Кокон

Кокон.

                But why - but why
                Why are you so stupid?
                Lacrimosa

В этот день врач – психиатр Иван Лазарев как обычно проснулся в 7:30 , поскольку ровно в 8:00 он должен уже был быть на работе. Когда зазвенел будильник он, не открывая глаз, отключил его и ещё минут десять лежал с закрытыми глазами. Жутко не хотелось вставать и снова возвращаться к жизни, уж слишком приятны были объятия Морфея, и открыть глаза и встать с кровати в тот момент казалось ему предательством себе. В голове мелькнула мысль: ”А ну его к чёрту, ничего страшного если один раз опоздаю на работу “. Однако в тот же момент он понял, что такие мысли до добра не доведут, и прервал их, разодрав слипшиеся веки. Со следующей порцией крови, поступившей в его мозг, к нему пришло лёгкое ощущение бодрости. Оно дало толчок к тому, чтобы подняться с кровати, надеть тапки и дойти до ванной. Зайдя в ванну, Иван ополоснул лицо холодной водой и взглянул в зеркало. В отражении он увидел мужчину 27 лет, со светлыми волосами, которые в тот момент напоминали копну сена. Из зеркала на него смотрели зелёные глаза с ярко-выраженными мешками под ними; заметив это, Иван пожалел, что вчера вместо того, чтобы лечь спать пораньше, он досмотрел-таки до конца второсортный триллер, который оказался на удивление длинным. Продолжая смотреть в зеркало Иван увидел, что лицо покрыла щетина и неохотно потянулся к бритве думая о том, как везёт женщинам, что им не надо тратить каждое утро минут десять драгоценного времени на то, чтобы побриться. И для чего? Чтобы, увидев меня: чистого, побритого, причёсанного какая – нибудь длинноногая блондинка с симпатичной мордашкой пригласила меня к себе в кровать? Почему – то, несмотря на ежедневное бритье на данный момент этого ещё не произошло! С другой стороны, это уже привычка, и если я не побреюсь, весь день буду чувствовать дискомфорт.
Наконец, побрившись, умывшись, позавтракав, одевшись и захватив папку с делами некоторых пациентов, Иван вышел на улицу и вскоре подошёл к месту работы, по пути заметив, что небо сегодня хмурое, очевидно собирается дождь. Местом работы Ивана Лазарева являлась Городская психиатрическая клиника города Маднесска №9. Бросив общий взгляд на здание, перед тем как войти который уже раз подумал, что это здание ну никак нельзя было использовать в качестве психушки. Оно и у нормальных – то людей вызывало только негативную реакцию, а у больных вообще только усугубляло состояние. Ну что поделаешь, другую работу в этом городе мне найти будет крайне сложно, да и вообще какая мне разница до этого здания: работа есть работа и мне параллельно, где я буду работать, главное, чтоб зарплата была хорошей.
Об этом доме и вправду ходили нехорошие слухи. Это было трёхэтажное вытянутое здание с толстенными стенами, что особенно хорошо было заметно в оконных проёмах. Рабочим пришлось потрудиться, чтобы преобразовать этот дом к клинику, пришлось делать специальные рамы на заказ, поскольку в проёме толщина стены была около полуметра. Дом покрывала железная крыша с остроконечными воронкообразными выступами по краям здания. Во время дождя крыша резонировала и во всём здании стоял грохот. Говорят, в этом доме в XVII веке жил какой-то спятивший купец. Он всю жизнь интересовался оккультными науками и изучал алхимию, собирал какие-то книги, и к старости приказал построить этот дом по его плану специально для опытов. Но либо он спятил, либо занимался не тем, чем говорил, но как бы то ни было весь второй и третий этаж состоял из камер, которые представляли собой по форме абсолютно правильные кубы 4x4x4 метра. В некоторых из них было маленькое окошко, где-то 0,5 на 0,5 метра, через которое проникал тонкий лучик света, а в остальных при закрытой двери была сплошная темнота. На данный момент сохранились и тяжёлые стальные двери в камеры, они плотно закрывали вход и в каждой было небольшое окошко, открывающееся снаружи, что было удобно для персонала ныне клиники. После революции наличие этих камер и подтолкнуло властей к тому, чтобы переделать это здание в психиатрическую клинику. Первый этаж дома состоял из нескольких больших помещений, где раньше очевидно были лаборатории. Под зданием был большой подвал, который сейчас превратился в склад для бумаг, лекарств и прочих медицинских принадлежностей. Однако самое интересное заключалось в том, что этот старый купец экспериментировал не с реактивами, а с человеческим телом и разумом. Он содержал их во всевозможных условиях, менял их пищу, распорядок дня, дозировал пытки и телесные наслаждения, вводил им всевозможные препараты. Таким образом, он пытался поднять человека на более высокий уровень развития и узнать, что же толкает человека к совершенствованию – негативное или позитивное воздействие. Его целью было создание сверхчеловека – без эмоций, пороков и комплексов. К сожалению, во время революции все его работы были уничтожены, однако дом не разграбили, поскольку люди боялись заходить внутрь. Именно благодаря этому дом и остался в целости и сохранности, но в нём действительно было что-то жуткое. Когда смотришь на него, создаётся такое ощущение, будто его покрывает какая-то дымка, при этом каждый раз смотря на этот дом, у многих людей в голове раздавалось нечто вроде истошного крика. Но всё это не волновало городские власти и сейчас у входа в это здание красовалась табличка на которой золотыми буквами на красном было написано: ”Муниципальная психиатрическая клиника г. Маднесска №9”.
Когда Иван вошёл в клинику его взгляду открылся холл, пол которого был устлан красным, до рези в глазах, ковром. Иван поднялся по ступенькам и дошёл до длинного коридора, который протягивался по всей длине здания. Пройдя три двери, он достал ключи с брелком в виде латинского креста и открыл следующую, на которой была вывеска: “главврач клиники Иван Анатольевич Лазарев”. Зайдя в кабинет, он почувствовал неприятное ощущение того, что только что начался рабочий день. Сменив куртку на белый халат, Иван достал из нагрудного кармана начатую пачку сигарет “Davidoff” и, подкуривая, заметил что уборщица уже успела помыть фарфоровую пепельницу в виде черепа. Устроившись в кресле поудобнее, он прошелся взглядом по двум стопкам дел пациентов и, вздохнув, взял верхнее из левой стопки. Это было дело больного, которого звали Яков Прохоменко. В графе диагноз было написано: шизофрения III степени с ярко выраженным аутизмом. К углу дела больного была приклеена его фотография, с которой смотрел некто, кого любой человек со стороны определил бы как бывалого зека. В графе с названием “курс лечения” главврач написал сегодняшнюю дату: 25.03.2004г. После чего дописал далее: “Проведён ежедневный осмотр. Изменений в состоянии больного не обнаружено”. Опыта Ивана Лазарева хватало для того, чтобы ещё до осмотра написать о его будущих результатах, тем более что это же он ежедневно писал во всех делах каждый день в течение всего времени его работы здесь, который составлял уже 4 года. Окончив писать он просмотрел список лекарств, принимаемых больным и, закрыв дело, положил его на угол стола, после чего взял следующее дело из этой же стопки и начал заполнять там аналогичным образом ту же графу. Через три часа вся эта стопка перекочевала на угол стола, а в пепельнице дымилась уже четвёртая сигарета. Встав с кресла, Иван только было направился начинать осмотр, как в дверь постучала и тут же, не дожидаясь ответа, вошла женщина. Это была Татьяна, которая работала здесь в приёмной уже столько, сколько здесь работал и сам Иван. Это была полная низкорослая женщина лет 35 – 40 с оранжевыми крашеными волосами. На ней был старый белый халат, на котором выделялось несколько жирных пятен. В глаза бросались мелкие морщинки на краях её мелких глаз. Складывалось ощущение, что она – очень весёлый человек и часто смеётся. Отчасти это было правдой. Войдя в кабинет, запыхавшимся голосом она начала говорить:
- Там ещё одного привезли, вам надо подойти и оформить всё.
- Скажи, что через пять минут подойду, а что там?
- Да чёрт его знает, странный он какой – то.
- Где они их только берут? Ладно, иди, я сейчас приду.
После этого Татьяна вышла, а следом за ней, захватив необходимые документы, тонометр и статоскоп, пошёл Лазарев. Новоприбывший стоял возле приёмной, на нём была туго затянутая смирительная рубашка, а по бокам от него стояли два санитара, которые, казалось, поменяли все остатки своего интеллекта на значительную мускулатуру. Один из них держал больного за руку.
Подойдя к ним, Иван начал рассматривать того, кого ему привезли. Это был мужчина лет двадцати, с коротко стрижеными волосами, бледным лицом с темными кругами вокруг глаз, но первым, что бросалось в глаза было то, что его лицо, шею и руки покрывали шрамы, царапины, синяки и кровоподтёки.
- Что это с ним? – спросил Иван у санитара.
- Да кто его знает? Мы не знаем даже как его зовут. Его нашли на улице и притащили в больницу, а там его в психиатрию определили.
- С каких это пор у нас здесь бомжи живут? – ухмыляясь, спросил Лазарев. – Лучше бы его в милицию отвезли.
- Сказали, что до выяснения личности пусть здесь побудет. Не могут ничего узнать о нём.
- А с чего это его в психиатрию определили?
- Да он постоянно ищет кого-то. Спрашивает у всех: ”Где он? Где мне его найти?”. Да скоро вам из больницы отчёт про него пришлют.
 - Ладно, Татьяна, определи его пока в 36–ю, сейчас я подойду туда.
Всё это время незнакомец внимательно осматривал Ивана и вдруг бросился к нему с криком: ”Это ты!!! Очнись, ну, очнись же!!!”. Санитары еле успели удержать его, а один из них ударил его ладонью по лицу, после чего незнакомец, потупив взгляд, замолчал. Обращаясь к более высокому санитару, Иван сказал: “Помоги женщине отвести его в палату. Что-нибудь ещё передали?”
- Нет, документы подвезут позже.
- Ну ладно, отведёте его и свободны.
После этого Иван развернулся и пошёл в свой кабинет, где он захватил чистую медицинскую карту, выкурил ещё одну сигарету и пошёл в 36-ю палату, размышляя на ходу: ”Странно всё это… С каких это пор в клинику бомжей до выяснения личности помещают? Ладно подожду документы, может тогда что-нибудь прояснится. Интересно, почему он принял меня за этого “его”? И где он такие шрамы заработал, такое ощущение, будто его через мясорубку пропустили…”
Когда он подошёл к 36-й палате, у входа ждала Татьяна. “Вы поосторожнее с ним, он хоть и в смирительной рубашке, но кто его знает. Вы видели его шрамы?” – спросила она. “Знаю, знаю, - ответил Иван, - И не таких видал. Скажи Диме, чтобы приготовил лекарства, а то в час уколы, а он опять забудет приготовить и всё до двух отодвинется.” После этого Татьяна медленным шагом направилась к лестнице, а Лазарев открыл скрипящую дверь и вошёл в палату.
Стены этой палаты, также как и любой другой, были обиты мягким светло – зелёным войлоком. На полу был мягкая ткань. Единственным голым местом в палате был потолок, покрашенный в цвет войлока на стенах. Больной сидел в углу помещения и нервно перебирал пальцы. Увидев Ивана, он бросился к нему, но тот громко прикрикнул: ”Стой на том же месте”, и нащупал рукой на всякий случай шприц со снотворным в кармане. После этого незнакомец растеряно остановился и стал ждать чего – то. Тогда Иван сел на заранее принесенный Татьяной, стоявший в углу, стул и принялся рассматривать этого человека. От его шрамов даже его, главврача психиатрической клиники, передёрнуло. У психа были волосы такого же как и у него, цвета, только коротко стриженные; из – под густых тёмных бровей на него смотрели полные слёз зелёные глаза, он нервно кусал губу и переминался с ноги на ногу. Ивану показалось, что в этом психе есть что-то знакомое, но тогда он так и не смог определить, что именно. Собравшись с мыслями, Лазарев начал говорить: “Сейчас я проведу осмотр, а ты стой на месте и не двигайся, если шевельнёшься – я всажу тебе такую дозу снотворного, которая и слона усыпит”. Казалось, больной хотел что – то сказать, но удержался, тогда Иван подошёл к нему, приготовил статоскоп, чтобы прослушать его, задрал рубашку и поразился: этот псих был ВЕСЬ покрыт шрамами. Это его не остановило и Лазарев начал его прослушивать. В лёгких ощущался небольшой шум, характерный для человека с лёгкой простудой или же сильно курящего. Его сердце бешено колотилось, он был крайне возбуждён. Затем Иван померил ему давление, оно зашкаливало – 150/95. С человеком в таком состоянии было опасно находиться в одном помещении, он был способен на что угодно, однако врачебный опыт главврача подсказывал Ивану, что ничего страшного не произойдёт. Закончив осмотр, он снова уселся на стул с спросил:
- Итак, прежде всего, как тебя зовут?
- Да это же я, я каждый день у твоей кровати по нескольку часов стою, - начал судорожно больной.
- Я спрашиваю, как тебя зовут? – уже громче медленно повторил Лазарев.
- Пётр.
- Поподробнее, пожалуйста.
- Иванов Пётр Викторович, невропатолог из этой чёртовой больницы.
- И кого же вы лечите в этой своей больнице? – скептически спросил Иван и отметил для себя: замена личности.
- Тебя, 4 года уже. Да ты послушай меня, я не псих… - начал снова больной.
- Ладно, я тебя слушаю, только говори спокойно и внятно – ответил врач и отметил для себя: навязчивые идеи. Тогда больной начал рассказывать, запинаясь и часто глотая слюну.
Тебя зовут Лазарев Иван Анатольевич. Тебе 27 лет. Четыре года назад ты поссорился с некоей Панкратовой Еленой. В тот момент ты был в состоянии глубокой депрессии. После этой ссоры ты пошёл к Адмиралтейскому мосту и, привязав к животу свинцовую пластину, прыгнул в Неву. К счастью какой – то прохожий увидел это и позвал стоящего рядом мента, который и вытащил тебя из реки. Однако в декабре вода в Неве ледяная и твой мозг сильно повредился. У тебя было кровоизлияние в кору головного мозга, в результате чего её отделы, отвечающие за память, сильно повредились. В ответ на это твой разум создал в качестве защиты псевдореальность, в которой ты сейчас находишься. В реальном же мире ты уже четыре года находишься в коме в государственной больнице города Санкт-Петербурга, где тебя безуспешно пытаются вернуть к жизни. Я – ответственный за твоё состояние невропатолог. Вроде как выговорившись Пётр сел на корточки в углу палаты, схватившись за голову и начал глубоко дышать, пытаясь таким образом, очевидно, успокоиться.
Всё это время Иван молча слушал его. Сначала спокойно, затем его дыхание участилось и когда Пётр начал рассказывать о коме, Иван начал нервно крутить в руке ручку. В его голове стремительно проносились вопросы и попытки рациональных ответов на них. Откуда этот псих знает, как меня зовут и сколько мне лет? Наверно успел посмотреть в каком – нибудь документе в приёмной. И что это за названия он выдумал: Санкт-Петербург, Нева, Елена Панкратова. При упоминании этого имени Иван почему – то занервничал, но он был уверен, что никогда ранее не слышал его. Но его рассказ – сплошной бред шизофреника, как тогда он объяснит то, что сейчас сидит передо мной и здесь я – врач, а он – всего навсего псих, больной, недоумок… Набравшись спокойствия, Иван, стараясь не выдать того, что не может таки победить волнение, спросил:
- А как ты объяснишь тогда то, что находишься здесь и я тебя вижу и слышу, если всё это (в этот момент Иван провёл руками вокруг себя) созданный моим покалеченным разумом псевдомир?
Пётр замолчал на некоторое время, после чего начал бурчать себе под нос: ”В это на самом деле сложно поверить, но это правда. Порой правда бывает более причудливой, чем вымысел. Уже порядка десяти лет я работаю над прибором, который мог бы визуально изобразить мысли человека. Я не буду сейчас рассказывать тебе его устройство, это долго и не для этого разговора. Но факт в том, что закончив его, я решил испытать его. Ты как нельзя лучше подходишь для этого, сейчас твоя мозговая активность ниже нормы, поэтому я не рискнул испортить прибор и поджарить себе мозги, подключаясь к кому – нибудь другому, так как мозг здорового человека забит предрассудками, самообманом, эмоциями и иллюзиями. Твой же лишь поддерживает существование мысленной реальности – это нечто вроде защитного кокона твоего Я. Но я и не ожидал, что не просто увижу твой мир, но и ты увидишь меня, поскольку сейчас импульсы моего мозга по проводам мчатся в твой со скоростью 300 м/сек, также как и твои ко мне.”
Иван уже не мог скрывать своё волнение и, чуть не крича, спросил:
- Почему же ты тогда весь в шрамах? Почему бродил по городу как бомж и спрашивал у людей обо мне? Кто в таком случае все они? Откуда в моём разуме взялись эти люди? Да и как мог мой мозг, память которого окончательно уничтожена, создать эту реальность, откуда ему известно в таком случае как выглядят люди, дома, какого цвета небо и вообще есть ли оно? – на последних словах Иван уже сорвался и прокричал их.
- Это тоже легко объяснимо. Твои воспоминания не уничтожены, а лишь повреждены, и твой мозг, цепляясь за их остатки создал эту псевдореальность. То, что здесь ты – главврач-психиатр объясняется тем, что ты учился на врача, однако на третьем курсе бросил академию. А эта клиника, ты никогда не задумывался, почему она расположена в этом странном доме? Этот дом – отражение твоего внутреннего мира. Он такой же тёмный и мрачный как и твой разум. Все твои знакомые рассказывали, что ты всегда прячась от других, любил темноту, готику, сатанизм, любил одеваться в чёрное и гулять по ночам по кладбищу. Именно поэтому тебя не понимали, поэтому ты был в депрессии в момент ссоры с этой Еленой, поэтому ты и пытался покончить с собой! А что касается меня: ты видишь эти шрамы, это ты сделал их, это след того как твой разум сопротивлялся моему проникновению. Он не нашёл меня в остатках твоей памяти. А мой внешний вид твой мозг скопировал с твоих воспоминаний о тебе же. Вглядись в меня, таким ты был семь лет назад. Сейчас я – это ты. – Здесь Пётр сорвался и дальше уже не говорил, а кричал. – Посмотри же! Вглядись в то, что ты считаешь реальностью!! Очнись!!! Очнись!!!
На этих словах у Ивана в руке сломалась ручка, его голова закружилась и, крикнув: “Всё это – бред!” – он выскочил из палаты. В его голове судорожно крутились тысячи мыслей, его мозг сопротивлялся новому знанию. Он побежал в свой кабинет, но в его голове раздавался голос Петра: ”Ты уже начал понимать реальность, не сопротивляйся, твой мир уже разрушается. Больше тебе не нужен этот кокон!” По пути он встретил Татьяну. Та смотрела на него, испугано открыв глаза и вдруг, не издав ни звука, начала разолгаться: сперва её кожа стала жидкой и стекла на пол, после этого поверх неё упали мышцы и размякшие кости. Через минуту образовавшаяся масса уже испарилась. Всё это время Иван смотрел на неё не в силах пошевелиться, но вскоре, собрав остатки разума, он бросился бежать на улицу. Выбежав из клиники он увидел пустой город. Вскоре на горизонте появилась чёрная точка, через секунду она превратилась уже в огромную чёрную кляксу, а ещё через секунду на него уже надвигалась стена непроглядной тьмы. “Так вот какой он, край моего мира!” – заворожено глядя вокруг, подумал Иван и…
Очнулся в палате. Он лежал на кровати. К нему была прицеплена куча проводов, которые вели к мужчине, лежавшему на кресле возле кровати без сознания. Иван посмотрел в окно и увидел вдали иглу Адмиралтейства, блеск вод Невы и вспомнил. Вспомнил абсолютно всё, вспомнил жизнь с родителями, учёбу в школе, медицинскую академию, вспомнил как слушал Theatres des Vampires в абсолютно тёмной комнате, как пытался писать книги, всех людей, кого когда – либо знал, Елену Панкратову… Он вспомнил всё. Затем огляделся и увидел, что подключен к системе жизнеобеспечения. Его сердце ещё билось только благодаря импульсам, периодически посылаемым от прибора. Он нащупал рукой провод от него и вырвал его.
В следующий миг он снова очутился в муниципальной психиатрической клинике города Маднесска в кабинете главврача. Всё было так же как и десять минут назад, за одним исключением. Петра Иванова в этой клинике уже не было.