Едва рассвело, как в дом странника постучали птицы. Ему снился сон, где шумел лес. Он плутал в чащах, потом вдруг выходил на залитые солнцем поляны, золотые.
Его разбудили птицы, они стучали клювами в стекло, и он открыл створки, впустил их в большую прохладную залу. Одна села к нему на плечо, другие вспорхнули на книжные полки, коричневые, тяжелые. И тут была какая-то мелодия между затухающим сном и рождавшейся явью. Мелодия, жившая где-то в глубине странника. Это была мелодия леса и птиц. Казалось, что он был один на один с миром в этот рассветный час, но это не было одинокое чувство, скорее печальное. А дальше следовали, приближаясь неотвратимо, муки дня, и он уже знал о них.
За окном купался сад в пенных лепестках цветущих яблонь.
Пропахший бензином автобус чихал и подбрасывал, гарь и толпа давили хрупкую мелодию утреннего света, и как ни сопротивлялся странник — она гасла безвозвратно. Процедура проверки проездных билетов однообразно и томительно развлекла его, окончательно отдалив от утренних ощущений. Поздно вечером, когда он вернулся домой, пропахший городом, птицы, учуяв бензин, снялись дружно и с клекотом, с криком умчались. Тогда он плотно прикрыл окно и начал погружаться в беспамятную и неразличимую тьму.