Еще в советские времена это было. По заданию редакции областной молодежной газеты бегал по управленческим кабинетам предприятий, объединений и просто фабрик. Однажды занесло к начальнику связи всей области. Фамилия у него была Екатериновский. Эдакий крупнячок за пятьдесят со вспухшими щеками в яблоках и внимательно веселыми сальными глазами. Как у всех тогдашних что-то значащих руководителей. У начальников не масштабных морды были или обвислые, бульдожьи, или, как у гончих, с крепко присохшей к лицевым костям, исполосованной глубокими морщинами, кожей. Выражение одно - значительно неудовлетворенное. Екатериновский продвинуться успел к месту и вовремя. Пришел я, как всегда, с вечными претензиями на замерзшую телефонизацию города и области, с жалобами фронтовиков, инвалидов, ветеранов труда на невнимание, и так далее. Несколько минут послушав, крупный руководитель нетерпеливо стер с переносицы возникшую было черточку досады, желтозубо улыбнулся под какого-то артиста. Тогда у всех была повальная цыганская мода напяливать на клыки золотые коронки. Все это понятно, сказал он, есть отпущенные государством лимиты, есть живая очередь. Большего сделать ничего не можем. Вообще, разговор на эту тему… портит нервную систему. Если нет вопросов, можешь быть свободен. И снова улыбнулся улыбкой артиста. В этот момент без разрешения вошла очередная посетительница - молодая женщина лет под тридцать. Наверное, она приходила в кабинет не впервые. Кто бы видел, как из артиста преобразился в седого погрузневшего вьюношу руководитель областного масштаба. Как залопатил он бессмысленными фразами, не сводя заплывших топленым жиром глаз с крутых бедер молодки. Он совершенно забыл про меня. Предложив женщине поставить сумочку в нишу шкафа, моментально отвернулся к зеркалу за спиной, расческой торопливо зачесал волосы и брови наверх, подмазав последние черным карандашом. И, о ужас, вынул из кармана пиджака женскую помаду. Несмотря на яблоки на щеках, губы у него были темные, узкие, с отвисшими углами. Кашлянув, я схватил со стола записную книжку. Продолжая подкрашиваться, Екатериновский нетерпеливо махнул волосатой рукой. Взгляд его уже шарил по роскошному дивану, примечая, нет ли на нем чего лишнего. Окинув меня бессовестными очами, женщина сняла туфли, в капроновых чулках прошла к столу, положила на него какую-то бумагу. Затем утонула в округлых выступах дивана, подвернув под солидный зад полные ноги. Какие очерки о ветеранах, инвалидах. Какие телефоны. Когад руководитель связи области повернулся передом, я чуть не присел на конечности. Похож он был на японского квазимоду.
Гоготнув жеребцом, я прикрыл за собой дверь.
Второй запомнившийся случай произошел в кабинете начальника отдела кадров громадного объединения по выпуску сельхозмашин. Проще говоря, комбайнов. Снова в диалоге получилась нестыковка. Речь шла о статье в газету, из-за которой человека уволили. Я начал доказывать, упирая, что направлен по заданию, являюсь членом Союза журналистов СССР, корреспондентом областной газеты. Никакие доводы не помогали, несмотря на то, что дело, по которому пришел, было правым. Ненароком напомнил, что и сам работал на объединении, известен комбайностроителям, являюсь победителем Всесоюзного конкурса в газете "Правда". В общем, рабочего уволили неправильно, человеку надо помочь. Пригрозил дойти до одного из секретарей обкома партии. Тогда постаревший, откормленный цепной цербер откинул полы старомодного пиджака. На защитного цвета рубахе тускло заблестели несколько юбилейных медалек. Все морщины разом сыграли победную улыбку. Таким комичным в этот исторический момент показался начальник отдела кадров громадного, имеющего несколько филиалов по стране, завода-гиганта, что я не смог сдержать веселья. Эй, начальник, говорил, наверное, мой вид, здесь я тебе действительно ничего не докажу. Придется идти к знакомому секретарю. Пока пускает.
Но и последний довод утонул в тусклом блеске сытых маленьких глаз и приросшей к рубахе броне - кучке юбилейных медалек. Топорщились зачесанные по брежневски наверх редкие рыжевато-седые брови, поблескивали в морщинистом рту коронованные золотом гнилые зубы.
К чему это я? Да вот недавно сняли нашего представителя президента по Южному федерльному округу Виктора Казанцева. Генерала, полководца, сыгравшего не последнюю роль в разгроме чеченских бандформирований. И… не допустившего возглавлять Северо-кавказский военный округ боевого соратника, тоже генерала Трошева Испугался, видно. Как в свое время министр обороны Грачев испугался своего лучшего друга, командующего четвертой армией, типа, правдолюбца Лебедя, что подсидит его боевой товарищ. Но дело не в этом. А в том, что, заняв пост представителя президента, изменился Казанцев до неузнаваемости. Когда показывали по телевидению, а операторов во внимании к нему упрекнуть сложно, это уже был не боевой генерал с потрескавшимися крупными губами, напористыми речами, а переодевшийся в никак не идущие ему цивильные тряпки разукрашенный скоморох. Показалось, что и подрумяниваться, подчерняться он стал как тот руководитель связи области из советских времен.
Сильна преемственность страдающих нарцисцизмом потомков революционно настроенных хлеборобов. Самому Гришке Распутину могут фору дать.