Василий уже в третий раз подходил к дверям лаборатории. В первые два они были заперты. Он уже успел серьезно разозлиться на лаборантку: уходя, она должна была оставить ключ в условленном месте. И не в первый раз уже забывала это делать. Время поджимало; давно пора было сделать анализы и заняться распечаткой актов. Василий обзвонил все возможные места, где она только могла задержаться, но никто не знал куда она подевалась. Напоследок, чтобы лишний раз напрасно не ходить, позвонил в саму лабораторию и услышал долгожданную фразу:
- Лаборатория...?
- Наконец-то! - вырвалось в ответ. Но чтобы это не прозвучало слишком грубо, добавил, - Давно уже вам звоню. Сейчас подойду, - И, положив трубку, не дожидаясь ответа, отправился в цех.
Дверь была полуоткрыта. По привычке стукнув костяшками пальцев по дереву, предупреждая о своем появлении и также привычно не дожидаясь ответа, Василь вошел внутрь. Лаборатория была небольшой. Напротив узкой двойной двери на всю ширину комнаты было окно. Справа стоял письменный стол со стулом. Слева, у стены, невысокий буфет и еще один, рабочий, стол. На них стояли приборы и приспособления, дающие право носить этому помещению "гордое" имя лаборатории: аналитические, бытовые и электронные весы, эксикатор, сушильный шкаф, какие-то пробирки, всякая стеклянная и пластиковая посуда и, наконец, в углу, привинченный к полу стоял громоздкий анализатор - главный среди всей лабораторной утвари.
Коротко поздоровавшись, он сразу подошел к анализатору и занялся делом. Здесь, в лаборатории, работали в две смены и лаборантки - женщины самого разного возраста - все как на ладони. Достаточно было одной смены, чтоб понять, что каждая представляет из себя. Сегодня работала Лена - вздорная и капризная баба. По его представлениям о женщинах на бабу она не тянула по возрасту - немногим больше тридцати, но по складу характера ее иначе было и не назвать. Василь иногда в душе называл ее Рыжеволосой Стервой. Второе прозвище по его мнению более ярко давало представление о ней. По крупному он с ней никогда не ругался, но небольшие трения всегда были. Еще поначалу, только их фирма стала работать на комбинате, она бескомпромиссно заявляла: "Да вы временщики! Нечего себя здесь чувствовать хозяевами! Говорят, до лета только поработаете и все". Что на такие заявления можно ответить? Умному человеку стоит только ухмыльнуться украдкой, заметив: "Контракт на год, а там посмотрим...".
Рыжей он ее прозвал за цвет волос. Крашеные многострадальные волосы слепили глаза ярко-алым цветом и устрашали кудряшками, полученными то ли в результате химической завивки, то ли принесенной в жертву красоте бессонной ночи на бигудях, с закреплением успеха плойкой. Вообще-то, Василь ко всем относился терпимо и когда она обходилась без язвительных замечаний, он мог с ней перекинуться парой словечек на общие темы.
Сейчас особого настроения общаться не было. Высказывать недовольство по поводу унесенного ключа не хотелось, а хотелось побыстрее сделать анализы и уйти.
Он молчал. Лена же молчала недолго.То ли чувство вины подхлестывало, то ли характер склочный, но заговорила она первой. С каким-то напором, придерживаясь тактики лучшая защита - нападение, она спросила:
- Ты что, заходил уже? Я по делам уходила, имею право!
Такой тон вызвал удивление и раздражение, но Василь все понял, вспомнив, что в поисках ее наткнулся на уборщицу и распрашивал ту с недовольным тоном. Они часто вдвоем сидя в лаборатории болтали и видимо в этот раз тоже успели почесать языками. Заранее "накрутив" себя, Лена была готова идти в бой на невидимого противника. Волна раздражения начала подниматься выше и выше, но еще держа себя в руках Василь ответил:
- Да, был. Уже третий раз сюда прихожу. Почему ключ не оставляете?
Это замечание сработало словно детонатор у мины замедленного действия. Накал страстей возрастал:
- А кто сказал, что я обязана его оставлять? - она уже почти кричала. Обострила ситуацию уборщица, зашедшая в лабораторию. Увидив их и услышав разговор на повышенных тонах она застыла на пороге, замялась а затем опустилась на табурет, стоявший у двери. Ей было любопытно. У Лены появился молчаливый болельщик, что еще больше ее распалило. Хотя, еще минута и возникшая перепалка оставила за бортом всех возможных свидетелей. Было не до них.
- Ключ у мастера цеха еще есть! - продолжала уже крича, Лена. - Я вам уже говорила, заберите или закажите дубликат!
- Мы спрашивали. У него нет ключа, - тоже повысил тон Василь. - И что за крики, дома орать будете!
- Ты что, учить меня собираешься как разговаривать надо? Да кто ты такой? Появились тут со своей фирмой... Самые умные? Ключ им оставлять надо... Подумайте...!!? Пыли от вас только, да грязи в лаборатории, не продохнуть! Я за вами еще и подметать должна? Что смотришь? - ее уже было не остановить. Василь, обычно спокойный, разгорячился и тоже дошел до крика и откровенного "тыкания". Если его загоняли в угол, он мог не хуже иного склочника поорать и похамить. А она его уже довела...
- Что разоралась, ты что здесь, хозяйка, владелец? Ты здесь просто работаешь, как и все! Лабораторию открыли-то для нас, потому, что мы договор заключили с комбинатом! Нас не было бы и тебя здесь не было! И нечего сцены устраивать! Уходишь - ключ оставляй или записку, где тебя искать! - хамить и идти на конфликт он не особо любил, но грубость терпеть не мог и в таких ситуациях, выведенный из себя, мог перейти на более понятный визави язык.
Лаборантку проняло только "тыкание", на что она в ответ выдала новую тираду:
- Ты кто такой, чтобы мне тыкать? Подрасти сначала..., - и далее монолог был продолжен в том же духе. Затем он перерос в диалог, состоявший из ярких импульсивных фраз и образов, не доставлявших обоим сторонам никакого удовольствия.
Уборщица уже ретировалась - ее чувствительная психика не выдержала вида бушующих эмоций. Решив поберечь нервы она незаметно выскользнула за дверь.
Напряжение, достигнув своего пика, постепенно начало спадать. Выплескивающиеся эмоции быстро утомляют, принося душевную усталость, а иногда и приятное успокоение. Ссора затихла. Немного помолчав, чтобы отдышаться и окончательно успокоится, первым заговорил Василь:
- Ладно. Все, поспорили,отвели душу, поорали - хватит. Надо работать...
Будничный тон Василя окончательно успокоил Лену, которая даже стала говорить что-то похожее на извинения:
- Да, не стоило так... Но ты пойми, я не могу, когда вот так приходят... чего-то требуют... Характер у меня вспыльчивый, быстро завожусь, но и отхожу быстро. Без обид. Хорошо?
-Ладно, ладно. Все, хватит. Забыли. - Василь отвернулся и занялся анализами, удивляясь, что даже сейчас она не признала, что виновата. Думал он и о том, что без обид не получится, то есть он не обиделся, но по доброму к ней относится уже не будет никогда. Не первый раз он встречался с подобными людьми. Вспылят, нагрубят, затем успокоятся и начнут извинятся - в лучшем случае. Какие к черту извинения, если настроение уже испорчено!? С такими реже общаться - проще жить. Хорошо, если такой человек без хитринки, без подлости в душе - сам по себе не злой. Иначе и последствия аукнутся. А еще как могут аукнуться...!
Прошел месяц - другой. Ключ от лаборатории женщины понемногу приучились оставлять, да и уходили теперь ненадолго - больше по делу, реже болтая с подружками. Начали даже с осторожностью относится к этому, с оглядкой на работающих в новой фирме. В разговоре вежливей, корректней что ли стали. Даже те, кого от собственного характера распирало. Доходило до смешного. И опять с той же рыжей. Снова забыла обо всем и оставила лабораторию закрытой. И ее не найти и внутрь не попасть. Мастер цеха, ее хороший знакомый, а может и родственник, неплохо над ней тогда подшутил. Нашептал, когда она вернулась, что на нее докладную написали по поводу отсутствия на рабочем месте. Она, бедная, разволновалась, засуетилась, давай оправдываться:
- Вы же серьезно не писали..., не напишите? У меня же проблемы будут..., в отделе строго к этому... Я же ненадолго. Ну, забыла...
Смех, да и только.
Еще через пару месяцев в фирме был набор женщин на должность инспектора. В городе ее считали даже в чем-то престижной и, в любом случае, хорошей возможностью устроиться на работу. Сама по себе она была несложной: записывай, что диктуют, заноси в компьютер, да распечатывай, плюс знание специфики отрасли, а его можно получить по ходу работы. Наберется еще обязанностей по мелочам - главное же внимательность, сообразительность и расторопность.
Набирали инспекторов и среди работниц комбината. Количество мест было ограничено, а желающих много - возможность отсеивать тех, кто не устраивал, была. И кто же мог подумать, рыжая тоже предложила свою кандидатуру. Да еще так настойчиво и убедительно, что менеджер уже готов был взять ее на испытательный срок. Но тут вмешались те, кому довелось с ней сталкиваться. В результате, ей пообещали подумать и может быть позже..., а пока мест уже нет. В этот период она была просто сама вежливость. Просто какой-то волк в овечьей шкуре.
Василь был среди тех, кто высказался против сомнительного удовольствия видеть ее в своих рядах, но его скоро перевели в другой филиал и уже там он узнал, что она как-то сумела добиться своего и стала инспектором.
Прошло не менее года прежде чем он вернулся на старое место работы. Он был среди тех, кто в свое время первыми приехали на комбинат, в это отделение, и налаживали тут работу, но вернувшись теперь, ощутил, как давно это было, как все поменялось. Текучка кадров - новые лица, новые знакомства и притирка характеров. Говорят, с возрастом, чем ты старше становишься, тем сложнее завязывать знакомства, тяжелее сходиться с людьми. Почему-то Василю все казалось наоборот. С годами менялись способы оценки людей, они не были уже такими строгими. Уже под другим углом виделись и воспринимались их поступки, слова. Не так болезненна уже была реакция на них. Душевной чуткости что ли стало меньше, детскости, душа грубела? Пожалуй. Он и сам к этому стремился. Так жить легче. Не проще - легче.
Увидел он и рыжую. Да какая она теперь была рыжая. Она сменила цвет, точнее перестала краситься. Волосы приобрели естесственный светло-каштановый оттенок, лишь несколько то ли выгоревших, то ли мелированных прядей выглядели слегка странновато. Короткая стрижка, ровные волосы - словно мальчишка. Она походила на странного ухоженного парня. Облегающая одежда не подчеркивала ее пол, скорее придавала спортивный вид. Никаких "излишних" выпуклостей. Василь вспомнил, что бабушка таких сразу "клеймила": "Ни кожи, ни рожи". Однако все это только подчеркивало ее уверенный и деловитый вид.
В первую же неделю Василь увидел сцену, напомнившую ему их давнюю ссору. Только в завершение ее уже не было ничего похожего на извинения и сожаления.
Не успевая вовремя занести данные в компьютер, она от души материлась на коллегу, запаздывающего с окончательной информацией. Он появился не особенно задержавшись, но это ничто не изменило и началась до оскомины противная грызня:
- Ты что, не знаешь во сколько надо приносить бумаги? Мне тут сидеть до девяти? Понабирали тут..., - раздраженно и грубо начала выговаривать она. Бедняга, стараясь не выдавать своего волнения, хотя пальцы передавая бумаги и задрожали, отпирался:
- Да у тебя еще старые данные не занесены. Я тут при чем?
Лена же продолжала "пилить":
- Эй, а это что за сокращения? - возмущенно воскликнув она стала копаться в столе, - Не знаешь как писать? На, смотри и запоминай. Нечего выдумывать.
- Ладно тебе придираться. Ты первая, кто обратил на это внимание. Всех устраивает, - не сдавался парень. Лена же продолжала возмущенно и обидно зудеть.
"На ровном месте и такие истерики - как на нее похоже", - внимательно следя за событиями подумал Василь. И опять, как и тогда, у нее промелькнуло:
- И не тыкай мне. Нашелся...!
- Послушай, не умеешь разговаривать с людьми, поучись у кого нибудь, - не расстерялся парень и изредка односложно отвечая, старался больше не обращать на нее внимания.
"Чтобы на Вы обращались - заслужить надо. Уважение необходимо. Тогда может и будут на Вы разговаривать. Хотя, с тобой - врядли", - подумалось Василю, наблюдавшему за происходящим. Он сам уже не так бурно реагировал на подобные вывихи у людей - много спокойней, чем раньше. Было просто забавно наблюдать.
"Все закончилось. Голоса утихли, все успокоились, люди разошлись. Один унося злую горечь в душе, другая сразу же забыв о мимолетном эксцессе".
Наблюдая за рыжей, Василь (он так и продолжал ее звать рыжей) видел, как она настолько освоилась, что чувствовала себя на работе, как дома и также как все дома раскованны и не особо сдерживают эмоции, она также вела и здесь. Чувствуя свою непонятно откуда взявшуюся безнаказанность она могла заявить во всеуслышанье:
- Когда уж это дерьмо, - имея в виду менеджера, - с программой разберется? Ходит, зануда, бумажки разводит - делом бы занялся! - и тут же увидя последнего начинала лебезить, изображая деловую озабоченность. Но следует отдать должное - работала она хорошо.
Прошло еще несколько лет. Василь уволился, нашел другую работу. Но со старыми знакомыми связи не терял. Изредка перезванивались, бывало и встречались. Любой кусочек жизни, как бы ты его ни вспоминал, хорош ли, плох ли он был - это твоя жизнь. Лоскутное одеяло - вот похожее сравнение. Прошлое создает будущее, поэтому его и не забыть. Да и не надо. Хорошая встреча со старым знакомым несет доброе настроение, плохая - радует тем, что все уже в прошлом. Эта встреча была нежданной, но приятной:
- Василь!?
- Шурик! Здорово!
- Это ж надо было так встретиться! Я редко здесь бываю.
- Да и я по делу заезжал. Ну, рассказывай, как ты? Где работаешь? Как жизнь вообще?
Начался обмен новостями, накопившимися за то время, что они не виделись. Перейдя с собственных персон начали вспоминать общих знакомых, какие-то события, случаи произошедшие с ними. Мелькнула в разговоре и рыжая:
- Ни за что не поверишь! Представляешь, окрутила она все же Ванюху! Ходила вокруг да около месяцев пять. Ласковая до отвращения. Усю-сю-си... Проходу не давала. Жаль, что он ее так хорошо, как мы не знал. Хотя, она и так вся как на ладони. Но добилась своего. Женились. Уговорила уволиться. Он аптечными делами занялся - открыл магазиньчик маленький. Первое высшее у него соответствующее, он же фармаколог. Все равно, как только получилось? Столько сил вкладывал, столько мотался, а она дома сидела, да рандеву по магазинам совершала - деньги потратить. И вот он возвращается однажды - по делам уезжал часто, а она на развод и раздел имущества подала. Они же только-только новую квартиру купили, побольше. Так в нее переехала, пока его не было, и всю мебель со старой забрала. Приезжает он, а дома никого и ничего - шаром покати. Но мало того, она и новую квартиру и немалую часть бизнеса отсудить сумела. Мол, начальный капитал ее был, хоть и не работала с ним потом. Он только глазами хлопал, видя как все уплывает, а ничего поделать не мог. Она же любого дураком выставит, не постесняется. Так и остался почти ни с чем. Вот такие дела.
Поговорив еще немного о том, о сем, они попрощались и разошлись с искренним желанием встретиться еще. Не важно, что через полчаса за делами о нем забыли, но повстречавшись вновь, друг другу были бы рады.
Василь уходил задумавшись. Он никак не мог выкинуть из головы услышанную историю и вспоминал еще ту, лаборанточку, которой она была несколько лет назад. Смена работы ее мало изменила. Такие, с характерцем, не меняются. Прибавилось у нее уверенности, наглости - чтож, бывает. Но росла, видать, в ней гнилинка этакая - и разрослась в благоприятных условиях. Шанс выбиться в "люди" увидела и сумела им воспользоваться. Как обычно бывает? Томится душа, мечтает о большем. Вначале о принце на белом коне, затем о мужике - надежном и с деньгами. А когда ни то, ни другое не приходит, смиряется с тем, что есть или начинает рвать все до чего дотянуться может. А то и злобствовать начнет. У нашего брата проще все, хотя и похоже. Но правильно сказано, что мы злы, а они дурны. Откуда же столько ловкости берется обводить вокруг пальца? Не заметишь даже, как окрутить сумеют. Таких как она с рождения помечать бы знаком "Осторожно, опасно для жизни!". Как ни размышляй, ни хитри, а выбирает женщина. Была у него тоже, такая. Но хоть в теле, есть что показать. Только характер - ходячая катастрофа. Хорошо, вовремя очнулся - не всем удается. Родить бы таких обратно. Да сложность одна... Хлопотное это дело.
08.2004 г.
г. Светогорск