Баба Яга тылами на врага
* Шноблинские предсказания
Нагадали как-то в ранние времена Графу заезжие хорошие шноблины на своей многомудрой гадательной машине, что ждет его в будущем большая удивительная странность на личном фронте. Де, некая дама, не первым уж свежеталем обсыпанная, трижды войдет ко Графу в личное доверие в самый переживательный период его жизни. И устроится с ним что-то, чего он ни забыть, ни выкинуть из жизни не сможет даже во время военных действий. При словах о даме гадательная машина утробно заурчала, будто были у нее с гипотетической немолодой дамой свои счеты.
Это было в те безмятежные мирные годы, когда вражда со шноблинами была еще за тридевять земель и не беспокоила ни графа Д, ни означенных шноблинов. Все тогда знали, а пуще всех сами шноблины, что их гадательные машины не лгут ни грамма даже из расчета на килограмм веса. И невероятная мощь гадательных шноблинских машин в те посконные былинные времена многократно усиливалась атмосферой мира и дружбы между разнообразными тогдашними народами и личностями. Потому те предсказания и по сию пору сохраняют кристальную актуальность и трезвость синхростических узлов на ранжированной матрице ветвей времени.
* Первая попытка
Баба Яга поглядела на западный склон неба, тихонько плюнула на раскидистые ветки чернеющей в эту пору смородины в палисаднике, да и принялась отрабатывать задаток, принятый на предмет ворожбы от некоей молодой особы Л. Л. та, видите ли воспылала желанием оженить на себе графа Д, благо тот был официальным браком не замаран. От небольшой, но стойкой бескормицы спокойных длительных времен взялась Бабка за это дело. Хотя Д и являлся ее дальним родственником и невольно сыграл когда-то в судьбе самой Яги некую судьболомную роль, о которой Яга помнила, хотя так старалась забыть.
Воздела Яга очи к небу, на котором не было ни облачка, но и месяц со звездами были пока в самом зачаточном прозрении, сотворила некое простое, но таинственное заклинание и вошла ко Графу в первый раз в доверие.
Где-то далеко Граф чихнул и подумал, что мог в детстве кого-то обидеть. Кого-то в клетчатой обширной юбке, связанного с магическим деревянным летательным аппаратом. Кого-то, кто приходился ему дальней родственницей, а, значит, был дамой. Ба, да это ж Бабка Яга, установил обиженную Граф и тотчас принялся забывать нанесенную бабусе обиду. Однако попытки сии оказались тщетны. Бабушкины давние слезы по поводу некоей потери тем сильнее выступали на потолке над головой Графа, чем упорнее он старался плюнуть на босоногие ошибки раннего возраста. Наконец на существенно сморщившийся от волевых усилий лоб графа пролились крупные соленые капли и пришлось ему вспомнить все.
Граф уселся в малое плюшевое кресло, ловко обхватившее его талию, раскурил кальян и под мурлыкающие бульки аппарата принялся погружаться в воспоминание.
Потекли перед графовым мысленным взором радужные круги чьих-то надежд. Затем стали носиться малиновые перлы мечтаний. Далее цвет под прикрытыми веками становился рыжее и ярче, пока не стал совершенно желтым и дрожащим. Наконец все это прекратилось ровным успокоительным серым светом.
Граф довольно резко открыл глаза и увидел небольшую уютную залу старого флигеля для гостей в давней родительской усадьбе. Обстановка в помещении была малочисленна и радовала взрослое сознание Д крайней функциональностью. Перед ним у разных стен располагались бронзовый умывальник, пара миникресел, трюмо, канапе и козетка, а также большущий четырехдверный шкаф на массивных резных ногах. В центре залы в аккуратном меловом рисунке, нанесенном на дощатый пол чьей-то профессиональной рукой, сидела молодая Яга за пяльцами и по обыкновению своему покрывала белую ткань гладью и колдовскими пришёптываниями.
Чуть ли не ухом граф увидел в приоткрытую в залу дверь игрушечного белого пони, на котором бесшумно, но активно качался розовощекий мальчуган с блестящей ореховой тросточкой наголо. На плечиках мальчика была бурка, на голове – папаха, а над верхней губой чем-то черным, судя по запаху, вмиг достигшему графского носа, - ваксой, были нарисованы лихие разновысокие усы. Граф всмотрелся в детку, старательно скосив глаза, и с замиранием существа узнал в нем себя маленького.
Яга сидела к мальчику спиною и была крайне увлечена своим занятием. Вдруг граф понял, что она устраивает свою личную судьбу. Вышиваемый ею гладью плат впитывал в себя кроме ниток какое-то нежное и очень тонкое колдовство, стекавшее с губ зеленоокой молодой красавицы Яги. Непослушный завитой локон, крашеный по тогдашней моде перекисью водорода в чистый тон, выбился из прически Яги и, казалось, вот-вот рискует быть вплетенным в вышивку, но молодуха не замечала этого. Игла плавно мелькала в ее ловких тонких пальцах, пяльца подрагивали, а губы ритмизовали что-то акустическое, понятное только одной вышивальщице.
Взрослый Д залюбовался было картиной давней простоты и естественности быта, и стал расслабляться. Даже почувствовал приближение сонного приступа, как вдруг пони на краю поля зрения оказался без седока, закачавшись быстрее, и граф невольно преисполнился старым детским волнением. Он сразу вспомнил, что в руках Яги приворотный плат, который должен был навеки связать ее с неким миленьким из бокового шноблинского рода. Вспомнил Д и то, что накануне подслушал недовольные разговоры своих родителей, касавшиеся Яги и ее, казавшейся им порочной, связи с Тем шноблином. И, наконец, граф достал из памяти то, что же сейчас произойдёт. Спина его тотчас вспотела серединою и он восхотел остановить назревавшее разрушение судьбы Яги, сотворенное тогда им самим - только что катавшимся на пони мальчиком. Увы, он был полностью лишен возможности вмешаться.
Румяный мальчик на глазах оторопелого графа скользнул в приоткрытую дверь. Остановился, присматриваясь к работающей над своим будущим молодухе и качаясь на своих крепких ножках, обутых в мягкие козловые сапоги. Руки его высунулись из бурки, протянулись к Яге. В одной из них была ореховая тросточка с серебряным набалдашником в виде надетого на конец трости сердца. Как здорово румяный мальчик в этот миг напоминает какого-нибудь прожженного дирижера, успел подумать граф, и ребенок ринулся на Ягу в атаку.
Как маленький ястреб подлетел он к гнездующейся аистихе. Блеснул клинок. Будто клинок блеснула трость. Вскрикнула девушка. Действительно девушка. Соседней пони всхрапнули под ударом пяльца. Бессильной молнией скользнула из пальчиков Яги иголка. Сухо попадали на пол разрубленные кусочки деревянных обручей. А половинки колдовского приворотного полотница, играя разными цветами мулине, наивно поплыли в воздухе, обвиваясь вкруг ног молодой женщины, как бы полизывая их.
Когда ткань успокоилась на полу, все на секунду замерло. Даже трость в руке ребенка перестала дрожать. А потом, как раненая волчица кинулась Яга на небольшую, живописно несобранную кровать, расположенную тут же в зале за витиеватой ширмочкой, и тоненько-тоненько завыла. Ребенок бросил сабельку-трость на пол, картинно вскрикнул, осознав, что совершил что-то непоправимое, и с ровным ревом кинулся прочь, в стога и луга, на самом деле желая бежать гораздо дальше - в пампасы и прерии.
Так устроил Д непоправимую утрату в судьбе своей дальней-дальней родственницы. И теперь чувство обязанности перед ней явственно шевельнулось в груди графа.
Явился посыльный и вручил графу неудивительное письмо от Бабы Яги. В нем содержалась уже понятная графу просьба принять ее, изложенная между строк о грибах и погоде.
Граф принял Бабку сидя.
Что было на той встрече, граф не запомнил. Он все смотрел в глаза постаревшей и заматеревшей любительницы вышивки и колдовства. Он все пытался понять, сломал ли судьбу ее детским проступком, и почти не слушал Ягу, не знал, что говорил сам. Понимал лишь, что оба довольно ровно соблюдают какой-то этикет, не касаясь впрямую давних волнительных событий.
Когда бабка пропала, как будто и не приходила вовсе, а привиделась графу, в руке своей он обнаружил довольно аппетитную фотографию некоей молодой еще дамочки. Сзади на картонке неумелым вычурным вензелем стояла одна буква Л. В воздухе слышался слегка отдающий серой аромат каких-то терпких, явно вызывающих плотское желание духов. Златокудрая Л, не мешкая, очаровательно улыбнулась графу, продемонстрировав симпатичные ямочки на кукольных щечках, наивно моргнула мальвиньими глазками и повела оголенным плечиком в сторону расположенного на заднем плане сундучка с драгоценностями. Граф отчего-то тут же закачался вперед и назад, а потом из стороны в сторону, сидя в своем малом кресле. Эк я сомлел от красотки, вынужденно признал он и, чтобы прекратить бесцельное шатание обычно повинующегося ему тела, оперся руками об инкрустированную соломкой столешницу рабочего стола.
Под левую руку графа случайно попала газетка, брошенная на столе. Ладонь Д коснулась фотографии другой девушки и по телу его пошли неприятные судороги. Глаза его, однако, почему-то сосредоточились на заголовке над фотографией девушки. «Попала под ложь» вопила надпись. И тут же вспомнилась графу виденная им сегодня где-то в парке юная привлекательная особа с зелеными волосами. Судорога тут же стекла в пространство через кончики пальцев, граф отнял ладонь с газеты и с изумлением узнал на фотографии ту, что кормила слойками голубей в парке, вытаскивая их пригоршнями из небольшого рюкзачка. Какое, однако, странное совпадение, подумал Д, в изнеможении свалился на пол и заснул богатырским сном без сновидений.
* Вторая попытка
Во второй раз воздела Баба Яга очи долу. Опять сотворила ритмичное заклинание и вошла ко Графу в доверие.
Граф принял Ягу стоя.
* Третья попытка
И вот Баба Яга снова воздела очи долу, сотворила знакомое нам заклинание и вошла ко Графу в доверие.
На этот раз Граф принял ее читая.
Вошла к нему Баба Яга и давай его опутывать самыми опасными путами.
- Жениться, - говорит, - тебе, Графушка, надобно. Вон какой статный, удалой вымахал. А такому с жаной-то лучше, чем без жаны.
Не успел граф слово защитное молвить, Баба Яга уж достала наливное яблочко, хрустнула им, чуть было не оставив в сочной мякоти костяную челюсть, и несколько капелек янтарного яблочного сока и пенной слюны бабушки попало графу на усы. И получилось, что весть о женитьбе Д в таком разе обязан был воспринять как подарок судьбы. По секрету скажем вам, что это был самый пикантный пункт в заклинании, прочитанном перед встречей с графом Ягой.
Графушка часто-часто заморгал глазами, рот его буратинно распахнулся до ушей в джиокондовской доверительной улыбке, и стал он в своем новом атласном плаще совершеннейший готовый жених. Бабка даже и сама рот раззявила – не ожидала от последней версии заклинания подобной четкости эффекта. Забегала вокруг графа, осматриваючи его такое новое для нее, совершенно беспомощное положение а сама думает:
- Эк его в радость от нашего слабого полу кинуло. Будто девушку в краску, почитай всего целиком. Ототру ли потом? Не остался бы так на всю дальнейшую супружескую жизнь иванушкой-буратиной. Ишь, глазищи на окошко вылупил, а в каждом по сердечку розовому трепыхается. Зело силен оказался модифицированный приворот на женитьбу, прям не ожидала я такого.
Но, делать нечего. Погрузила бабка графушку в ступу, сама с ним рядом туда едва всунулась. Граф-то зачарованный картинками женатой жизни, стал оченно неудобен в быту и путешествиях. Включила Яга форсажик, да и унеслась совокупно с графом к себе на место ворожбы и жительства.
А на усадьбе уж ждали ее две девушки. Сама скромность и предприимчивость была девушка Л, собственно, и заказавшая бабусе женишка из рода Д, а также оплатившая расходы на магические и транспортные операции. Также присутствовала плохоизвестная еще Яге девица Марфуша по фамилии Валгалло. Из-за заграничности фамилии, а больше из-за обязательности присутствия ее при дальнейших ритуальных действиях, она тоже была приглашена Ягою в усадебку. Как было написано в кодированном сообщении, «на пир, на свадебку».
* Мышка-дрессировщица
Бабуся оставила ступу с готовым к женитьбе графушкой на подземном заднем дворе, а сама серо мышкой шмыгнула в светелочку, где сидели девчата. Расположились они в противоположных углах, одна в красном, другая в синем, и смотрели друг на дружку чистыми кошками. Волосы на загривках у дев ходили шикарными волнами. Только что усы они не топорщили, поскольку в отличие от кошек, усов дамочкам на лицах иметь не полагается – обделили их сим утеплителем людская молва и природа-матушка.
- Ну-ну, будет вам, лебёдушки… – Бабушка Яга очнулась от мышиной сери аккурат в центре ринга.
- Чисто кошки какие из-за кота драться надумали. Будет, говорю! – последние слова были подкреплены повелительными пассами бабкиных рук, в которых будто мелькнули две нагайки. Кошечки тут же поуспокоились. Бабуська усмехнулась.
- А и правда, чего бы женишка нашего вам в честном бою меж собою не разыграть?! – подумала вслух бабуся и тут же снова принуждены была разводить кошек по углам виртуальными плетками.
Когда спокойствие было хоть как-то восстановлено, Яга набрала в грудь поболе воздуху и затянула высоким тоном рычащую скороговорочку:
- Ой, девицы мои, красавицы, одна другой калёнее! Покажи вас ему – не смог бы выбрати, до конца жизни меж вами как меж трех сосен бродил бы! А поджилочки ваши трясутся – так хотите графушку в мужья себе каждая! А только все сделаю, чтобы не передралися! Все ж таки нужен нам чистый выбор самого графа Д - жениха! И пусть выбор его будет объективен и нелицеприятен! Как вы есть обе девицы красоты неописанной, шарму с ума мужиков сводящего, пусть выбирает одну из вас в жены граф не по личикам! Подготовимся к смотринам!
Тут Баба Яга прищелкнула всеми пальцами. В воздухе мелькнули пламёна шести свечей и обе девушки впали в боевой смотринный транс. Бабка быстренько девок раздела и давай осматривать.
- А хороши мои прелестницы. Как есть хороши!- приговаривала Яга, наглаживая девушек по первым попавшимся под руку местам, - И все-то у них на месте, и все-то при них! Ах, молодость, молодость! Первосортный товарец для нашего купца. Нет в них графу обману, обе по материальным кондициям в жены весьма годны.
- А что сохнет по графушке одна, а другая ритуал оплачивает, на титул графский позарившись, - то в правилах таких игр невидимыми нитями судьбы прошито. А что ж, не лишаю я околдованных выбора. И графа Д, мне жутко несносного, тоже не лишу. Хотя я дама теперь и шибко вредная, но кое-чего нарушить и мне нельзя. Не положено, понимаете ли, пусть ой как хочется.
- Ну-ка девки, брысь за ширмочку! Вот за этот ситчик с алыми маками. Станьте к нему спиной, до полотна назад шагните, да принагнитеся. Так аши попки окажутся аккурат супротив дырок, в занавеси мною самолично проделанных, и рюшками симпатично обшитых.
Зашла Бабка с другой стороны полюбоваться на девичьи задки, в трансе выставленные на выбор жениху, и осталась изобретением своих смотрин довольна. И объективно и честно и многопланово, и товар самым верным лицом к купцу. Непростой, но единственно верный предстоит графушке выбор.
- Что ж, графушка, которой впердолишь, та и будет тебе честной женой, - постановила порядком утомленная приготовлениями бабуля и побежала за ступою с электоратом.
* Как граф сердцем голосовал
Приперла бабушка графа в своей ступе аккурат перед светлые попки будущей его жены. А граф ребенок-ребенком, память-то у него на время смотрин ритуально отшиблена. Как увидел он молочные спелые дамские сласти, на него из занавески выставленные, так и устроил Яге новое неудобство – мощнейшую эрекцию. А сам даже в лице не изменился, улыбается от уха до уха и все тут. Бабка спохватилась, да поздно. Пришлось ей графа, в сторону девок выставленного, из ступы вынимать, да раздевать, как того дальнейшее действо требовало. Особливо с галифе графскими намаялась – очень уж туго сидели.
Употела Яга. Хотела уж сорвать со стены шашку – родственницу той самой, которая лишила ее когда-то суженного, да махнуть ею, как на клинке было написано «чтоб разом!», но поглядела на улыбу-графа, да на жаждущие привлекательности девушек, в его сторону выставленные, одумалась и со штанами без шашки справилась.
Тяжело сопя поставила молодца аккурат между попками. Решительностью графскою к ним, к горячей печке задом. Пошептала что-то, пошептала, на дубину стоеросову женихову плюнула, чтоб девке выбранной по суху чего не напортил, да об ступу метелкой – «бумс!». Кульминация, значит, подошла.
Обе девки тут же обрели дар речи, а владение телами напрочь утеряли. Застыли изрядно принагнувшись и губы перед речами сахарными призывными облизывают. Граф вздрогнул, усы его стали дыбом, а глаза, будто в завиральных мексиканских сериалах, стали смотреть каждый сам по себе на ту попку, которая к нему располагалась ближе. Один глаз смотрит на попку Марфуши, а другой - на попку девицы Л.
Тут девицы-красы от шока оправились, и, желая скорейшего графского прямого и твердого каждая в себя выбора, стали на все лады его любовным щебетом приманивать.
Зовут его в себя словами ласковыми, ласки обещают несловесные. И шпарят обе без перерыва как по писаному, сороками заливаются. Величают жениха миленьким и соколиком, про купца и товар не забывают, а иногда посредине всех этих сказочных простыней являются в девичьих речах откровенности йони и адамантиса. Расстаралась Яга – чуть не весь свой любовный лексикон промеж девушек поделила поровну.
А граф, очумевший от обязательности приключения слушает дамский заливчатый щебет и одними лишь глазами вкушает щербет медоточивых девушкиных щелок. И до того обе они кажутся графу вкусны, что стоит он, обуян дичайшим желанием их отведать, а выбрать, которую же продрать первой, не может.
Уже любовные нешуточные боли коснулись графского паха. Уже елда его закаменела мраморно, а все не может наш Д свершить подвиг голосования, так равно хороши ему обе урночки. И обе они очень трогают графское сердце, а пуще того, все остальные, кричащие от невозможной сладости выбора органы.
И хотя задки у дам были разные, и иной бы кто сразу к одному из них кинулся, но граф тогда уж был исключительным ценителем дамских привлекательностей разнообразия.
Правый его глаз во всю охаживал молочный спелый задок скромницы Л, ее начисто аж до легкой синевы выбритые, лоснящиеся в предвкушении раздвигания половые губки. Несколько раз правый глаз графа даже тыкался взглядом в эту зовущую влажную спелость, пытаясь поворотить хозяина именно к этой, как видим, совершенно готовой к замужеству девушке.
Но и левый графский глаз не дремал тем временем. Он так и ластился к более худеньким, и, очевидно, более егозистым ягодицам Марфуши, и находил рыжее солнечное облачко волос, окаймлявшее слегка приоткрытую розовую щелку девицы, весьма пикантным. Полную естественность представленной картины левый глаз также признавал полнейшей готовностью к свадьбе.
Так и стоял голый графушка, обоими глазами и всем телом и сердцем голосуя За и еще раз За обеих представленных ему невестушек. И, следовательно, выбрать в пользу одной какой-то, увы, не мог. Уже и слюна бабкина высохла на горяченной елде Д, уже стала Яга опасаться нервного истощения членов нарисованного её профессионализмом треугольника, а голосование все не случалось.
У девушек с непривычки от произнесения нежных манящих слов, обращенных к мужчине, во ртах уже стоял сухой железный привкус. Языки их устали, навроде того караула, и ворочались все медленнее. Однако телом, согласно уставу данного ритуала, ни одна из них не смела поманить графа – всякие движения были запрещены строжайше.
Кризис голосования плотной дымкою стоял в воздухе.
И тогда Марфуша силою любви к Д была подвигнута на подвиг нечестности и обольщения. Собрав все силы исстрадавшегося по графушке девичьего сердечка, вдохнула она поглубже и вся сосредоточилась на своей единственной в данный момент представительской точке. Силою разума и желания вместе Марфа заставила свою попку, как та ни была выставлена, еще слегка податься ко графу. Это малое, неуловимое для всего остального света движение, от которого не колыхнулось бы и пламя самой чувствительной свечи, подставь ее кто к марфушкиной попке, привело левый глаз графа в окончательный восторг и астрономическую силу. Правый глаз виновато сморгнул и с удовольствием капнул крупной слезою на елду графа в знак своего долгожданного поражения.
Чеканным, уже тогда совершенно военным шагом сманеврировал граф к Марфушке. Расположился для дела поустойчивее. Просунул обе руки за смутительные маки занавесочки. По хозяйски взялся за девическую шелковую талию. И неспешно, но жестко впахал. Секундная сладкая задержка случилась в рябящем воздухе, а затем запоздалое «Ай, Ой-ё-ёй, Ой-ё-ёшеньки!» счастливо полилось из-за стыдливо алеющего всеми цветами занавеса.
Баба Яга утерла слезу у ноздри и дальше смотреть на дело своего знания и графского голосования не стала, лишь всплеснула руками по лебяжии, отпуская истерзанную поражением и пострадавшую на денюжку девицу Л за ширмочку одеваться, а далее – во свояси.
Граф же оттаит погодя сам, только не сразу. Не быстро вернется в его, автоматически совершающее любовную ёбь, тело память и полное сознание. Еще Марфинька успеет графом своим и нарадоваться и набаловаться. Наслушаться успеет шлепков по своей лакомой до них, как окажется, попке. А потом не раз успеет попросить у неостановимого Д пощады и передышки, но тщетно. И придется ей снова охать, терпеть и много раз приходить к одной и той же мысли, что суженый ее, несомненно, сексуальный маньяк.
8 - 9.2004