Воспоминания и размышления по поводу почти одноименной книги об Александре Введенском и его концепции роли церкви в коммунистическом государстве
Полный русский обновленный текст, сокращенный вариант под названием "РЕВОЛЮЦИЯ, МИСТИКА, ЦЕРКОВЬ" еще в конце прошлого века опубликован при содействии моего польского друга в штудиях некоего Ченстоховского учебного заведенияе (Польша) на польском языке и поэтому кое-где и русский текст расчитан именно на польского читателя. С этим другом, а также многими другими иностранными друзьями, я напрочь разругался. Мотивы - Югославия, Ирак, США...
Как представитель загадочного, хотя и европейского, Востока, начну издалека, плюс вокруг да около.
Один из главных героев популярнейшей в Советском Союзе, да и в нынешней России, дилогии Ильи Ильфа и Евгения Петрова отец (поп) Фёдор
(кстати, ставший нарицательным образом в изображении "старого русского" бизнеса - типа: украсть ящик водки, продать за полцены, а выручку пропить,- в отличие от бизнеса "новых русских" (уехать в Америку, устроиться на бензоколонку владельцем сети, естественно, а бензин разбавлять, и типа того) - после того, как его в двухсерийном фильме по "Золотому теленку" сыграл актер со специфической русской внешностью из костромской глубинной Чухломы родом и обосновавшийся ныне на Украине в ставшей эсэнговскими Каннами Ялте)
отправляясь в авантюры за полновесными ценностями в виде бриллиантов, тайну нахождения которых удалось ему подслушать случайно, после одной из предсмертных исповедей, расстригается в мирянина и подвергается допросу со стороны матушки - жены.
"Матушка от удивления даже руки назад отвела.
-Что ты над собой сделал? - вымолвила она наконец,
-Ничего не сделал. Подстригаюсь. Помоги, пожалуйста. Вот здесь как будто скособочилось.
-Господи, - сказала матушка, посягая на локоны отца Федора, - неужели, Феденька, ты к обновленцам перейти собрался?
Такому направлению разговора отец Фёдор обрадовался.
-А почему, мать, не перейти мне к обновленцам? А обновленцы что - не люди?
-Люди, конечно, люди, - согласилась матушка ядовито, - как же: по иллюзионам (иллюзион - устаревшее наименование кинотеатра. -В. Г.) ходят, алименты платят..."
(Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок. Одесса, 1989, с. 31).
Вот, пожалуй, и всё, что известно широкой массе народа в бывшем СССР об обновленцах, живоцерковцах и прочих мудрых вещах религиозного дурмана (я совсем не касаюсь специалистов узкого профиля,но вряд ли больше известно было и кругам более образованным).
В СССР (читай - в России в ее максимальных когда либо существовавших границах, но применительно ко времени, о котором заходит речь), если и интересовались, то больше - самого разного пошиба диссидентами, правозащитниками, а коллаборационистские с советскими властями ветви Русской Православной Церкви еще и до сих пор вызывают массу подчас скандальных публикаций, не говоря уж о таких явных коммунистических агентах в русско-православном народе, как обновленцы ли, живоцерковцы ли.
В книге Машкевича есть упоминание об одной публикации известного костромского православного священника, сын которого, кстати, являлся в Израиле (в правительстве Нитанъягу, а теперь не знаю), по сообщению газеты "Костромские ведомости", министром абсорбции, отца Георгия (Юрия Михайловича Эдельштейна) "Чекисты в рясах". А почему православные священники, ей-Богу, могут быть и были: врачами, в том числе хирургами и лауреатами Сталинской премии, философами, экономистами, отцами израильских министров, офицерами западных и прочих спецслужб, а работниками своих отечественных государственных секретных служб быть не могут?
Конечно, из престижа желательнее им быть агентами ЦРУ, Интеллидженс Сервис или Моссада, но пойди разыщи отдел кадров этих учреждений на территории сталинского СССР. Скажите мне адрес?! Мы еще коснемся ниже этого аспекта.
Даже сейчас, когда вроде бы могут стать на свои места ранее искаженные по политическим и пропагандистским мотивам факты, об обновленчестве А.И. Введенского в массовых специализированных изданиях практически ничего не говорится.
Так, в одном из самых авторитетных изданий СССР по истории русской философии - книге А.А. Галактионова и П.Ф. Никандрова "Русская философия IX - XIX веков" (первое ее издание "Русская философия XI - XI веков" 1970 года, а тем более прообраз первого издания "История русской философии" 1961 года вообще не уделяют внимания А. И. Введенскому), вышедшая в свет в Ленинградском университетском издательстве в 1989 году вторым, исправленным и дополненным изданием.
А.И. Введенский, кантианец-критицист-логицист, исследователь проблем материи, помещен в разделе "Философия и социология 70 - 90-х годов XIX в. Распространение марксизма в России" в первой главе (общий порядковый номер XXIX: "Философский идеализм") помещен в параграфе 3 после В. С. Соловьева и Б.Н. Чичерина на стр. 556 - 588: практически две странички. На Чичерина ушло 6, на Соловьева 5 страничек, других параграфов нет. На того же Кропоткина ушла целая глава из четырех параграфов, в том числе "Наука и революция", всё на страницах 620 - 643. Заключается параграф о Введенском безо всякого упоминания об обновленческой деятельности в церкви: "Даже в годы Советской власти Введенский сохранил свое враждебное отношение к материализму и атеизму, в 1922 г. в Петроградском философском обществе он прочел доклад в защиту религии. Это был ответ на усилившуюся в то время пропаганду атеизма в связи о выходом в свет ленинской работы "О значении воинствующего материализма" (с. 556).
Работу В.И. Ленина "О значении воинствующего материализма" мы, студенты философского факультета Московского университета 1971 - 76 годов должны были изучать как философское завещание создателя Советского государства чуть ли не по всем дисциплинам. Не говоря уж о работе "Материализм и эмпириокритицизм" - библии философских строителей развитого социализма.
Но и на нашем потоке студент из Польши Марек Возьняк написал курсовую работу, слегка прогремевшую в интеллектуальных кругах нашего курса, о том, что у Ленина в определении материи концы с концами не сходятся (материя, по Ленину, есть то, что, действуя на наши органы чувств, производит ощущения; вследствие так определенной материи при всём материалистическом монизме философии диалектического и исторического материализма "наши органы чувств" от материи как-то загадочно отваливают, и надолго, и если не бояться проработок, ссылок и расстрела, надо снимать шляпу перед, тем же, в нашем случае, кантианством).
Никаких оргвыводов, насколько я знаю, работа М. Возьняка не вызвала, Марек жил, действовал, и даже как-то пригласил меня - в качестве ответной вежливости или точно не помню - в польское посольство на встречу с знаменитейшим Анджеем Вайдой, ставившем тогда спектакль по пьесе некоего американского драматурга в театре "Современник" - что-то насчет синдрома вьетнамской войны, я посетил только генеральную репетицию, налюбовался вблизи на кумиров московских театралов Гафта, Квашу, Табакова, Толмачеву, видел вскачь Екатерину Васильеву, сидел я в первом ряду, рядом с барышней-суфлером, но я даже не слышал, что она делала. А на встрече с Вайдой присутствовали человек семь-девять польских студентов, а русских было всего двое. Один из них - явно не студент, хотя очень моложавый.
Пригласить-то Марек пригласил, а сам не пришел (Что бы это значило на языке польской дипломатии - вот вопрос?). Посольство находилось в каких-то старинных московских закоулках на улице Алексея Толстого, правда, в шикарном здании, с округлых куполявистых потолков которого росписью нависали голые задницы каких-то эпических героев. Я еле нашел дорогу в этот пустующий дворец: без знакомых, без представления, даже прикурить пришлось просить, думая, на каком это лучше сделать языке. Я попросил по-русски у человека постарше. Как потом оказалось, это был сам
Анджей Вайда,
один из создателей знаменитого, со Сталлоне, фильма "Первая кровь".
Творческий огонь этой вайдовской сигареты до сих пор, наверное, неугасимо тлеет в душе моей. Душа попёкивает иногда.
На саму встречу заявился и Олег Табаков (второй, насколько я могу судить, русский и где-то десятый по счету человек на все эти шикарные апартаменты), который, кажется, не произнес ни слова, но только очень приветливо, но с сознанием своей цены, улыбался.
Польские студенты, как мне кажется, вели себя довольно хипово, к мэтру особого почтения не проявляли, демократично, если не нагло, задирали свои ноги на стол под нос самому корифею, весьма сурово его расспрашивали о каких-то его отношениях, в том числе сексуальных.
Вайда тем не менее всему этому радовался, и при том искренне, улыбался любой реакции на свои слова, но при этом исключительно корректно, как настоящий поляк в приятном дамском обществе, хотя дам, насколько я помню, не было ни одной. Я понял только процентов 70 из услышанного (из понятого тогда процентов 70 уже забыл) на протяжении примерно двух часов продолжавшейся встрече, в период которой выступал в основном Анджей Вайда по-польски, хотя периодически кто-то петушиной репликой создавал дискуссионные ситуация.
Вайда был молод (сейчас я старше его тогдашнего), весел, обаятелен. Когда я его в период перестройки вновь увидал - по телевизору, - я его не узнал. Посуровел, поседел, как-то замкнулся...
Вот так благодаря одному из соратников А.И. Введенского по критике Ленина из Польши я повстречался с кинематографистом мирового масштаба, и до сих пор, при курении, чувствую огонек той, зажженной самИм приветливым и великолепным Анджеем Вандой творческой сигареты...
В толковом "Атеистическом словаре" 1986 года об А.И.Введенском 18 строчек, в пасынке этого словаря - словаре "Христианство" 1994 года - 14: сокращение за счет усовершенствования типографского набора и легкой правки. В "Философском энциклопедическом словаре" 1989 года - тоже немного и об обновленческой деятельности - ни слова, в "Краткой философской энциклопедии" 1993 года - не больше, но тоже без упоминания обновленчества; ничего нового и в самой недавней солидной книге "Русская философия. Краткий энциклопедический словарь" (М.: Наука, 1995.- 624 с.). Везде есть Введенский А.И., но...
Так что написанная просто здорово Мариушем Марковичем книга "Александр Введенский и его концепция роли церкви в коммунистическом государстве: мистика и революция" для меня, как бы для рядового гуманитария из России - целое открытие. Правда, никак не вяжутся некоторые его моменты.
Пытаясь добросовестно изучить основы той идеологии, которую в советские граждане проходили по портретам вождей и кабинетам начальников, я докопался до теоретических истоков и установил, что если о коммунизм говорить серьезно даже с марксистских позиций, то коммунизм и государство - две вещи несовместные, так что не лучше было бы термин «коммунистическое» прямо на обложке взять в кавычки.
Да и сам А.И. Введенский, судя по изложению его взглядов на с.136 книги Машкевича, это понимал, правда, нельзя согласиться с утверждением на этой же странице, что "Сталин был заинтересован в укреплении коммунизма в России, укреплением своей власти".
Насчет власти - правильно, насчет коммунизма - нет; Сталин был заинтересован в укреплении сталинизма, а соотношение коммунизма и сталинизма - это вопрос особый. То же самое можно, кстати, сказать и о христианстве.
Дух христианства, исходящий из его первоисточников, Введенский, видимо, понял правильно, в ницшеанском смысле: Христос - образец сверхчеловека - подал пример, заключающийся, коротко, в том, что блаженны те, кто блаженствует в полной воле своего бытия, что хочу, то и творю, во славу Божью, без оглядки на последствия. Другое дело - христианство как религия, как церковь (ср.: Ницше Ф.Антихристианин. Главы 36 - 42. В кн. Сумерки богов. М.: Политиздат, 1989,с.53 - 60), а особенно Русская Православная Церковь.
Листаю, читаю книгу Машкевича.
Да это целая краткая энциклопедия по философской истории моего Отечества в его не очень давней истории, а утилитаристски выражаясь - готовая диссертация на соискание ученой степени доктора философских (и не только) наук, не говоря уж о степени кандидата.
Сходу мне нравится самая же первая мысль, с которой начинается авторский текст (в моем вольном переводе): "Основу православной реформаторской мысли начала XX века создала русская (росыйска) философия 19 века" (с. 5).
Что касается России, то это святая правда. Но православие - детище вообще-то не коренного российского производства, а византийского (глава православной церкви в Константинополе у Машкевича величается экуменическим патриархом, по нашему - вроде бы вселенским).
В этом же смысле можно говорить и о Греции, Эфиопии, Румынии, о сербах и болгарах. Некоторые даже грузин и армянское григорианство сюда подключают.
Неужели русская околоправославная философия фактически девятнадцатого-двадцатого веков заложила основы православной реформаторской мысли у них, возникших за сотни, если не за тысячи лет до русского православия?
Мне вспомнилась одна из телевизионных передач одной из местных (негосударственной, а честно говоря, нашей костромской) телестудий. Молоденький журналист беседует со священником (протоиереем Л.) одного из приходов Русской Православной Церкви и задает ему на полном серьёзе такой вопрос:
"Вот вы говорите, что православие - самая истинная из всех религий. Значит, в раю разговаривают на русском языке?"
Мудрый и вежливый пастырь умело ушел от ответа, но методологические бельма создают почву для такого видения мира, как у этого журналиста (а ведь с высшим образованием человек, иначе на работу не возьмут, у которого в руках - мощнейший инструментарий воздействия на массы, которые приучены за годы Советской власти верить печатному слову, радио и телевидению больше, чем самому Господу Богу лично.
Я сам недавно побывал в неприятной ситуация, когда мою мысль в крупном региональном журнале при публикации исказили редакторы текста и получилась инсинуация. С кем не бывает!
Не случайно еще в самом начале этих заметок я упомянул, что книга написана здорово: в ней дан представительный обзор философских концепций соответствующего периода или источников влияния на те или иные персоналии, представлены точки зрения современных авторитетных авторов по затронутой теме (другое дело, что в основном западных и прозападных), основательно представлены идейные принципы Русской Православной Церкви (которая в постперестроечное время аббревиатуру РПЦ -прости, Господи! - сравнила со святотатством, да и вообще в нынешней Российской Федерации стараются аббревиатур вообще избегать, связывая их наличие с атеистическим советским прошлым), в том числе конфликтность и солидарность (если была такая возможность) по отношению к большевистски теоретизированным планам коммунистического строительства и их осуществления, реальные картины схваток "атеизма" и "религии" в постреволюционной России.
Замечателен очерк о жизни и деятельности А.И.Введенского где я, к примеру, узнаю (уже почти не изумляясь, после того, что узнал, например, о родословной Ленина, С.Н. Булгакова, Н.А.Бердяева, не говоря уж о Троцком, Зиновьеве, Каменеве, не говоря уж о Льве Шестове и С.Л. Франке) об иудейских истоках А.И. Введенского.
Уно моменто. М. Машкевич пишет о рождении Введенского в Витебске, а "Краткая философская энциклопедия" в Тамбове, Машкевич - в 1898 (с. 43) году,
(кстати, "Атеистический словарь" и словарь "Христианство" настаивают на 1888 г., и это, видимо, справедливо, ибо на с. 45 Машкевич пишет: "В 1913 году двадцатичетырехлетним выпускником Санкт-Петербургского университета Введенский хлопочет о принятии в священнический сан", чтобы исполнить глас, услышанный им в свои 9 лет в Витебской церкви, призвавий его к реформированию Русской Церкви. За Витебском, как пишет Машкевич, "в значным стопню мястэм жыдовским," и многими другими местечками такого же рода в 1897 и около годах это водилось - давание голосов спасать что-либо русское или реформировать, хотя бы. Есть, по-видимому, и другие опечатки.
Так, материал II Всеросийского собора 1923 года на стр. 117 даются со ссылкой на издания 1919 года; вызывает некоторое недоумение имя имя матери Введенского на с.43: Александра Зинаидовна, но всё может быть; польская транскрипция «Троицко-Сергиевская лавра» (с.125) тоже удивляет - в России всегда говорят и пишут "Троице-Сергиевская лавра" с ударением на слоге Сер, и др. На стр. 125 же, упоминая работу А.И. Введенского "О борьбе с атеизмом" автор замечает: "Текст этого реферата пропал". Читатель сокрушается; но что делать: пропал так пропал. Но на стр. 143 начинается изложение этого реферата со ссылками на свидетельства. Целесообразно было бы на стр. 125 дать ссылку, хотя бы: подробности - ниже),
"Краткая философская энциклопедия"- в 1858 году, там - смерть 1946, здесь - в 1925. Боже мой! Да это два разных человека. И как я сразу не разобрался! Ну что - я! Я потом разобрался еще шире: заметных Введенских в нашей отечественной духовной культуре блистало трое, и это, видимо, только самые замеченные Введенские...
Обнаружено еще одно методологическое бельмо. Почему же о знаменитом тезке (совпадает всё: фамилия, имя, отчество, тем более инициалы, а на биографические даты и места у нас не очень обращают внимания, и даже в справочниках иногда вовсе не печатают, особенно места рождения и смерти) крупного теоретика обновленческого движения - и, разумеется, практика, но уже помельче - я у Машкевича так ничего и не обнаружил, хотя сопоставление с менее известным в специальных читательских кругах Алексеем Ивановичем Введенским (1861 - 1919) есть в примечании на с. 44, - и попался.
К тому же в книге отсутствует хотя бы краткий именной указатель, что при нынешней компьютерной технике (но, может, у поляков с их диакритическими значками с этим проблемы) редактирования не составляет проблемы составить враз, а читателю это позволило бы сразу четко различать и сопоставить трех Введенских, почти современников и примечательных для российской духовной истории людей. Кстати, меня удивляет, почему, например в упомянутом фолианте "Русская философия. Малый энциклопедический словарь" тоже нет машкевичевского Введенского Александра, Алексея тоже нет, хотя есть, скажем, статья "Жидовство", статья "Тимашев" есть, а статьи «Острогорский М. Я." нет. Впрочем, Сталина там тоже нет, как будто он у нас и не отец родной всем был когда-то, а теперь переходит в прадедушки.
Утешаю себя тем, что в том, что я не сразу разобрался с обоими Александрами и одним Алексеем Введенским (имеющими, кстати, отношения к проблеме, вокруг которой написана книга, о чем свидетельствует хотя бы наша цитата из книги Галактионова и Никандрова выше), - только моя читательская, русская вина. Должон был знать. Сам догадаться, хоть лопни. Учесть на будущее.
Читаю дальше. Интересные эпизоды общения с коммунистическим начальством, внутрицерковных схваток, портрет - чуть ли не фотографический - Введенского, впечатляющий образцы проповедей и просто выступлений героя книги.
Встречаю в ссылках и в тексте фамилию Г. Якунина, депутата постперестроечных Верховных Советов России и первой постсоветской Государственной Думы, сперва соратника, а затем противника Российского Христианско-демократического Движения (РХДД), которым руководил мой бывший однокашник Виктор Владимирович Аксючиц. Дак да. Смотрю как-то не такой интересный без Всесоюзного Гдляна с Ивановым Верховный Совет РСФСР, и вижу: кто это там знакомый такой с красно-голубо-белым флагом по палате бегает, Хасбулатова (или еще не Руслан Имроановича?) пугает да достает? Витя!
Аксючиц учился курсом ниже на нашем факультете, на отделении, как помнится, научного коммунизма, где, кстати, и большинство поляков; я был с ним вместе в интернациональном (сирийцы, югославы, вьетнамцы, из Советского Союза - сам Аксючиц, к примеру, из Риги, ныне - независимая Латвия) стройотряде; мы хорошо были знакомы через его земляка - русского из Риги, великого ныне философа Виктора Фёдоровича Шаповалова - кучу книг и учебников написал и работает в МГУ, с котором мы жили в одной комнате студенческого общежития, но давно его не видел.
Нынешний государственный флаг Российской Федерации впервые был предложен Аксючицем, можно сказать, он его крестный отец. Кстати, именно на 19 августа 1991 года меня пригласили на какую-то конференцию РХДД. И чего-то я поленился ехать. Как думаете: надо было ехать или я поступил правильно?
А примерно после октября 1993 года В.В.Аксючиц переменил цвет знамени своего движения на желто-красно-черный, и, кроме того, что он бывал на мероприятиях с участием популярного политика А.И. Лебедя, а также знаком с А.В. Руцким (о чем я сам лично у Александра Владимировича спрашивал во время получасовой с ним беседы пешком по К.), мне ничего сейчас неизвестно; как пишут в наших газетах на эту тему, Аксючиц перешел в стан красно-коричневых, то есть некоей помеси коммунистов и так называемых фашистов, написав при этом славные труды (три книги есть и у меня, и я организовывал на них рецензию в погоревшем в 1998 году на попытке выпустить четвертый выпуск издании, и почти исчез с политической арены, иногда то в "Основном инстинкте", то в "Свободе слова" блискнёт, а Глеб Якунин остался, наверное, где-то и верен, что ли, новым демократическим рыночным ценностям.
После того, как у отца Глеба (Якунина) где-то в прямо в Думе депутат-националист Лысенко (кстати, арестованный позже и что самое удивительное, с согласия Госдумы, за террористический акт против самого себя, как предполагалось, им же самим устроенный с целью раскрутки имиджа, в его собственном думском кабинете якобы врагами; но пришлось выпустить - не нашли доказательств, между тем и избирательная кампания прошла; без Лысенко, конечно) отобрал серебряный крест (не насовсем, а чтоб Якунин его не носил, как он объяснял по телевизору, когда ему сурово внушали: "Ты зачем крест у человека отнимаешь?", поскольку,оказывается руководство Церкви лишило Якунина права ношения (такого?) креста, а крест отнять что-то не может) и, кстати, убедил общественность в справедливости своего поступка, политическая карьера Якунина, отца Глеба, стала закатываться; во вторую Думу он уже не прошел, сейчас о нем уже почти ничего не слышно.
Якунин после августовского путча 1991 года как член какой-то комиссии стремился раскрутить сенсацию вокруг проблемы сотрудничества ряда церковных деятелей (особенно Русской Православной Церкви) с КГБ, государством, КПСС и т.п., называл фамилии, должности. Ряд таких названных Якуниным сотрудников и церкви и КГБ при случае выступали по телевидению в передачах типа ток-шоу, публика задавала вопросы насчет сотрудничества. Я сам видел такие передачи по телевидению, что отвечали уличенные?
«Да, мы беседовали с представителями спецслужб, в высоких партийных кабинетах. Если мы что-то сделали не так, пусть о том нас судит Бог.»
Да и на самом деле! (См. выше наше восклицание насчет ЦРУ и т.п.). Сказал же Иисус Христос, как пишут газеты: всякая власть от Бога. Не всякое государство, не всякая партия, не всякая спецслужба, а именно всякая власть - обши-и-иииииииииииииирное понятие. Внутренне чувствуемая, интуицией. Особенно та, которая над душой стоит, так, что не выпрямиться.
Да, действительно, эпитет в названии книги при слове "государство" "коммунистическое" надо было, наверное, взять в кавычки, потому что от коммунизма в "коммунистическом государстве" было только название. Все остальное - от вполне лукавых правителей. Правильную теорию коммунизма из марксизма, насколько я знаю, вывели иезуиты, Кальвез, например. В том они непосредственно продолжали славное дело иллюминатов, казначеем которых был Ротшильд-первый.
Как пишет ваш покорный слуга в соавторств в ином произведении, в практике совершения моления "надо хорошо знать и в точности совершать механику ритуала, или отдаваться полностью внутренним, подсознательным, импульсам, "интуичить" (но последний путь - проб и ошибок - весьма коварен)".
А.И. Введенский и ему подобные вступили на путь внедрения своей индивидуальной мистики, устранения личной неуютности, тем самым нарушив соборный коллективный древний архетипный мистицизм Русского канонического (сравни с.136 рецензируемой работы) православия.
Ничего хорошего из таких обновлений ни для церкви, ни для России, ни для самого Введенского тоже, не получается. Насиловать географическую, биологическую предрасположенность этнического менталитета, переделывать его с умеренно северного на ярко южный, - извините, можно, но что будет с человеком, поменявшим в сорокаградусный январский мороз свои тяжелый тулуп русского ритуала на уютную набедренную повязку аборигена Гавайских островов, не знающих перепада температур, где снег и лед являются чудом?
Что немцу - здорово, то русскому - смерть, и наоборот. Во многом.
В книге Мариуша Машкевича содержится объективное (не концептуальное) подтверждение того, что к крушению Российской империи, в том числе наряду с другими разрушителями, приложили руку спонтанные, аутентичные (не инспирированные соблазнами меркантильного свойства, а только лишь, с их точки зрения, экспериментальным ли любопытством, политической ли целесообразностью, логической ли необходимостью развития эпохи) энтузиасты, разъедавшие ткань империи и по линии конфессиональной, и по линии духовной, и по линии идейной, и по многим другим линиям.
Практически при попустительстве народа, застрявшего своим менталитетом (экое преступление!) в веке XV -XVI, а тем более при попустительстве власть предержащих, особенно во времена Николая II. Что самое интересное, обновители и реформаторы, прогрессоры (по футурологической терминологии фантастов А. и Б. Стругацких) - внешнего происхождения: по генезису, по впитанной духовности, по уровню развития и взаимодействия со средой, по савонаролизму проповеди.
Правда, вербуются потихоньку коллаборационисты и из местных. Замаскировавшись в аборигенной среде, они возмечтали помочь народу со "средневековым" образом жизни догнать и вступить во время, в котором выросли и ощущали себя сами, то есть время революций, реформ, познания, интеллектуальной экспансии.
Но четыре века отсталости за недели революционного скачка стопятидесятимиллионный народ, даже такой великий, как русский, в своей массе преодолеть не может, хотя прогрессоры тащат его изо всех сил, не шадя ни себя, ни ведомый народ, обрекая его практически на геноцид.
Хотя есть пример и Моисея. Чем в глобальной, многотысячной перспективе кончится соревнование шустрого западнического менталитета и косного, неуклюжего менталитета, так сказать, восточного, в данном случае российского? That is the question!
Вслед за автором (с.132) вижу за крушением обновленцев сразу же после II Собора (1923 г.) руку набирающего силу Сталина, идущего на смену смертельно больному Ленину со своей концепцией создания Российского государства, а тем более после собора III и реализации концепции Москвы как третьего Рима, но не в интерпретации Введенского (коммунистический экуменизм, с. 136; аналогия в политике - Л.Д. Троцкий - перманентная мировая революция), а по пути, скорее американскому, соответствующей русифицированной, сталинизированной концепции "явного предначертания".
В общем, книга полезная, остро современная, несмотря на вполне строгую академичность.
Разумеется, Введенский имел право иметь свои взгляды и бороться за их воплощение как его душе угодно было. Но и его оппоненты имели все права бороться за свои устои доступными им средствами. Ведь мы все (некоторые не суть все!) знаем, что так называемые права человека вообще, а свободы совести в частности - это права гегемона, который всегда их эластично трактует исходя из своей выгоды.
"Победителей не судят", - пишет М. Машкевич (с.147), имея в виду тактические шараханья обновленцев в надежде на стратегическую победу. Коллаборационизм с "коммунистическим" режимом в России, при всем том, что антиколлаборационистская часть православной церкви, возглавляемая Тихоном, не говоря уж о "карловацких раскольниках", которую Ленин называл черносотенной, была обречена на физическое уничтожение, или, хотя бы на полное подавление
(«Чем больше число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся по этому поводу (поводом в этот раз явилось "сопротивление" ''церковников" изъятию церковных ценностей в пользу помощи голодающим Поволжья. - В.Г.) расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать". Ленин В.И. Товарищу Молотову. - Наш современник, 1990, №4, с.169. - Письмо можно датировать примерно мартом 1922 года. Это из того же письма, которое М. Машкевич цитирует на с.59 с уточнением "от 19 марта"),
не принес лавров обновленцам, их услугами одни воспользоваться не успели, другие не смогли, третьи не захотели, пренебрегли. Так называемая (Лениным, в частности) "черносотенная" линия в русском православии полностью восторжествовала в 1943 году при поддержке Сталина и сейчас она еще жива. Желто-голубая, наверное, она, провозгласила полную автокефалию (и не одну) в Киеве, а красная (из трех упомянутых Машкевичем на с.41 сторон) - ушла в основном в историю, в литературу (см, выше нашу цитату из "Золотого теленка").
Из других достоинств книги отметим наличие при ней представительной подборки источников, обстоятельную библиографию.
Нужна такая книга.
Авось кого-нибудь да и наставит на путь истинный, увлечет тем или иным аспектом в науку, в религию, в политику.
Перевод книги нашел бы немалое количество поистине благодарных русскоязычных потребителей собранной в книге и вполне строго проинтерпретированной информации и просто читателей.
А промахи (их немного) бывают, случаются.
Не согрешишь - не покаешься.