В былом ошибка, в былом ненужность,
В былом увечье, позор в былом…
И. В. Северянин
- Что здесь, в конце концов, происходит? – спросила Лиза спокойным голосом, но в
нем уже можно было различить искорки надвигающейся истерики.
Она говорила очень тихо, будто бы боялась встревожить непроницаемую тьму ангара.
Ее собеседники тоже негласно следовали этому таинственному ритуалу.
- Слушайте, - предложила Вика, - а что если мы уже умерли? Это, кажется, было в
«Хрониках Нарнии». Там в последней книге дети с поезда попадают в чудесную
страну. А потом выясняется, что поезд потерпел крушение и теперь они в Раю.
Может наш поезд тоже столкнулся с другим.
- Не читал «Хроник Нарнии», но это точно не похоже на Рай, - шепотом опроверг
Макс, - Мы просто в каком-то здании. А вот куда делись все остальные пассажиры,
пока мы спали? Вот, что мне действительно интересно.
- Их сожрали лангольеры! – неожиданно для говорящих и себя самого громко
выкрикнул Гена и расхохотался.
Он очень долго не мог успокоиться. Все замолчали и с ужасом слушали, как
пульсирует в вагоне его истеричный, надорванный смех. Под конец Гене пришлось
собрать в кулак всю свою волю, чтобы его безумный хохот не перерос в судорожные
рыдания.
- Извините, я немного не в себе, - попытался оправдаться он, - среди пропавших
была моя подруга, мы собирались пожениться…
После этого на минуту установилась тишина.
- Все мне это, нахрен, надоело! – сказал Макс нарочито громко, - Пора выбираться
из этого гребаного поезда!
И как будто от его крика темнота встрепенулась. Сначала с шумом распахнулись
двери поезда. Потом во тьме зародился другой дребезжащий звук. Это медленно
открылись ворота ангара. Из дверного портала заполз поток тусклого света. В нем
на мгновение можно было различить силуэт с оружием, который быстро проскользнул
в густую темень огромной залы.
- Кто это? – еле слышно произнесла Таня.
- Эй! Кто там?! – заорал во всю глотку Макс, подойдя к окну.
Ответом ему были уверенные шаги, которые звучали все ближе и ближе.
Ничего не сказав, Гена выскользнул в коридор. Если бы в купе не стало светлее
после того, как распахнулись ворота, то никто бы даже не заметил его бесшумного
исчезновения. Макс нерешительно последовал за ним.
Выйдя в тамбур, Макс увидел, что Гена спрятался рядом с дверью, к которой
неотвратимо приближался неизвестный. Сидящий в засаде знаком приказал Максу
удалиться. Тот, не желая рисковать, так и поступил: стал ждать в коридоре исхода
странного противостояния. Особенно Макс насторожился, когда услышал, как
неизвестный поднимается на подножку. Спустя мгновение, последовали звуки
непродолжительной борьбы, после которых несколько вспышек озарило вагон. Затем
вокруг Макса вновь сгустились темнота и тишина. Он достал, спрятанный под
курткой пистолет и насторожился. Когда он, наконец, нашел достаточно мужества,
чтобы сдвинутся с места, и пошел смотреть, что произошло, ему казалось, что
«призывный набат» его пульса звучащий в висках - самый громкий и значимый звук
во всей Вселенной. Но стоило ему оказаться в тамбуре, как он услышал куда более
сильный и важный призыв:
- Берегись!!!
Было слишком поздно. Макс даже не успел понять, что произошло. В его сознании
вдруг возникла яркая вспышка и невыносимая боль, которые почти мгновенно сменила
густая чернота беспамятства.
Гену пучки раскаленной плазмы не задели, зато сильно ослепили. Перед глазами
бесились неясные круги, которые прятали за собой фигуры врагов. Пришлось
стрелять почти наугад. Тем не менее, он сумел поразить цели. Сказывался
многолетний опыт. Стрельба была его хобби с самого детства.
Пивная банка забилась в предсмертных судорогах и, испустив солнечного зайчика,
наконец, опрокинулась навзничь.
Маленький Гена ликовал. Снова победа! Пьянящее чувство триумфа, захватила все
его сознание. Так было всегда, когда пуля из подаренного отцом, пневматического
пистолета поражала цель.
Для малыша поставленные в ряд банки, разумеется, не были просто мишенями. Все
они были его школьными врагами. Вытянутая банка, которая самой первой
кувыркнулась со скамейки, была Димой, подравшимся с ним на прошлой неделе. Самая
большая, только что «откинувшая копыта» именовалась в его воображении Еленой
Георгиевной, которая ругала его за драку, несмотря на то, что Дима первый начал.
Маленькая и толстая баночка была Ромой. Его он оставил напоследок, потому что
ненавидел больше всех остальных. Он уже приготовился снести ему голову, когда
его остановил отец:
- Дай мне стрельнуть хоть разок!
Гена нехотя протянул ему пистолет. Отец очень долго прицеливался: банки стояли
далеко. «А ведь здесь попасть сложнее, чем в тире», - промелькнуло в уме.
Наконец, он спустил курок, но промахнулся.
- А ты попробуй! – вернул он оружие сыну.
«Неужели попадет?!» - не верилось ему.
Гена, изображая, что почти не целится, поднял пистолет и, выстрелив, поверг
своего последнего «врага».
- Обалдеть! – похвалил его отец, - И как тебе это удается?!
Радости сына не было конца.
Сейчас же Гену никто не хвалил. Он был абсолютно один в темном пролете тамбура.
Конечно, было еще четыре обожженных плазмой тела. Но вряд ли они когда-нибудь
сумеют что-то сказать. Пульсация гениных воспоминаний все усиливалась, но пока
старая боль еще не захлестнула его разум целиком, и он окончательно не потерял
связи с реальностью, он решил изучить своих странных врагов.
«Скорее всего – это инопланетяне, - уже с трудом переваривала информацию его
голова, - иначе: откуда у них такое странное оружие! Да и их комбинезоны и шлемы
не похожи на обычную униформу террористов».
Гена, разумеется, не верил в многочисленные бульварные рассказы об инопланетных
экспедициях, которые приезжают, чтобы в очередной раз проверить на практике
половую систему землянок, но ситуация явно наводила на мысль, что «День
Независимости» наступил. Гена приподнял продырявленное тело. «Какие тощие руки!»
– мелькнуло у него в голове. Скинул с мертвеца шлем. Вместо глаз пришельца на
него посмотрели пустые глазницы человеческого скелета. Это стало последней
каплей. В порыве безумного страха Гена выбросил тело из вагона. Теперь он уже
ничего не помнил и не понимал. Он совершенно забыл, что в купе остались девушки.
Он помнил лишь о двух вещах: своем одиночестве и своем страхе, которые сковали
весь его разум тяжелыми цепями воспоминаний.
Маленький Гена проснулся. Он не помнил своего кошмара, лишь мерзкий конец, в
котором на него бросилась огромная собака, засел в памяти и будоражил
воображение. Темнота вокруг шевелилась, она жила. Гене мерещилось, что вот там,
рядом с одеждой, сидит здоровенная псина, которая вот-вот бросится на него:
стоит только пошевелиться.
- Мама! – в страхе закричал он.
Но она не пришла. Вместо нее в комнату заглянул отец.
- Что случилось? – спросил он, включив свет.
Гена не стал ничего говорить ему о собаке. Он не мог помочь. Только мама могла
прогнать ночные кошмары. Лишь ей было под силу избавить ребенка хотя бы на
мгновение от той пустоты, которая смыкалась вокруг него каждый день, чтобы ночью
коллапсировать страшными снами.
Но мама больше не придет… Никогда не придет. Она умерла.
- Нет ничего… - отозвался, наконец, сын, - Просто кошмар приснился!
- Оставить тебе свет? - предложил отец.
- Выключи… - в голосе Гены звенела обреченность.
Отец услышал ее, но все равно щелкнул выключатель.
Снова стало темно…
…Почти как в купе мертвого поезда на полу, которого Гена сидел сейчас. Теперь
его глаза уже ничего не выражали. Воспоминания выпили из них последние чувства.
Даже когда тела убитых врагов поднялись с земли, он никак на это не
отреагировал. Ожившие по какой-то причине тоже проигнорировали его. Тот мертвец,
который лежал перед самыми дверями, встал, вошел внутрь и свернул в коридор. Два
других оживших трупа видимо решили забраться в купе, в котором находились
девушки, через окно. Но Гена пришел в себя лишь, когда услышал звук
разбивающегося стекла и женские крики. В этот момент он, наконец, вспомнил, что
в поезде еще остались люди. Резким движением он схватил плазменную винтовку, с
лязгом спрыгнул на металлический пол ангара и смотрел, как опрокидываются
мертвецы после его удачных попаданий. Совсем как баночки из-под пива. На этот
раз он стрелял в голову.
Покончив с двумя мертвецами, Гена вернулся в поезд, но последнего уже не было в
коридоре. Дверь купе была выбита. Оттуда лился протяжный душераздирающий крик.
Гена со всех ног кинулся через коридор. На ходу он слышал, как в купе грянула
автоматная стрельба, а затем установилась гробовая тишина, в которой было
слышно, лишь как вылетает эхо из-под его ботинок. Когда Гена все же заглянул в
залитое кровью помещение, то сначала решил, что все уже мертвы. Лишь затем он
сумел различить силуэт Вики, судорожно сжимающей автомат. Она явно пыталась
что-то сказать, но из-за пережитого шока из ее рта вырывалось лишь хриплое
дыхание. Страшная картина дополнялась еще двумя, а точнее тремя штрихами:
половинками Лизы, и изодранным пулями телом врага.
Парой выстрелов из плазменной винтовки Гена сжег ему голову.
- Для верности, - пояснил он своей последней попутчице.
Но не успел он договорить, как увидел, что за окном встают два других скелета.
От их расплавленных шлемов почти ничего не осталось, а черепа вновь были целыми
и невредимыми.
- Бежим! – крикнул Гена Вике.
Но та продолжала смотреть на него ничего не понимающими глазами. Тогда он
схватил ее за руку и потащил за собой. Так они выбежали из поезда, а затем
достигли огромных дверей ангара, которые напоминали зубастую пасть кита,
проглотившего несчастного Иону. Гена сжег из плазменной винтовки настенную
панель управления воротами, а затем, покинув вместе с Викой железный желудок
библейского чудовища, пошел закрывать величественные двери с другой стороны.
Надписи под кнопками были почему-то сделаны на латыни. Гена плохо в ней
разбирался, но кнопок было всего две, и он с легкостью заставил ворота обречённо
лязгнуть зубами, навсегда заключая в себе свою костлявую добычу. После этого он
обратил свой взор на Вику. Она все еще не пришла в себя. Когда же он окинул
взглядом коридор, в котором они оказались, то с легкостью догадался почему.
Широкий неф тянулся, казалось, в бесконечность. Но даже не это столь сильно
поражало воображение, а то, что через большие, стрельчатые иллюминаторы было
видно не только россыпи ярких звезд, но и очертания погруженной во тьму планеты,
по орбите, которой вращался этот странный готический корабль. А рядом с ним
находилось еще три. В темноте можно было разобрать лишь их контуры. Трудно было
сказать, на что похожи эти странные сооружения, но в глаза сразу бросалась
выпуклость апсиды.
- Офигеть!- нашелся, наконец, Гена.
Он как будто очутился на картине Саундмака Войтека. Лишь через минуту
избавившись от наваждения, он решил разобраться в некоторых деталях.
- Ну, как, с тобой все в порядке? – поинтересовался он у Вики.
- Не сказала бы… - отозвалась она.
- Понятно, - протянул Гена и решил, наконец, перейти к делу, - Откуда у тебя
автомат? – поинтересовался он.
- У Лизы был…, - объяснила она, - Когда пришелец стал к нам ломиться она его
достала… У пришельца был какой-то короткий светящийся резак, на манер джидайских
мечей… Им он и полосовал Лизу… Я уже добралась до автомата, но он был на
предохранителе… Пока до меня дошло, как его снять, Лиза умерла, но он продолжал
ее резать, пока… А потом я его убила. Все.
- Да, вряд ли АК оказался в ее сумке случайно, но вот почему она нам не
объяснила, что здесь происходит, - задумался Гена, но не смог найти ответ на
этот вопрос, как и на множество других, заполняющих его сознание мыслей.
Например, почему мертвецы не тронули их, в то время как жестоко расправились с
Лизой и Максом. «Может, они и вовсе не собирались нас убить, как тех двоих? -
пришла к Гене странная мысль, - Но почему?»
Что делать дальше, он тоже не знал. Единственной альтернативой бездействию было
движение вглубь мрачного коридора космического храма.
- Пойдем, - предложил он своей спутнице.
Вместе они побрели через неф, стуча ботинками по мраморному полу. Гена посмотрел
на Вику: она шла, низко опустив голову, мрачные мысли овладевали ее разумом.
- Может, познакомимся? Забегая вперед, если я тебе понравлюсь – чиркнешь
телефончик, – пошутил он, пытаясь ее взбодрить.
Он не мог дольше выносить тишины таинственного сооружения, которая снова
начинала оживлять его детские страхи о том, как он был один…
- Меня зовут Вика. Сбегай, в вагон за ручкой и блокнотом и я напишу тебе свой
телефон. Ты ведь тоже из Перми? Отлично! Я обожаю боулинг. Может, сводишь меня?
– поинтересовалась Вика, и ее улыбка успела удержать сознание Гены на краю
бездонной пропасти.
- Вот так вот девушки раздают телефоны первым встречным, а потом удивляются,
почему их парни оказываются серийными убийцами.
- Правда что ли так бывает? – не поверила Вика.
- А то! Неужели ты фильмы американские не смотришь. «Крик» там или «Я знаю, что
вы сделали...» - оборвал свою фразу Гена, поняв, что разговор уходит куда-то не
туда.
Но эхо уже выхватило его последнее слово и стало медленно пережевывать, пока
снова не наступила тишина…
… Всплеск хохота. Маленький Гена судорожно застегнул ширинку.
- …Ну, как? Ей понравилось, как ты ее дрючил? - продолжал пошлить Рома, тут же
изображая этот процесс.
Клава не знала, куда деть свое покрасневшее лицо. Она и так-то была «изгоем»,
над ней постоянно стебался весь класс, а тут еще Гену угораздило зайти за ней
следом с не застегнутой ширинкой – и началось.
- Может, и нам покажешь, как ты ее? Ах! Ох! Ах! Ох! – не унимался Рома.
Ненависть пульсировала в гениных висках. Он сдерживал себя из последних сил. Его
и так весь класс считал «психанутым», а, если он не сдержится сейчас, вообще,
будут чураться, как прокаженного. И мама опять расстроится. А он ведь обещал!
Вдруг она будет плакать? Он никогда не мог вынести ее слезы…
- А давайте его разденем, и пусть он ей вставляет! – приказал Рома своей
компании.
Сборище его приятелей рванулась к Гене, Дима был в первых рядах. Он веселился:
его это очень забавляло. Удар. И он упал на пол. Странно, больше он не смеялся…
Может потому, что кровь текла по всему его лицу? Но этого уже было мало, чтобы
остановить безумный поток гениной злобы. Она вырвалась на свободу. Она не хотела
отступать. Гена прыгнул на Диму сверху и начал душить…
Если бы в класс не вбежала Елена Георгиевна, если бы вместе с Ромой они не
сумели оттащить Гену…
Пивная банка кувыркнулась, из ее уродливых пулевых вмятин брызнули фонтаны
солнечных бликов. Победа. Ненависть. Победа. Ненависть. Победа…
Они стояли с Дмитрием в разных углах. Сначала приехали родители Димочки и начали
всячески успокаивать свое «бедное дитя» и ругать Геночку «нехорошими словами».
Потом прибыл отец второго провинившегося. Мамы почему-то с ним не было. Где она?
В глазах отца читался ответ, читался так же ясно, как в книге, страшной книге,
романе Стивена Кинга…
Где мама? Он молчит.
Где Лена? Он молчит.
Где…
Их сожрали лангольеры!!! Разве не забавно! Всплеск хохота. Безумный смех…
- С тобой все в порядке? – встревожено дернула Гену за плечо Вика.
Эхо его собственного смеха все еще хохотало над ним. Если бы не она, вряд ли бы
он, вообще, сумел вернуться из своих воспоминаний. Вика вдруг показалась ему
такой родной и необходимой, что сразу захотелось ее обнять, будто бы он знал ее
всю свою жизнь.
- Порядок! Просто ситуация очень забавная, ты не находишь? – сказал Гена первое,
что пришло ему на ум.
К этому времени они уже покидали неф, и попали под высокий готический свод
странного сооружения. Если бы сверху не струился призрачный свет, а стены не
были такими черными, то посетители решили бы, что это и вправду помещение
какого-то католического храма. Единственным украшением была Звезда Соломона,
выложенная на полу белым мрамором.
- Угнетающее место, - поделилась своими впечатлениями Вика, - А где здесь пульт
управления?
Вместо ответа резко закрылся проход в коридор, и с мучительным лязгом начали
подниматься врата крипты.
- Кое-кто желает ответить на твой вопрос, - решил Гена и направил свое оружие в
сторону алтаря.
Вика последовала его примеру.
Из подземелья начали подниматься мертвецы. При свете было видно, что комбинезоны
на них странного бледно-серого цвета. Гена сумел остановить пятерых прежде, чем
в его винтовке кончились заряды. У Вики и вовсе патронов не оказалось. Она
откинула ненужный автомат. Скелеты стали выстраиваться вдоль стен, принимая
стойку на караул, и претворяться окаменевшими не хуже химер Пресвятой Девы
Марии. Гена и его спутница невольно отодвинулись от них к центру шестиконечной
звезды.
- Чего… они ждут? – не понимала Вика.
- Похоже, сейчас должен появится их главный скелет. Мы его убьем, и Level
complete! – попытался ее успокоить Гена, хотя сейчас это было уже бесполезно: от
страха ее начинал бить озноб.
Как Гена и предполагал, когда все мертвецы выстроились вдоль стен, даже те,
которых он только что пристрелил, из подвала поднялся их предводитель. Он был в
таком же бледном комбинезоне, но без шлема и с нормальным человеческим лицом,
лишь взгляд был какой-то странный, абсолютно людям не свойственный.
- Позвольте представиться: капитан Морс, что в переводе на русский означает…
- …Смерть, - закончил за него Гена, - остальных капитанов можете не
представлять. Я смотрел по телику фильмы о Конце Света
- Лучше бы Библию почитали, - посоветовал Морс.
- Итак, вы прибыли, чтобы уничтожить наш мир? Я правильно понимаю? – спросил
Гена.
- Мы прибыли очень давно. Если бы не мор, война и голод не было бы никакого
прогресса вашей цивилизации. Вот уже много тысячелетий мы курируем ваше
развитие.
- А теперь вам это порядком поднадоело?
- Нет, мы просто переходим к очередному этапу нашей деятельности. Разрушение
всего лишь одна из самых радикальных форм Созидания. Мы бы не назвали это Концом
Света, скорее Генеральным Переустройством. Все что нам нужно – это Главный
Прораб. Вы просто идеально подходите для этой роли.
- Вы имеете в виду Антихриста? – переспросил Гена.
- Христос – Антихрист. Мы не видим между ними принципиальной разницы. Это вы,
люди, подгоняете все под мерки вашей бессмысленной морали. Но мы готовы
преподнести вашему согласию Моральное оправдание. Если Вы откажетесь, то я
прикажу убить Викторию Александровну...
Вика с силой вцепилась в генину руку. Но он даже не посмотрел, какие
противоречивые чувства и краски, прыгали теперь по ее лицу. Ему было абсолютно
наплевать, кто сейчас был рядом с ним: Лена, Лиза, Вика. Сами по себе они не
имели для него никакого значения. Все они были лишь смутным отражением одного
единственного человека…
- Ну, как? По рукам? – на этот раз в голосе и взгляде Морса явно ощущалось
вполне человеческое чувство собственного триумфа…
Победа. Ненависть. Победа. Ненависть. Победа…
Гена любовался солнечными лучами, которые ласкали его отвыкший от дневного света
взор, и слушал, о чем переговариваются спасатели.
- Ужас во что превратился поезд после падения. Неудивительно, что выжило только
двое, - констатировал один.
- Но все-таки странно, что они почти не пострадали, - заметил второй.
Nemesis
Февраль 2003