Ах, бедная, бедная Оленька!
Как же жизнь над тобой глумится и издевается! Будто нарочно все. Будто объявлена война простому бабскому счастью. И оттого муж твой – алкаш и бездельник, и от целого выводка, кроме бед, никаких радостей не было, да уж и не будет никогда. Цветы на подоконнике боятся за окно смотреть и оттого вяло желтеют, зацепившись за батарею.
А за окном еще вчера сад был с яблоками. Да муж соседу пропил и сад, и яблоки, и баньку, что за садом от стыда за весь свой вид убогий пряталась. Сосед, не будь дураком, быстро забор свой перенес. Да что перенес! Прислонил свой забор к Оленькиному дому – ставни теперь не закрываются. Да и нужды нет. Забор вместо ставень.
А с крыльца в небо если смотреть, то кажется ночью, что тесно звездам на небе. И все ждет глупенькая Оленька, что вот сейчас выпадет из гнезда маленькая и безобидная, и пойдет к ней, к Оленьке, жить. А с ней и счастье.
Муж пьяный домой возвращался. Споткнулся на ступеньке, свалился кучей грязи под ноги Оленьке, да и уснул. Проверила по привычке карманы – холодно пальцам в пустых карманах. Холодно бабе на крыльце с пьяным мужем. А где тепло. Кто согреет.
Смотрит в небо, а звезды уж расходиться стали. Притомились за ночь людям глазки строить. И Оленька притомилась мужа пьяного стеречь. Приставила лестницу к крыше. Забралась горя через край вселенной хлебнуть, да так и замерла. Видит она – все ее звезды счастливые за забором тем проклятым, у соседа под яблонями лежат. Еле тлеют уже. Пропил значит ненаглядный и счастье ее вместе с яблоками.
Последний раз ржавенько так ухмыльнулась жизнь у Оленьки за спиной и легонько подтолкнула.