Зима.
Рассказ.
Ты сидишь в уголке дивана, поджав ноги, и, не отрываясь, смотришь на белые хлопья, падающие за окном. При их виде ты передергиваешь плечами, но не можешь оторвать взгляда. Очень холодно. Холод пробирает изнутри, потому что мерзнет не тело, а душа. Мысли цепенеют, и хочется спать, но заснуть не можешь и сидишь, словно загипнотизированный, и смотришь в окно, но хлопьев уже не видишь, не видишь вообще ничего. Вдруг сознание возвращается из самых тайных закоулков души, и ты вздрагиваешь. ***во… Это единственная мысль, которую ты можешь осознать.
Хочется, чтобы кто-то вырвал тебя из этого жуткого оцепенения, чтобы кто-то пришел или раздался телефонный звонок… Но, в то же время, не хочется. Кто-то позвонит или придет и скажет какие-то слова. Может от них даже станет легче на какую-то долю секунды. Но потом ты попрощаешься, и опять станет холодно, еще холодней от осознания, что никого нет рядом. Ты быстро подходишь к телефону и отключаешь его, боясь, что все-таки раздастся звонок.
Потом ты действуешь автоматически, не думая… Ты открываешь шуфлятку стола. Достаешь пачку лезвий. Вынимаешь одно и идешь в ванную…
…Открываешь воду и начинаешь раздеваться. Раздевшись, останавливаешь свой взгляд на зеркале и шарахаешься от собственных глаз. Чужие? Страшно? Да, в этих глазах есть что-то такое, в чем ты еще не отдаешь себе отчет, то, в чем ты боишься себе признаться…
Ты залазишь в ванну. Лежишь и греешься. Смотришь на синие полосочки на своих запястьях. Вены. Тоненькие дурацкие шнурочки. Берешь острое лезвие и проводишь поперек. Сначала крови нет, затем появляются красненькие бисерные капли… Вода рядом с тобой начинает розоветь. Крови много, но порез не достаточно глубокий. Ты это чувствуешь. Ты криво усмехаешься и поднимаешь лезвие, чтобы резануть глубже. Но ты вспоминаешь, что скоро должны прийти с работы родители. Не успеешь. Откачают. Не имеет смысла. Ты несколько раз с размаха бьешь лезвием по запястью. Просто так. Со зла. Поднимаешься. Выдергиваешь из ванной пробку. Вытираешься полотенцем. Достаешь из аптечки бинт и заматываешь запястье, а то кровь не остановить, вон пропитала все феньки. Кое-как отмываешь их от крови.
Берешь плеер. Рюкзак с сигаретами. Надеваешь куртку и выходишь на улицу. Ледяными иголками за шиворот сыпется снег. Серое небо нависло над землей. Такое впечатление, что ты смотришь кино, что все это происходит не с тобой. Это наверное от того, что на таком морозе все чувства притупляются. А еще от того, что ты не слышишь ни звука – в плеере Янка. Все окружающее кажется иллюстрациями к ее песням. И ты сам, словно герой какого-то мрачного безысходного фильма. Такое чувство, что ты сейчас досмотришь его, встанешь и пойдешь покурить, чтобы разогнать тяжелый осадок. А потом вернешься в теплую квартиру и позвонишь кому-нибудь из друзей и пойдешь пить пиво или чай. Будешь смеяться и болтать о всякой ерунде…
Но этого не будет. Во-первых, потому, что это не кино, а правда. Во-вторых, ты сейчас не будешь никому звонить – ты не имеешь права портить людям жизнь своими заебами. Да и просто ты сейчас не можешь говорить. Каждое слово дается колоссальным трудом. Хочется сжаться в крошечный комочек или стать невидимкой, чтобы тебя никто не мог увидеть и заговорить с тобой.
Ты закуриваешь и идешь к автобусной остановке. Совершенно не ощущаешь вкуса своей дрянной сигареты. Очень холодно. Пальцы без перчаток настолько замерзли, что даже курить не хочется.
Подходишь к остановке. Наверное, ты выглядишь странно, раз все люди так на тебя смотрят. Они, может, даже что-то тебе говорят, но ты не слышишь. В твоих ушах звучит пронзительный, рвущий душу голос Янки: «От этих каменных систем в распухших головах, теоретических пророков, напечатанных богов, от всей сверкающей, звенящей, пылающей ***ни… Домой!»
В автобусе ты садишься и смотришь в окошко через маленький, не запотевший кружочек. Порезы на руке болят при каждом движении. Ты, поморщившись, аккуратно поправляешь бинт под рукавом…
Ты сам не знаешь, зачем ты вышел на улицу… Становится еще хуже… Еще острее чувствуется, что ты один. Все люди как назло парочками или компаниями…
Ты и сам не осознаешь, что хотел бы встретить среди этой запорошенной снегом толпы кого-то похожего на себя… Тоже одного… Со свежими шрамами на запястьях…
Но ты знаешь, что не встретишь. Вернее, мы не встретимся. Хотя бы потому, что ты – это я сама. А, все-таки может, нет? Может не я, а мы? Я не знаю… Знаю лишь, что не встретимся… Не встретимся потому, что когда человеку чертовски кто-то нужен, он всегда один. Уж не знаю откуда такая закономерность. А еще можно опоздать. Можно однажды пройти друг мимо друга, и никогда больше не встретиться. Ведь всегда, когда человек решает уйти ему или остаться, он решает сам. И никого нет рядом, кто бы крикнул: «Стой! Не смей!»…
А может все-таки еще не поздно?…