Галактика поэтов

 
 Род Ушастых завоевал все планеты в галактике поэтов, но погасить солнце им не удалось... А Поэт, супруг, наречённый солнечным Богом, леди Поэзии, полагал, что та малая Звёздочка, которая взошла морозным февральским утром, уже погасла от его нежелания видеть её на небосводе, и вряд ли сможет осветить грехи гения-Поэта.
 Иногда её лучики пробирались сквозь шторки пыли (других в доме не водилось) к нему в окно, она прыгала по кнопочкам его пишущей машинки и писала свои детские стихи. А если везло, то Звёздочка пробиралась к ним, дорогим и любимым, в фотоальбом. Звёздочка целовала бабушку-Звезду и, резвясь, пробегала по длинной шее деда-Звездочёта. Ему было щекотно, но он не знал, что это она, его внучка-Звёздочка, шалит. Ведь отец-Светило никогда не говорил о существовании внучки своим родителям.
 Иногда она рисовала на стенах его поэтической квартиры своими лучиками, которые светились с каждым годом всё ярче. А он не понимал, видел огонь, бегущий по стенам. Да, тот огонь, который уничтожил его детские фото во время пожара на планете его родителей над рекой Томью. Но Звёздочка нашла одно его обгоревшее фото и вспомнила о своей детской фотографии, истоптанной родом Ушастых. Звёздочка любовалась юными лицами. Ни огонь, ни род Ушастых не смогли убить очарования в родственных лицах.
 Иногда она надевала тапки папы-Поэта и шлёпала по квартире, напевая детские песенки, которые сочиняла сама. А ему слышались звуки и голоса. Её удивляли чужаки с огромными ушами. Они заполняли всё пространство вокруг её отца-Поэта и даже на фото они строились рядами и колоннами, как на плацу. Как неудачно подобранные декорации, они расставлялись вокруг него. Это был театр восковых фигур. Звёздочка лепила такие фигурки на занятиях по скульптуре, но это были другие, полные божественного света ваяния.
 Она милая Звёздочка выросла. Сноп ярких лучей, собравшихся в этом хрупком тельце за многие годы, вдруг пробил пространство. Лучи шли к нему, к тому, кто забыл или делал вид, что забыл о её существовании на небосводе, к нему, такому родному, с его кнопочками на пишущей машинке. А Ушастые, толпясь, хватались за уши, которые сворачивались в трубочки от жара, который исходил от снопа её лучей, и лица их вытягивались каким-то странным образом.
 Она удивлялась, как художница, их выражению и продолжала сиять рядом с отцом-Поэтом и мамой-Поэтессой на небосводе галактики поэтов Золотого века.