–Толстой – фигня… тем более рядом с Достоевским, – заявил Гжещь и сделал большой глоток из высокого стакана, наполненного золотистой жидкостью.
–Гм, Достоевский, возможно, и хорош, особенно если принять во внимание психологические портреты его персонажей… но Толстой…
–Психологическиепортретыперсонажей, – пробормотал Франек, который до этой минуты молча потягивал своё пиво. – О чём вы, сука, тут бухтите, интеллигенты долбанные?
–Франек, заткнись, – огрызнулся Марек. – Не видишь, мы разговариваем.
–Фуфло гоните, пьяные говнюки, а не разговариваете.
–Франек, вот щас как двину…
И не закончил, потому что глаза Франека затянулись пеленой, его большая голова качнулась и упала, стукнувшись о стойку бара. Очки сползли с носа, одно из стёкол выпало из оправы и покатилось по стойке. Бармен покосился на парней.
–Заканчиваем, – произнёс он.
–Криш, успокойся, продай ещё пива, а мы уж присмотрим за Франеком.
–Не справитесь. Закрываем.
–Продай хоть маленькую, – Марек не сдавался.
–Закрываем на хер! Выходите и забирайте это чучело с собой.
Он показал на Франека, который к тому времени уже сполз безвольно со стула и лежал под стойкой бара.
–Франек, – Гжещь пнул Франека ногой, – вставай, пора идти к мамочке.
–Отпердоливай, – пробормотал тот.
–Ну уж нет. Давай, давай, двигай. Шевели жирной задницей.
–Хрена! Не уйду отсюда, – сказав это, Франек обнял высокий стул.
–Ну вот, теперь этот прохвост упёрся по-настоящему и не сдвинется с места.
–Ну, и что с ним делать? – спросил Гжещь.
–Затащим его к тебе.
–Ко мне? Ты рехнулся. Эрика, наверно, и так уже, поди, злая, как собака.
Гжещь полез за сигаретой.
–Оставь, это последняя.
Рука остановилась на полпути, а потом крепко стиснула пачку.
–Ну и х.. с ней.
Гжещь вынул сигарету и смял пачку.
–Ну что, потащишь его на Фриштацкую или ко мне?..
–Мм… пожалуй, нет… Ну ладно, занесём его ко мне.
Криш уже стоял в дверях с ключом. Подхватили Франека – Гжещь за подмышки, Марек за ноги. Бармен отворил двери, и парни выбрались в холодную дождливую ночь.
–Во как льёт, падла.
–Ага, поливает.
–Криш, дай на вынос, будь человеком. Глянь, какая погода.
–Алкаши хреновы, что же мне с вами делать? Гоните бабло.
Марек отдал ему деньги, и бармен скрылся за дверью. Через минуту появился с двумя бутылками в руках. Гжещь щёлкнул зажигалкой. Франека положили на мокрый тротуар, его голову опустили на бордюр и уселись на лавку возле бара.
–Ночь будет холодной, – сказал Гжещь.
–Не бзди, уже скоро рассвет.
–Ну да? А я думал, что это вечер.
Они молча потягивали из бутылок, рассматривая этикетки. Гжещь глянул на неподвижно лежащего Франека.
–Смотри, – сказал через минуту, – с Франеком происходит что-то странное.
–Что же с ним может случиться? Наверняка ему снится, что он обрабатывает сразу пять девок.
–Нет, я серьёзно. Он не дышит.
–Что ты болтаешь? Все дышат.
Марек склонился над Франеком.
–Похоже, что он перестал дышать.
Оба наклонились над лежащим мужчиной.
–Сука ты, Франек, дыши, козёл! – крикнул Гжещь и ударил Франека по лицу.
–Эй, дыши, Франек!! Кислород охренительно нужен для… – Марек на мгновенье запнулся, задумавшись о том, для чего, собственно, необходим кислород. – Для жизни, – закончил он.
Они стали трясти Франека изо всех сил. Тот лежал, как бревно, и ни звука.
–Ах, подлюга! Что будем делать с этим мудаком? – запаниковал Гжещь.
–Спокойно, спокойно, он притворяется, нарочно задерживает дыхание, чтобы нас наколоть.
Марек выпрямился, сел на скамейку и сделал изрядный глоток из бутылки.
–Ну, ладно, Франек, ты нас сделал, втёр нам капитально, ну а теперь уже довольно, не придуривайся, перепугал нас, а теперь перестань, ПЕРЕСТАНЬ, СУЧАРА!!! ДЫШИ-И-И!!!
–Марек, успокойся.
Гжещь деликатно похлопал Франека по щекам, вынул из кармана его очки, водрузил приятелю на нос и вставил в оправу стёклышко.
–Франя, прости, мы и вправду не замышляли ничего дурного. Франь, ну подыши, ну что тебе ещё надо?
Франеку, кажется, уже ничего не нужно было, потому что он по-прежнему лежал неподвижно на мокром асфальте.
–Слушай, Франя, – не отступал Гжещь, – когда протрезвеешь, мы… мы… поставим тебе пиво… или два. Или… знаешь что? Договорюсь для тебя с той высокой блондинкой, которая крутится возле меня.
–Ты, Гжещь, оставь его, – пробормотал Марек. – Разве не видишь: он имел нас в сраку… и, слышь, может быть, договоришься для меня с той блондинкой?
–Заткни пасть, пьянь. Неужели не видишь, онужепочтизадышал а кроме того она для тебя слишком высокая.
–Угм… – произнёс Марек недоверчиво, полагая, что блондинка не так уж и высока. – На, лучше хлебни.
Гжещь взял бутылку и допил до конца. Отрыгнул.
–Ну так что? Позвоним в «скорую» или что будем делать?
–«Скорая» ему уже не поможет, Франек умер, – заявил Марек угрюмо.
На минуту воцарилась гробовая тишина.
–Ну что ты – «умер»… Люди просто так не умирают, надо, чтобы был какой-нибудь рак или сердечный приступ, СПИД или хотя бы… ну, не знаю… геморрой? А Франек, глянь, молодой лось, здоровья хоть отбавляй, он даже не знает, что такое врач.
Гжещь мрачно посмотрел на приятеля.
–Здоровье? Да какое тут здоровье? Разве не видишь: он не дышит, уже холодеет, – при этих словах Марек коснулся высокого лба Франека, – он вообще уже холодный совсем.
Гжещь склонился над Франеком и схватил его за руку.
–И правда. – Рука безвольно упала на асфальт. – Мы убили его, – произнёс Гжещь спокойно.
–Ну что ж, это надо признать, – ответил ему дружок. – Сегодня затащим его к тебе, а завтра раздобуду лопату и зароем труп.
Они подняли Франека с земли и потащили вверх по лестнице, которой, казалось, не было конца, а потом по узким, залитым дождём улочкам старого города. Они уже были возле дома Гжеща, когда на их основательно промокшие фигуры вдруг упал свет автомобильных фар.
–Вот курва! полиция, – прошептал Гжещь.
–Только спокойно, не паникуй, я с ними всё улажу.
Голубой «полонез» пристал к бордюру. Парни остановились в полушаге, тяжело дыша. Из окна машины высунулась голова в фуражке.
–А что это вы, ребята, там тащите? – поинтересовался полицейский. Довольно доброжелательно для полицейского.
–Э-э, ни-ничего, командир, наш товарищ вусмерть пьян, вот и несём его домой, – сказал Марек, лукаво улыбаясь.
–Ааа… ну что ж, затаскивайте его ко мне, подвезу.
–Не нужно, командир, это тут, за углом.
–Оно-то так, но с этой тяжестью под таким дождём вы не справитесь.
Парни сначала впёрли безжизненные останки Франека на заднее сидение, а потом и сами влезли в тёплый автомобиль.
–Сегодня у меня именины, – сказал полицейский. Его большой круглый живот нависал над ремнём. – Моё имя Здислав. – Он снял фуражку, блеснул лысиной и протянул приятелям руку. Те пожали её без энтузиазма и пробубнили свои имена.
–А этот? – мужчина показал большим пальцем руки на лежавшего без движения Франека.
–Что – «этот»? – перепугался Гжещь.
–Как зовут вашего корешка?
–Франек, пан начальник.
Они остановились на красный свет. Полицейский поковырялся в носу, поглядывая в зеркальце, а потом, наконец, не выдержал:
–Какой чудной этот ваш дружок – лицо зелёное и словно не дышит.
–Нет, нет, командир, он дышит, только на минутку забылся. Ну вот, мы уже на месте, – Марек показал на невысокое грязное здание на углу.
–Добро, подъеду со двора.
Он зарулил в ворота и остановил машину. Парни выволокли Франека. Марек хлопнул дверцей и наклонился к опущенному стеклу:
–Ну, всего наилучшего, пан начальник, спокойной ночи.
–Спокойной ночи, ребятки. А этот… лучше пускай начинает дышать, – засмеялся полицейский.
Они вошли в холодный подъезд, Гжегош отворил двери. Внесли Франека и положили на пол в коридоре.
–Оставим его здесь. Ему теперь абсолютно всё равно.
–Само собой. Ну, до завтра! – крикнул Гжещь вдогонку Мареку.
–До завтра.
На улице чуть брезжило, бледный рассвет вползал в комнату. Гжещь без труда нашёл кровать и с глухим стоном повалился на неё.
Уснул.
***
Он проснулся с головной болью, которая с трудом умещалась в его черепе. Неуверенно осмотрелся вокруг себя. Гм, кажется, это моё жилище… Успокоился, глянул в бок. Эрика спала, трогательно повернувшись к нему задом. Он погладил её по белым упругим ягодицам. Поднялся и поплёлся на кухню, схватил первый попавшийся под руку стакан с каким-то красным осадком на дне. «Вино», – подумал он, не вполне ещё придя в себя.
Отвернул кран и тут… вспомнил.
–Ах, с-сука… – сказал он громко.
–Гжещь, что ты там делаешь, иди в кровать, – промурлыкала Эрика в спальне.
–Сейчас, сейчас, дорогая.
Он стремительно проглотил прозрачную жидкость и выбежал в коридор. На полу никого не было.
–Вот курва, воскрес, – почти вскрикнул он. Вернулся на кухню, налил себе ещё воды в стакан, выпил, вошёл в комнату, поднял трубку и набрал номер.
–Ну, чего? – отозвался заспанный голос на другом конце провода.
–Марек, это ты?
–Ну.
–Слушай, Франек исчез.
–Как это исчез? Что ты плетёшь?
–Ну точно, исчез. Вчера вечером его трупешник валялся на полу, а сегодня его уже нету.
–Какой трупешник, что ты тут мне втираешь?
–Втираю, но не тебе. Послушай, Франек вчера умер у тебя, можно сказать, на руках, а ты ничего не помнишь.
–Франек… умер… Ты бредишь, маленький? Это ты вчера так нажрался, что мы с Франеком были вынуждены затащить тебя домой.
–Чё?
–Проспись, тебе же лучше будет.
–Гм.
На другом конце с треском бросили трубку.
–Ну, иди же, – опять этот обволакивающий, заспанный голос из другой комнаты.
Гжещь выпил ещё воды, вошёл в спальню, улёгся рядом с не совсем ещё проснувшейся женщиной. Нащупал её задок и зачерпнул две полные пригоршни её тёплого тела.
–…угмм-мурррр… – промурлыкала она.
–Нет ничего лучше, чем прикоснуться к чему-то настоящему, – подумал он и ещё крепче прижал ладони к её ягодицам.
Grzegorz Dziadurski «Zalał się w trupa»
Сетевой журнал "sZAfa" - kwartalnik literacko-artystyczny
http://szafa.ata.com.pl/numery/szafa2/grzes.htm
Перевёл с польского А. Петров
2004 г.
Об авторе. Г. Дзязудрский родился в 1970 г. Сейчас вместе с женой Эрикой живёт в Сан-Диего. Путешественник, прозаик, журналист.