Вчера она долго и горько плакала над своим одиночеством. Целые три минуты. Два ручейка скупых слез приветствовали бескрайнюю скорбь, а мысли путались и спотыкались о рифы собственной памяти и ушедшего времени. И как-то незаметно томики любимых стихов покрылись девственной пылью нетронутости и дыхания забвения, мечты все чаще засыпали в объятиях Морфея. Вот и сейчас грусть и пустота утекают неизменными ручейками в подушки бесконечных пространств, как-будто намеренно оставляя все вопросы без ответа, и, быть может, всего лишь озвученными эхом неизведанных измерений. «Дело житейское», - подумала она и тяжесть встревоженного разума в очередной раз увлекла ее в царство грез и сновидений. Надо выспаться перед еще одним днем реальности.