Колдунья Марго.
Маргарет вела машину почти на «автопилоте». В голове ее сначала стояла какая-то звенящая тишина. Ни единая мысль не приходила. Потом пошел какой-то непонятный шум. Она чувствовала себя как радиоприемник, который вдруг перестал ловить все станции одновременно. Вроде крутишь ручку поиска, а в ответ только тишина, прерываемая шипящим свистом и не единого членораздельного слова.
- Нет, так не пойдёт. Надо взять себя в руки. Что все-таки имел в виду этот рав?
Это все кузина ее, Тамарка, дала ей этот адрес. И чего вдруг Маргарет поехала к нему? Она ведь уже давно решила как ей жить и, вроде бы, не нуждалась ни в чьих советах. Для чего ей понадобилась эта встреча?
Она выехала из Бруклина и поехала домой. Маргарет совсем недавно купила себе прекрасный домик в Нью-Джерси. Она отремонтировала его и обставила так, как давно мечтала. Поэтому считала свой дом идеальным. Правда она жила в нем одна, если не считать кота Сэма. Но что поделаешь? Она уже свыклась с мыслью, что придется всю жизнь прожить одной. Маргарет вздохнула.
Кота ей подарила соседка-американка, когда она только въехала в новый дом два года назад. Сначала Маргарет не хотела его брать. В их семье не очень любили животных. Мама страшно брезговала их и не разрешала приносить в дом. Да и животные до сих пор не слишком жаловали и саму Маргарет. Не то, чтоб они были агрессивными по отношению к ней, но как-то остерегались, держа ее на определенной дистанции от себя. Но этот смело подбежал к ней и стал тереться об ее ногу так, как будто давно знал ее. А увидев, как черненький комочек смешно пьет молоко из блюдца, Маргарет, усмехнувшись своим мыслям, сказала вслух:
- Ну если в этом доме будет жить колдунья Марго, то черному коту здесь самое место!
Сначала она назвала его как своего израильского друга - Шмулик, - такой же черненький, лохматый и неуклюжий. Но тетя Эстер, услышав это, замахала на неё руками:
- Как можно животное назвать человеческим именем, тем более именем пророка!
- Хорошо. Сэм можно?
- Да, - секунду поколебавшись, сказала тетя.
- Ну точно как в старом еврейском анекдоте, - засмеялась Маргарет. - Дети! Почему вы назвали кота человеческим именем Моня? Назвали бы кошачьим, ну например, Вася!
Маргарет тут же вспомнила как однажды еще в России, её подруга, татарка, прибежала к Рите вся такая возбужденная и тыча пальцем в какую-то книжку, закричала:
- Нет, ты посмотри, что пишут в наших советских книгах!
Рита сначала прочитала указанную фразу и ничего не поняла. Затем прочитала название книги и стала смеяться. Это была книга по собаководству, рассчитанная на школьников. Так там в разделе: «Собачьи клички» автор на полном серьёзе советовал называть собак чисто собачьими кличками, чтобы не обижать окружающих. И перечислял для примера: Шарик, Рекс, Альма, Джуди, Мухтар. Отца подруги звали Мухтар…
Так и остался жить с Маргарет черный котенок, который вскоре превратился в огромного черного кота с зелеными почти по-человечески умными глазами. Иногда, когда Маргарет вдруг говорила с ним на иврите, она называла его Шмуликом.
Она снова вздохнула.
Да, колдунья Марго… Так назвала её соседка Марья Никитична.
Маргарет автоматически продолжала вести автомобиль. Не ослабляя внимания, она следила за дорогой. Но мысли её были очень далеко. Она стала вдруг вспоминать всю свою жизнь. И хотя прожила она всего лишь 30 лет, вспоминать ей было что.
Маленькая Рита уже с детства была непохожа на других детей. В отличие от них, она, едва научившись ползать, уже не нуждалась ни в каких игрушках. Ползая по квартире, она находила объекты для своего изучения сама. Она могла подолгу с интересом разглядывать абсолютно любую вещь, попавшую ей под руку. Это мог быть и тапок, найденный под папиной кроватью, и мамин лифчик, взятый со стула с неглаженным бельем. А то и просто, она садилась посередине комнаты и разглядывала ее медленно снизу доверху своими большими чуть навыкате глазами разных цветов. А оказавшись в гостях, она начинала с огромным интересом разглядывать все вокруг, включая обстановку и находящихся там людей взглядом, выражавшим: «Так вот ты какой, мир! А я представляла тебя совсем другим!» Говорить она научилась рано, сразу целыми фразами и выговаривая все буквы, до единой. Но по-настоящему её нестандартность родители обнаружили после одного случая.
Ей было тогда 9 лет. Ранним декабрьским утром отец Риты проснулся раньше обычного, он должен был поехать в составе комиссии на приём какого-то дальнего объекта в область. В конце года такое случалось довольно часто. Он уже почти собрался, когда вдруг Рита внезапно проснулась и села на кровати. Неожиданно она вскочила на ноги, подбежала к отцу и повисла на нем с воплем:
- Папа, не уезжай!
- Но я вернусь сегодня вечером, максимум – завтра, - удивился отец.
- Н-е-е-т! – продолжала кричать дочь.
Она не была капризной девочкой и никогда ещё не закатывала таких сцен, поэтому родители не на шутку испугались. Они стали успокаивать её, гладить по голове. Мама принесла попить. Риту трясла мелкая дрожь. Из глаз градом текли слёзы. Отец позвонил на работу и попросил своего друга заменить его, а сам вызвал «скорую помощь». Через двадцать минут, когда карета «Скорой помощи» уже подъехала к их дому, а мама побежала встречать врача, Рита вдруг перестала дрожать, вытерла слёзы и… счастливо улыбнулась. Такой и увидела её зашедшая в этот момент с матерью женщина-врач. Она покачала головой. А когда осмотрела девочку, с возмущением выдала родителям, что они не могут воспитывать ребенка. И что она абсолютно здорова, а истерику закатила, чтобы не пойти в школу. И вообще надо им наказать избалованную девчонку!
- Но она у нас совершенно не избалованна. И в школу ходит с удовольствием. И учится хорошо, - возмущению отца не было предела. Причем было не понятно, кем он возмущается: то ли врачом, то ли дочерью.
В школу её в тот день не отправили и договорились вечером решить, что с ней делать дальше. Решать ничего не пришлось: вечером позвонили из области и сообщили, что машина с комиссией перевернулась. Погибли все, кроме шофера…
- Это все гены твоей тещи, - сказала своим контральто тетя Эстер, когда папа на кухне шепотом рассказал ей обо всём.
Только потом Рита узнала, что бабушка её во время войны и после гадала на картах. Причем довольно точно, поэтому у неё всегда были клиенты, что давало неплохой кусок масла к куску хлеба, что зарабатывал дед, работавший инженером. Закончила она, правда, плохо. Однажды она нагадала одной женщине, что её муж изменяет ей, и даже назвала, на какую букву начинается имя его любовницы. Клиентка охнула и сразу догадалась, о ком идет речь. Недолго думая, она, придя домой, всё это своему благоверному и выдала. Он был «навеселе» и тоже недолго думал, а сразу же пошел к гадалке за объяснением. Когда позвонили в дверь, у бабушки сидела соседка, зашедшая за советом.
- Это за мной, - сказала бабушка вздохнув. - Это передай моим, - она вытащила из-под половицы две сберкнижки и пошла открывать дверь. Мужчина влетел в прихожую и с воплем кинулся на бабушку с ножом. Она умерла мгновенно.
Все это рассказала Рите мама, вытирая платочком слезы. И добавила, не глядя в глаза дочке:
- Это она назвала тебя Маргарита. После её смерти я нашла в вещах письмо. В нем она писала, что знает о приближающейся смерти и просит только одно: назвать будущую внучку именем Маргарита. - Мама вздохнула и снова утерла слезы. - А я так хотела назвать тебя Леночка…
Ах мамочка, мамочка, ты ни разу не предала меня, как бы тяжело тебе ни было!
Шло время. Рита росла. Соседи стали замечать за ней необычные вещи, и Рита часто слышала за своей спиной шепот. Этот неуверенный шепот перешел в устрашающую тишину после случая с Марьей Никитичной.
Марья Никитична была пенсионерка с первого этажа. С утра до вечера она сидела на лавочке возле дома и провожала взглядом всех, кто проходил мимо нее. Она знала обо всех все. Она даже знала, у кого из соседей что готовят и говорила своим товаркам по лавочке:
- Вон Долишвили ножки говяжьи понесли. Сейчас опять развоняются на весь подъезд своим хашем. А Рахиль Моисеевна карпа свежего достала. Небось рыбу фаршированную делать будет. И что они в ней находят, не знаю. Она однажды дала мне попробовать: такая гадость, доложу я вам, несусветная!
Никитична не только заглядывала в авоськи к соседям, она заглядывала в их гардеробные, сберкнижки, постели и… души. Причем везде она оставляла своими опрятными на вид туфельками такие грязные следы, которые потом за всю жизнь невозможно было отмыть.
Однажды Риточка, которой к тому времени уже было 14 лет, вышла с мамой из дому. Но мама вдруг вспомнила, что что-то забыла и, велев Рите подождать ее на лавочке, вернулась в дом. Рита села на лавочку и тут заметила, что Марья Никитична тоже сидит здесь.
- Ой простите, я Вас не заметила. Здравствуйте.
- Здравствуй, Маргариточка. - Светло голубые, почти бесцветные глаза старушки бесцеремонно разглядывали ее с ног до головы. - Смотри-ка, а глаза у тебя и впрямь разные, - усмехнулась она, - один голубой, другой - зеленый. Прямо колдовские какие-то.
Рита промолчала. Старушка улыбнулась и заерзала на лавочке. Видно было, что ее распирала какая-то новость и она не знала с кем поделиться. Она вздохнула и снова повернулась к Рите.
- Представляешь, Маргарита. Этот ваш сосед по лестничной клетке, Алексей Иванович, такой примерный муж с виду. А у самого любовница в Москве есть!..
- Неправда, - вспыхнула Рита. Ей всегда нравился Алексей Иванович. Своего будущего мужа она всегда представляла таким же: подтянутым, аккуратным, вежливым, заботливым.
- А вот и правда! Петровы из первого подъезда только вчера из Москвы от сына вернулись. Так они мне сами рассказывали, что видели, как его в Москве на вокзале провожала молодая красивая женщина. И так она, бедняжка, убивалась, провожая его, так рыдала.
- Да что Вы такое говорите! - Рита вскочила со скамейки как ужаленная. - У него же в Москве сестра единственная живет. У них родители давно умерли, и бабушка одна воспитывала их. Он же старший брат, заменивший ей отца, конечно она убиваться будет! И как Вам не стыдно на людей напраслину наводить! И как у Вас язык поворачивается сказать такое. И как Ваша физиономия не перекосится от такой наглой лжи.!
Рита не заметила как перешла на крик. Ее последние слова слышали уже и соседи с первого этажа и мать, вся бледная от ужаса, застывшая в дверях подъезда.
Этой же ночью Никитичну хватил удар. Ее увезла скорая. И когда соседи с первого этажа навестили ее в больнице, получили настоящий шок. Лицо ее было перекошено, язык еле поворачивался… «Все так, как накликала эта колдунья Марго», - написала карандашом на газете Марья Никитична. В глазах ее стоял ужас.
С тех пор соседи стали бояться ее. Даже Алексей Иванович со своей женой Лизой сторонились их.
Когда мама однажды спросила Лизу:
- Что это вы к нам перестали заходить? Что моя дочь вам-то сделала?
- Да ничего. - Лиза опустила глаза. - Понимаете, эту историю о его сестре мой Алексей даже мне до конца не рассказывал. Я знала только, что у него кроме сестры никого нет. Откуда Ваша Рита это узнала? - она бросила на девочку взгляд, в котором были перемешаны и любопытство и страх.
Рита отшатнулась. Она АБСОЛЮТНО не помнила, кто ей это рассказал. Но хорошо помнила, что когда рассказывала это старой сплетнице, она как в кино видела всех, о ком говорила: вот бабушка печет блины, мальчик в клетчатой рубашке ей помогает, девочка с милыми ямочками на круглых щечках сидит за столом и положив голову на сложенные на столе пухленькие ручки наблюдает за ними; вот молодой Алексей Иванович и юная девушка с теми же милыми ямочками плачут у гроба бабушки.
Ночью девочка не могла уснуть. Грустные мысли толпились у нее в голове.
- Так что получается: я, Рита Берштейн, самая настоящая колдунья?! В сказках колдуньи бывают страшные, злые и завистливые.
Она встала с кровати, включила свет и подошла к зеркалу. На нее смотрела миловидная девочка с русыми волосами, небольшим, но с горбинкой носом, напоминающим о семитском происхождении и умными, немного печальными глазами разных цветов, смотревшими на мир с любовью, перемешанной с грустью.
- Но я абсолютно не завистливая, а главное: не желаю никому зла. Даже противной Никитичне. Что же теперь делать? Как жить с этим? - Она заплакала.
Но жить приходилось. Кроме того, жизнь, как ни странно, продолжала идти своим чередом. Рита ходила в школу. Родители на работу. И хотя по прежнему с ними никто не дружил, соседи приспособились к ней и даже использовали для своих целей.
- Риточка, - спрашивала одна, - что-то мой с армии давно не пишет. Что ты думаешь?
Рита махнет рукой, соседка спокойно идет по своим делам.
Или другая:
- Маргоша, что-то от сестры из деревни давно ничего нет. Что по-твоему?
- Надо ехать, бабушка. Можете не успеть…
А сама она старалась когда идет по улице, меньше смотреть по сторонам. В последнее время она вообще стала ходить в черных очках. А что было делать? Недавно гуляли Петровы со своим ребенком, она подумала, взглянув на ребенка:
- это надо же, родители такие некрасивые и неказистые, а девочка просто красавица.
На следующий день девочка заболела ветрянкой, и все лицо ее покрылось огромными волдырями.
А однажды в гостях, одна родственница рассказывала о своем муже:
- Ну хороший он мужик: не курит, не пьет, зарплату в дом приносит и в доме хороший хозяин. Одно плохо: все время его тянет налево. Что ни делала, тянет его налево и все. Я и к парторгу, я и к бабкам - бесполезно. Ни одну юбку не пропустит!
- Это потому что у него правая нога длиннее левой, – вмешалась вдруг ни с того ни с сего Маргарита. - Вот его налево и заносит. А если чуть ногу подкоротить, перестанет налево ходить.
Через неделю они узнали, что этот мужик упал со стремянки, сломал правую ногу. После этого Рита решила и в разговорах не участвовать.
Маргарет вздохнула. Ей не хотелось вспоминать, что было дальше. Но нить ее воспоминаний продолжалась.
Ничто не предвещало беду. Просто однажды отец позвонил с работы и просил передать маме, что он после работы задержится, что ему надо зайти к врачу. Ничего серьезного, просто проверка.
- Хорошо, па, - весело сказала Рита, одновременно следя за Бэтменом в телевизоре. За те несколько секунд, что опускала трубку на место, она уже знала ЧТО должно произойти. Улыбка исчезла с ее лица. Она продолжала автоматически следить за приключением Бэтмена, а по лицу ее сползала слеза.
- Ты че такая заплаканная? - спросил улыбаясь отец, заходя в дом через каких-нибудь сорок минут после их разговора. - А где мать?
- Да ничего, - она нехотя пожала плечами и попыталась улыбнуться. - Так, смотрела очередной сериал. Глупость, конечно, но слезы вышибает только так. А мама к портнихе зашла.
Рита продолжала следить за происходящим на экране. Боковым зрением она видела как отец не раздеваясь опустился в кресло и развернул его спиной к дочери. Минуту он молчал. Потом произнес глухим голосом:
- Меня просто послали сделать несколько анализов… Так мое дело что, «капут»?
Рита молчала.
- Нет, ты скажи мне правду. Я все приму. Я и так благодаря тебе лишние семь лет живу.
- Ответы будут плохие, – голос Риты звучал хрипло. Видно было, что она все время после разговора с отцом проплакала.
- Господи, - подумала она в отчаянии, - почему я не такая как все. Ведь будь я обыкновенная девчонка, у меня оставалась по крайней мере надежда. Но маленькая ведьма Марго ЗНАЛА, что надежды нет никакой!
- Так, - голос отца прозвучал еще глуше. - Что ж, по крайней мере, я буду знать, чего мне ожидать и что мне делать. Только, пожалуйста, матери ничего не говори...
Они не сказали ей ни слова. Но слова и не понадобились. Она догадалась обо всем сама…
Рита молча шла в траурной процессии, поддерживая мать под руку. Они уже не плакали. Все слезы были уже выплаканы ими за этот тяжелый год.
- Смотрите, смотрите, - услышала Рита шепот сзади. Мать с дочкой идут как неродные, даже слезинки не проронят, злыдни. Небось и рады.
- Да что ты, - возразил второй голос, - он, говорят, так в конце страдал, сердечный, что смерть была для него только конец мучениям.
У Риты не было даже сил повернуться и посмотреть на говоривших, не то, чтобы ответить. Она вдруг вспомнила отца, когда он в последние дни, тяжело страдая, старался из последних сил не стонать и не жаловаться. И только однажды бросил вдруг, не обращаясь ни к кому:
- Еще неизвестно, что лучше было: мгновенно погибнуть в автокатастрофе семь лет назад или прожить эти годы и умереть в муках. - И поймав ее полный ужаса взгляд, добавил:
- Не обижайся. Но человеку, видно, нельзя вмешиваться в дела Божьи.
И когда его зарывали в землю, она поклялась, что больше не будет ни во что вмешиваться. Она не будет никому ничего предсказывать и открывать то, что закрыто обычному человеку.
Если Господь не дает людям видеть это, значит им не надо это знать! А колдовство и магия - это от лукавого!
Но люди продолжали идти к ней со своими горестями и бедами. И не понимали причину ее отказа.
И тогда она решила уехать. И вот через несколько месяцев они с матерью оказались на Земле Обетованной.
Первым делом она запретила называть себя Ритой. После смерти отца никто не будет называть ее Ритой, Риточкой, Ритулей. Она теперь стала Маргарет.
Язык давался ей на удивление легко. Она всегда была способна к языкам, но тут было что-то невероятное. Маргарет как будто не училась языку, а вспоминала его. Иной раз она удивляла своих учителей, когда вдруг вставляла в свою речь староеврейские слова и выражения, которые употребляли только знатоки Торы и каббалисты. И еще она удивляла всех своим произношением. Через полгода она говорила на иврите так, как будто не только она родилась здесь, но и несколько поколений ее предков. Маргарет закончила успешно школу и пошла служить в армию.
Все у нее шло хорошо и прекрасно. Пока она не встретила Шмулика. Ммм-да.
Их отношения и что из этого вышло доказало ей еще одну грустную деталь ее жизни: ей нельзя подпускать к себе мужчин, ибо она приносит им только несчастья.
И Маргарет сделала еще один невеселый вывод: ей придется прожить эту жизнь абсолютно одной. Когда она закончила службу, произошло необычное событие: ее мама… влюбилась.
Когда родственник соседки, приехавший в гости из Америки, стал слишком часто захаживать к ним, Маргарет заметила, что мать с удовольствием ждет его и готовится к его посещениям. Сначала ревность кольнула ее сердце: а как же папа? Но потом она стала ругать себя:
- Какое я имею право вмешиваться в чужую личную жизнь, даже если это моя мать! Она и так столько выстрадала из-за меня и ни разу не попрекнула дочь ни в чем. Тем более что мне никогда не быть счастливой и никогда не быть любимой! Я родилась, чтобы смыть какие-то грехи моих предков. Так пусть хоть мама будет счастлива!
Она поддержала их. Мать была очень удивлена и потому счастлива вдвойне.
А еще через год они уезжали в Америку. За неделю до отъезда Маргарет проснулась с чувством, что она с кем-то еще не попрощалась, хотя в ее блокноте она уже поставила «птички» напротив всех, записанных в списке, с кем хотела проститься перед отъездом. Когда она составляла этот список, то очень удивилась, что ей за четыре года, прожитых в Израиле, есть, оказывается, с кем проститься. Остался только Шмулик… Но ему она решила послать письмо в день отъезда, что бы он не смог найти ее. Но кого-то она все-таки забыла.
Маргарет встала, оделась и вышла из дома еще не зная, куда намеревается идти. Когда она очнулась, то обнаружила себя стоящей напротив автобуса, отправляющегося в Иерусалим с центральной автобусной станции в Тель-Авиве. Черз полтора часа она уже стояла у Стены Плача. Взяв со столика для посетителей молитвенник, она углубилась в чтение. Она не помнила сколько времени читала, но вдруг почувствовав что-то необычное, оторвалась от «сидура» (молитвенник) и подняла голову. Прямо перед ней возвышался …Храм. Она узнала его сразу: он был такой могущественный и великолепный, несмотря на простоту архитектуры. Девушка не могла охватить его полностью взором, но чувствовала его завершенность и совершенство. Окруженный золотистым ореолом, он сиял весь такой величественный и прекрасный. Она почувствовала, как в глазах ее застыли слезы, хотя она не была плаксива и вообще старалась не плакать ни от боли, ни от горя. Но это были слезы счастья и умиления. Завороженная, она не могла оторвать глаз от Храма. Через минуту видение исчезло. Маргарет, не отрывая взгляда от Стены, медленно попятилась назад. В полусне она села в автобус, приехала в Тель-Авив. Также в полусне она приплелась домой и легла спать.
Проснулась она только ночью. Она вспомнила все. Что же это было? Храм, который был разрушен или тот, что будет построен?
Но даже ее необычный дар не смог проникнуть в эту тайну.
По приезде в Америку она поселилась на первых порах у тети Эстер, чтобы не мешать матери и отчиму. Тетя, которая приехала в Штаты 3 года назад, увлеклась вдруг религией и стала посещать синагогу. Маргарет сначала стала подтрунивать над ней, напомнив, что она была парторгом родной школы. Но потом она вдруг почувствовала, что причиняет тете боль, и перестала смеяться.
По совету тети, она пошла учиться на курсы и как всегда блестяще окончила их. Через год она уже работала программистом в одной довольно приличной фирме. Ее очень уважали на работе и ценили. Через пару лет она смогла купить себе домик и обставила его как хотела. Все было хорошо… Но. Она по-прежнему была одна. А тут неделю назад на дне рождения тети ее кузина Тамара увела вдруг Маргарет в сад. И там протянула ей записку, на которой по-английски был записан какой-то адрес.
- На, - сказала она, глядя прямо в глаза Маргарет. - Это адрес одного рава. Он принимает в Бруклине. Он святой человек и умнейшая голова. Ты просто обязана пойти к нему. Ну не может быть, чтобы такая красивая и славная девчонка как ты обязана куковать всю жизнь одна только из-за того, что ее бабушка была ворожея! Дай мне слово, что ты пойдешь к нему!
Маргарет любила свою сестру и чувствовала, что и та любит ее по-своему. Правда, о том, что та выходит замуж ей сообщили за три дня, а о том, что она была беременная она узнала, когда ее пригласили на брит мила. Но Маргарет понимала сестру и не осуждала. Вот и сейчас она вовсе не собиралась никуда идти, но ей не хотелось обижать сестру.
- Все не так просто, дочь моя. - Пожилой рав улыбался в седую бороду, а глаза его почему-то оставались грустными.- Понимаешь, будущее действительно неслучайно сокрыто от обычного человека. Он должен сам в поворотные этапы своей жизни сделать свой выбор. Однако во все времена были люди, которые могли видеть события, еще не произошедшие. Многие из них становились гадалками и предсказателями судеб. Они не понимали, что каждый человек в наиболее важные точки своей жизни имеет несколько возможных вариантов своей судьбы. Но человеческий разум не способен вобрать в себя такое количество информации, а видит только одну, максимум две возможности. Поэтому во многих религиях гадалки и колдуньи осуждались, ведь они, выбирая из возможных версий только одну, лишали человека права собственного выбора.
- А как же пророки, ребе? – Маргарет не заметила, как с английского перешла на иврит.
- Пророки посылались всему народу на тот случай, когда самый страшный выбор будет почти сделан и тогда только они заявляли о себе. Но и это не помогало. Звездочетам правители верили, а пророкам - нет. И у нас теперь нет пророков. - В глазах у раввина появились слезы. - Но вернемся к тебе. Ты умная девочка и понимаешь, что этот дар тебе дан неспроста. Ты должна использовать его на благо людям.
- На какое благо, ребе? Я же рассказывала Вам, скольким людям я принесла боль, не желая того!
- Ты просто не знала, как воспользоваться своим даром. К сожалению, я не могу подсказать тебе, иначе это будет не твой выбор. Большего я тебе сказать не могу. Ты должна дойти сама… или не дойти…
Маргарет мчалась по шоссе. Она продолжала внимательно следить за дорогой. В голове у нее по-прежнему не было ни одной мысли.
Дэвид летел по какому-то шоссе. Он не понимал, куда едет и как его из Манхэттена занесло сюда. Он почти потерял контроль над ситуацией. В голове его сумбурно пробегали мысли. Он даже не успевал отслеживать всех их.
- Как же это произошло? Ведь жизнь его была такой размеренной: удачный бизнес, умница жена и подающий надежды воспитанный сын. А потом вдруг в один момент все полетело в тартарары. Он не понял, с чего это началось, но это было не суть важно. Главное, что неудачи вдруг посыпались на него со всех сторон. Сначала он пытался еще отбиваться. А потом опустил руки и просто ждал, когда все закончится. Но оно не заканчивалось. Вот и сегодня утром Дэвид в очередной раз поругался с женой, которая вдруг перестала его понимать. Затем наорал на сына, который специально опоздал на школьный автобус, чтобы родители отвезли его в школу. А ведь когда-то между ними был такой прекрасный контакт и взаимопонимание. Хотя может, у мальчика сейчас такой возраст, ведь ему исполняется 13 лет. При мысли об этом что-то всколыхнулось в его подсознании, но внимание перепрыгнуло на другую мысль. Весь день они с помощником провели на работе, пытаясь спасти дела, но чем больше занимались этим, тем глубже усугубляли неудачи.
- Куда теперь? Зачем? Для кого? - Дэвид тупо смотрел вперед. Вдруг он резко затормозил машину и встал посередине шоссе. Он слышал, как ударили по тормозам идущие за ним машины. Но ему не было до этого дела. Он облокотился на руль и уставился в одну точку.
- Ты что, с ума сошел? Жить тебе, что ли, надоело? - Молодая красивая блондинка в темных очках заглянула в окно его автомобиля. Взглянув на него, она вдруг резко сняла очки и посмотрела на него пристальнее. Затем, открыв дверцу машины, присела на сиденье рядом.
- Подвинься, дружище, - сказала она, подталкивая его с места водителя на место пассажира. Он повиновался на ходу подумав, что что-то странное есть в ее внешности и манере говорить, но ему не хотелось думать сейчас об этом. Переставив машину на обочину дороги перед своим автомобилем, она выключила зажигание и повернулась к нему.
- Ну что, запутался, братишка?
- Мне просто чертовски не везет, - Дэвид пожал плечами. Он не отрывал взгляда от дороги и интуитивно избегал взгляда женщины.
- Оставь дьявола в покое. Не стоит также говорить о твоих проблемах на работе. Давай вернемся к тебе. Давно ли ты задумывался над вопросом: Кто ты? Чей ты? Для чего ты? Ты слишком многое забыл, но это нельзя было забывать! Помни имя твое, вспомни данное тобой когда-то обещание и тогда остальные проблемы улягутся сами собой! - Она решительно открыла дверь, - и запомни: ты не просто губишь себя, ты губишь и своего сына! Больше этого мне говорить нельзя. В конце концов, решение должен принять ты сам. - Женщина вышла из машины, села в свой автомобиль и уехала.
- Сын… - Дэвид даже не заметил, что женщина вышла. Впрочем, он воспринял ее как галлюцинацию и продолжал рассуждать сам с собой.
- Конечно, мои неудачи сказываются на нем. Хотя резкое изменение его поведения началось одновременно с неудачами на работе. Но у него сейчас такой сложный переходный возраст, ведь ему исполняется 13… - И тут словно молния поразила его. Он понял, что необычного было в разговоре женщины: только первую фразу она сказала по-английски. Потом она перешла на иврит.
- Боже, сколько же лет я не говорил на нем? Я ведь был уверен, что абсолютно не помню. Да, сыну 13 лет. Это возраст бар мицвы…
Эли Голдштейн очень серьезно отнесся к совершеннолетию своего единственного сына. Он очень расстроился, когда понял, что снять торжественное восхождение сына к Торе во время субботней молитвы будет невозможно. Тогда он организовал все по-другому. В четверг вечером они едут к Стене Плача, где его Дуду торжественно прочитает выученный заранее отрывок из Торы, и все будет снято на камеру. А потом они все вместе поедут в ресторан, где снят небольшой, но уютный зал на 100 человек. А уже в субботу он с сыном и ближайшими родственниками пойдут в синагогу. Все было спланировано им до минуты... Но кто мог предугадать, что они застрянут в этой автомобильной пробке. А гости уже ждали их у Стены Плача. Эли и Дорит страшно нервничали… В какой-то момент он ослабил внимание… Грузовик вылетел из-за угла…
Давид помнил только страшный скрежет тормозов, крик матери и сильный удар. Последнее, что он увидел, это был талит. Заботливо выглаженный и аккуратно сложенный в целлофановый пакет, он лежал у мамы на коленях, чтобы не помялся. Теперь он валялся весь в крови на полу машины. Вызванная на место «Скорая» вытащила из искореженной машины мальчика в синем костюме. На нем не было ни одной царапины.
Давид пролежал в больнице неделю. Он так полностью и не вышел из шока. О том, где его родители, он даже не спрашивал. Приглашенный тетей профессор психологии вынес свой вердикт:
- Ребенка надо вывезти из страны, хотя бы временно, пока не затянется душевная рана. До тех пор не стоит даже говорить с ним обо всем, что произошло.
Старший брат отца, приехавший из Америки специально на бар мицву племянника, тут же вызвался забрать ребенка к себе, тем более что его дети уже были взрослые и давно разбежались кто куда.
Жена дяди приняла мальчика очень хорошо. Поскольку она была нееврейка и не знала иврит, он постепенно стал все реже и реже разговаривать на нем и с дядей. А вскоре он перестал говорить на нем вовсе. И самое удивительное: чем меньше он говорил на иврите, тем реже его мучили ночные кошмары. А через некоторое время Дэвид подружился с соседскими детьми, а потом у него появились друзья в колледже. Он так гармонично вписался в американскую жизнь, как будто никогда и не жил в Израиле. И никто никогда не напоминал ему об этом.
- А ведь я действительно забыл, кто я, - вспомнил он вдруг. И еще он вспомнил, как отец просил его без запинки прочитать выученный отрывок. Дуду тогда удивился: почему для его отца это так важно? Ведь он сугубо светский человек и вообще считает, что большинство религиозного сектора страны сидят на шее у светской части населения? Почему ему – атеисту - так важно было соблюсти все традиции, которые он сам всегда высмеивал? Может быть, это тоже было его обещание своему покойному отцу, который был известным равом. А может быть, это было что-то другое? - Дэвид вздохнул. Почему он никогда не задумывался над этим? Он помнил, что мама тогда еще добавила:
- Дай нам слово, Дуду, что ты будешь вести себя достойно у Стены Плача, чтобы мы не краснели за тебя. Я так мечтала об этом дне всю жизнь!
Он дал слово. Разве он виноват, что не сдержал его! Родные тогда удивлялись, почему он не спрашивает ничего о родителях. Они не понимали, что он все знал раньше них. И талит, валявшийся на полу, был испачкан в крови его родителей…
Дэвид решительно пересел на место водителя и завел машину. Он уже твердо знал, что он будет делать.
Когда Дэвид подъезжал к дому, он позвонил по мобильному жене и передал, что хочет поговорить с ней и сыном очень серьезно. Для этого он ждет их в гостиной через полчаса.
С минуту она молчала, потом ответила согласием. Видно было, что она удивлена.
Дэвид принял душ и переоделся. Когда он вошел в гостиную, жена и сын уже ждали его. В глазах их он прочитал только любопытство.
Дэвид сел напротив них и… Он рассказал им все без утайки. Так, наверное, католик рассказывает на исповеди своему священнику или больной рассказывает психоаналитику. Они слушали его молча, не перебивая. Только гамма переживаемых ими чувств отражалась на их лицах.
- Итак, я решил. На следующей неделе я поеду в Иерусалим. Позову родных и прочитаю свой отрывок у Стены Плача. А потом навещу могилу родителей, – он повернулся к сыну. – Нельзя забывать кто ты, нельзя забывать чей ты, иначе просто потеряешь самого себя. Если кто-то из вас хочет сопровождать меня, я буду только рад. Если нет, я не обижусь.
- Возьми меня с собой. Я тоже хочу знать, чей я. Тем более что ведь мне исполняется 13 лет, - в глаза сына он прочитал утраченное в последнее время понимание и любовь.
- И я хочу с вами. - Лицо жены было все в слезах. - Только я хочу с Крисом еще пойти по святым христианским местам. Ты не против?
- Конечно, дорогая. Это твое право. - Он снова повернулся к сыну. - Ты хочешь, чтобы я завтра заехал в школу?
- Нет, я сам, - ответил тот и добавил с усмешкой: - я ведь уже совершеннолетний. Только напиши письмо на имя директора.
Вечером, ложась спать, Дэвид подумал, что хорошо, что он вспомнил все сам. Правда, для этого пришлось вывернуть душу наизнанку. Но это уже неважно.
О женщине с разными глазами он абсолютно забыл.
Маргарет въехала в Нью-Джерси. До своего городка она должна была проехать еще один небольшой городок. Тут взгляд ее упал на стоящее вдоль дороги здание. Увидев вывеску супермаркета, она вдруг вспомнила, что ей надо бы закупить кой-какие продукты. Обычно она покупала продукты в другом месте, но сегодня у нее не было сил ехать туда.
Она припарковала машину и, взяв тележку, направилась в магазин. Автоматически накладывая продукты в тележку, она продолжала думать о своем.
Когда она увидела этого мужчину, ей сразу бросился в глаза «знак смерти» у него над головой. Именно такой она увидела над своим отцом много лет назад… Когда она выходила из его машины, знак стал очень бледным, но полностью не исчез. Это значит, что смертельный исход еще возможен. Все зависит от того, какое решение примет этот человек. Если до их встречи вариантов у него не было никаких, кроме смерти, то после их встречи вариантов выхода из данной ситуации стало несколько. Но он должен сделать выбор сам, и при удачном исходе дела он, во-первых, усвоит новый жизненный урок, во-вторых, очистит свою душу и, в-третьих, получит уверенность в себе, так как будет думать, что абсолютно самостоятельно вышел из сложной ситуации.
Маргарет подошла к кассе. Кассирша, симпатичная латиноамериканка бросила на нее печальный взгляд. Потом, вдруг спохватившись, изобразила улыбку покупательнице:
- Да, мэм. Разрешите Вам помочь?
Маргарет сняла очки и внимательно посмотрела на кассиршу. Та выбила счет и, приняв у покупательницы кредитку, провела платеж в кассе. Затем она стала помогать Маргарет укладывать продукты в пакеты.
- Да, - сказала Маргарет и вздохнула. - Иной раз приходит к тебе один мужчина, а ты хочешь, чтобы на его месте был бы другой.
- Простите, - узкие глаза кассирши стали круглыми. - Кто Вам такое сказал? Небось это сестра его Вас послала? Пусть и не мечтает!
- Порой надо уметь прощать тем, кого любишь. Ведь взаимная обида убивает обоих.
- Предательство не прощают! И с чего Вы решили, что я его по-прежнему люблю?
Маргарет взяла пакеты с продуктами и пошла. Она повернула голову назад и бросила:
- Если не любишь, то почему видишь его во сне каждую ночь? И кто вообще тебе рассказал о его предательстве?
Маргарет поспешно вышла. Через прозрачную витрину она увидела, что кассирша стоит как вкопанная и задумчиво теребит в руках пакет.
- Все, - подумала она. Я сделала все возможное. Если эта курица догадается, что ее любимого оговорили, или просто простит его, она еще сможет спасти свою любовь. Но главное, она не знает, что будет счастлива только с ним и только от него у нее будут здоровые дети. Во всех остальных случаях или она будет несчастна или дети больные. Но выбор сделает она сама.
Маргарет села в свою машину, и через четверть часа уже была у себя дома. Припарковав машину в гараже, она поднялась на крыльцо. Черный красавец кот поджидал ее на перилах крыльца.
- Ну что, Шмулик, соскучился? - она протянула руку к коту, как вдруг услышала за своей спиной знакомый до боли голос.
- Соскучился, соскучился и даже замерз.
Она резко обернулась. Высокий мужчина с черной бородой в костюме и шляпе казался абсолютно незнакомым.
- Имей в виду, мы обязательно купим подружку этому Азазелю и назовем ее Марго.
Только черные озорные глаза и голос объединяли этого бородача и остроумного бравого офицера-десантника, с которым она познакомилась на солдатской вечеринке десять лет назад.
Сердце предательски застучало в ее груди.
- Зачем ты меня нашел? - она постаралась, чтобы голос ее звучал как можно холоднее.
- Представь себе, совершенно случайно. Вернее, я искал тебя все это время, но не мог найти. Ты писала в последнем письме о родовом проклятии, лежащем на тебе и потому не дающем тебе право губить чью-то жизнь. Я прочитал много разной литературы о карме и проклятиях. О магии черной и белой, о мистике и медиумах. В конце концов я пришел к Каббале и с группой студентов мы приехали в Америку на семинар каббалистов. Семинар должен был состояться завтра, а сегодня мы пошли в гости к одному раву. Разговор пошел о проклятиях и я, не называя имен, рассказал о тебе. Вдруг этот рав говорит мне:
- Знаешь, Шмуэль, твоя Маргарита ждет тебя. Он куда-то позвонил и дал мне твой адрес и даже заказал такси.
Маргарет молчала, переваривая услышанное. Шмулик подошел поближе. Он показал ей левую руку, в которой не хватало двух пальцев - следа того памятного взрыва, после которого она решила расстаться с ним
- Я сумел привыкнуть жить без них. Но жить без тебя так и не привык, дорогая моя маленькая колдунья. Я не могу оставить женщину одну бороться со своим проклятием. Отныне мы будем воевать с ним вместе! - Он снял с нее черные очки и привлек к себе.
Черный кот спрыгнул с крыльца и убежал со двора. Больше его никто не видел.