Это было невыносимо! Пытка словами, мыслями, жестами, взглядами продолжалась целую вечность! «Не похожа на меня! Можно ещё десять человек поставить в ряд и ребёнок будет похож на них!». Слова достигали сознания, в душе появлялось неприятное ощущение, которое каждый раз сжималось в чёрный комочек и не находило выхода. Маленькая душевная станция пыталась бороться, перерабатывать чёрные сгустки в теплоту и свет под названием «любовь». Даже сейчас, спустя много лет, когда рухнул мир их поэтической любви, эта теплота заполняет всё душевное пространство, лучистой аурой светится вокруг женщины, которую уничтожал он, её единственный супруг и кумир. В её сознании, душе так много боли, каким-то странным образом переходящей в божественную силу, поднимающую её над суетой под названием «Жизнь». Она идёт, говорит, работает, но мысли её давно не в этом мире. Они там, в строчках её стихов, в рисунках дочери, в тёплых потоках, переполняющих её измученную душу.
Он поэт, умный и изворотливый, полу-гений, полу-отец. Против неё, женщины-поэтессы, матери его единственной дочери, он в течение четверти века создавал крепость, взять которую не отважились бы даже гениальные полководцы. Хитросплетения с записками на дверях, подставные лица, заявления в присутственные места, брак по расчёту, бесконечные фотографии в газетах, статьи, выступления на телевидении, восхваление чужого рода. И не слова о дочери… Всё работало против неё, чувственной и беззащитной! Для всех он был поэт — человек-гений, а для неё — святая инквизиция: святой отец её удивительной дочери, приговоривший к сожжению её поэтическую душу, а свою дочь к рождению вне божественного закона.
Ему доставляло удовольствие, почти физическое, видеть, как языки пламени подбирались к его женщине, бережно прижимающей к своей груди младенца, его единственную дочь. Он ждал, что вот-вот взыграет пламя и поглотит его грех. Но мощный поток духовной силы исходил от его ненавистной ему женщины-матери-поэтессы: пламя остывало, прекращались его приступы безумия. Она молилась за него и за их дочь. Этот тёплый поток окутывал и его, безумца, возводившего свой бастион против них, самых близких ему душ.
Сегодня, как никогда, пламя, гонимое его жестокостью близко подползло к ней. Теперь, спустя много лет, когда она поверила ему, его тёплым звонкам, всплыло вдруг зияющее окно в его поэтическом сайте, вместо фотографии дочери...
Сегодня больно, как никогда, но вместе с нестерпимой болью пришла удивительная решительность. Впервые за много лет издевательств над ней и их дочерью пришла мысль просить защиты. Всплывали страницы истории. Святая инквизиция, какой виделся ей её муж-поэт-мучитель, совершала непоправимые ошибки. А позже церковь возводила приговоренных в ранг святых, спустя тысячелетия.
Она просила защиты у сил небесных и земных. Она чётко понимала, что сегодня только земные законы прервут эту бесконечную пытку её души.
Они встретились там: он, она, их единственная дочь и эти странные люди, которые смеялись над её поэтической душой столько лет. Вершился земной суд, исчезала её боль. Она вдруг увидела страшную ситуацию из детства: она тонула. Она чувствовала, что силы покидали её, спазм мышц не давал кричать. Она уже понимала, что никто не поможет: и этот круг на ладошке и предостережение. Но ей уже не страшно, как в детстве. Она вдруг поняла, что там мучитель не настигнет её.
Она идёт по дорожке к речке, кругом трава по пояс и упоительные запахи. А впереди её мама, с огромным тазом мокрого белья. Они подходят к реке, мама полощет бельё, а она присаживается на корточки у воды. Вода тёплая и удивительно прозрачная, и улитки. И нет больше мучителя!!!