул топор как томагавк и снова закатил Петру обухом в лоб и тот залился кровью. Наконец коллектив одолел Василия. Ему связали руки и бросили в автобус, предварительно перевязав руку. Следом полетел связанный Петр, с повязкой на голове. Все это время вокруг одноного прыгал Сидоров, раздавая тумаки обоим и направляя наши действия по нейтрализации.
Когда наступило утро, картина боя выглядела следующим образом.
Бригадир Сидоров лежал на спине у дверей автобуса и спал с широко открытым ртом, в котором роились мухи. В автобусе лежали связанные дуэлянты и, влюблено глядя друг на друга, говорили:
- Васька, скотина ты эдакая, я ж тебя чуть не зарезал вчера!
- Эх, Петруха! А я ж чуть голову тебе не снес!! Вот козел!!
- Это я козел, а ты молодец!
- Нет, Петруха, ты тоже молодец и ножик у тебя отличный!
- А ты, блин, топориком мне по лбу,чисто индеец…!!
И оба весело смеялись. Молодые, здоровые, просто душа радовалась на них глядеть. Их освободили от пут, и они сразу помчались к ящику с водкой, разогрели остатки баранины и снова стали такими симпатичными, обстоятельными трудягами. Сидоров тоже проснулся, отплевался от мух, продезинфицировал рот, а для надежности и желудок и вскоре мы без потерь поехали обратно. Остатки водки (бутылки три) продали местным казахам.
А на носу уже был День Шахтера.