Вот и подошла к концу ночь. Тяжёлая, вьюжная и холодная полярная ночь на острове Среднем, маленькой запятой на восемьдесят второй параллели. Солнце потихоньку выползало из торосов, на несколько минут являя миру пунцовую от мороза макушку, обрезанную хордой горизонта. Каждый день оно прибавляло в весе, и нам становилось чуточку теплее на душе.
Мы привезли с Большой Земли на этот остров свои звуки: мерный рокот дизель-генераторов, треск сварки, вечернее бренчание гитары - но от этого "белое безмолвие" не стало менее безмолвным. Ни завывание пурги, ни хруст наста под унтами, ни даже вой турбин раз в месяц прилетающего самолёта не могут его разрушить, потому что все эти звуки временны, как временно всё живущее на нашей планете, а тишина, льды и океан под ними - бессмертны.
В начале апреля солнце впервые выкатило свой диск полностью и даже оторвалось от ледяного поля на пару миллиметров. Уставшие от темноты, мы подставляли холодным лучам свои обветренные физиономии, наслаждаясь мнимым теплом, и жадно втягивали в лёгкие виртуальные запахи просыпающейся где-то от зимней спячки Земли. Рядом приглушённо стрекотал бульдозер, но вдруг в размеренный рабочий ритм его движка вкрался посторонний звук. Что это?.. То ли прокладка коллектора прогорела, то ли клапана зацокали звонче обычного? Обострившийся до предела в вечной немоте льдов слух смог распознать сквозь гул дизеля тонкий голосок пичуги - по сугробу, в нескольких метрах от нас, прыгал блёклый и такой неприметный где-нибудь в зацветающей тундре комочек - северный воробей, пуночка! Пролетев на своих хрупких крылышках без малого тысячу километров, разделяющих остров и материк, она чирикала и посвистывала, смешно крутя маленькой головкой и подрагивая куцым хвостиком, бочком семенила по вековому насту и словно говорила, опровергая реальную погоду и умозаключения всех на свете метеорологов: "Вот и у вас - Весна!"