Это было время, когда, все, что раньше было нельзя, вдруг, по очереди, с нарастающей быстротой, становилось можно. Можно выезжать за границу без особых запредельных проверок и допусков, можно зарабатывать деньги, можно высказывать все, что думаешь, не боясь последствий, можно читать, смотреть, слушать… Оказалось, что и секс у нас есть – правда, не столько, сколько у них, но все же…
У центрального кинотеатра с громким и совершенно теперь неуместным названием «ПРОЛЕТАРИЙ» толпился народ. Сегодня последний день показывали «Легенду о Нараяме». Мы с Борькой настроились во что бы то ни стало попасть. Коршунами пикировали на каждого проходящего ко входу – а вдруг именно у него окажется заветный лишний билетик. И вот, наконец, один билет был куплен.
«Иди», - великодушно решила я. «Тебе уже ни за что в другой раз не посмотреть, а я вернусь в Москву, что такое очная аспирантура, считай, вольный стрелок, где-нибудь да найду».
«Точно?» - Борька нерешительно затоптался на месте.
«Да точно, точно. Беги, начинается уже». И он виновато-радостно потопал в партер, в самую серединку.
У меня оставалось десять минут журнала, потом все. Я огляделась, цепко выхватывая детали: выражения лиц, руки… Никого. И вдруг услышала возмущенные возгласы двух подружек-подростков. Их не пускали. ЭТОТ запрет еще был в силе, причем на этот раз даже не до 16, а до 18 лет.
Я ловко вклинилась между ними. «Покупаю!». «У нас два…» - растерялись девчонки. «Ну, два покупаю, давайте быстро!»
Так, теперь успеть продать другой билет. Неровно отрываю, оглядываюсь. Прямо у входа стоит парень, очень высокий, статный, темноволосый, эдакий Павка Корчагин, но поспортивнее, лет двадцати пяти.
«Ты в кино? Билет нужен?»
«Да…»
«Ну, идем быстро, начинается уже. Деньги по дороге отдашь!» И я буквально потащила его к билетерше.
Наши мест оказались на балконе, в предпоследнем ряду, в самой серединке. На балкон пустили не сразу, тетка-контролерша даже высказала предположение, что билеты ненастоящие и куплены с рук у спекулянтов.
«Да Вы что!!! Мы вместе в кассе покупали, видите, как разорваны неровно, это я сама отрывала – он прям с работы, а я из дома шла», на ходу сочиняла я. Для пущей убедительности схватила парня за руку, он не сопротивлялся. Так, взявшись за руки, мы и вошли на балкон. Журнал уже закончился, и на огромном экране шли титры на фоне величественных горных пейзажей. У меня в темноте пропадает зрение на какое-то время практически совсем, поэтому руку я не выпустила, и он меня повел за собой куда-то наверх и потом вбок. Мы уселись, расцепив наконец руки.
В студенческие годы я увлекалась всем японским, и уж, конечно, классический первоисточник, по которому был снят роман, был мне знаком, философская притча о смерти, жизни и ее смысле. Но я была совершенно не готова к той грубой животной сексуальности, которая прямо-таки хлестала с экрана, заполняя собой, как соленой морской водой, весь зал. Как-то вдруг я всей правой стороной, всей кожей почувствовала близкое соседство парня, особенно неловкое после той невольной близости, которую мы почувствовали благодаря бдительной тетке. Он, видно, тоже чувствовал себя неловко, сидел очень прямо и пару раз судорожно вздохнул.
В какой-то момент мы, как по команде, снова взялись за руки. Его сильные пальцы сначала робко, потом все увереннее гладили мою ладонь. Потом он переложил руку на мое колено. Скользнул под юбку. Выше. Рука продвигалась вверх потихоньку, и оттого, что между ней и ногой был а тонкая шелковистая ткань колготок, ощущения, как ни странно, были только острее. С экрана продолжали захлестывать волны примитивного, грубого, жестокого, до предела возбуждающего секса. Я закрыла глаза. Через несколько мгновений я испытала, наверное, самый сильный в своей тогдашней жизни оргазм. Он убрал руку и мы стали смотреть дальше, не глядя друг на друга.
За несколько минут до конца фильма он наклонился ко мне и прошептал: «Пошли ко мне в общагу, пацанов нет сейчас, комната пустая».
Меня как ледяной водой окатило. Пацаны! Так он вообще еще мальчик маленький, акселерат… Идти я в любом бы случае никуда не пошла, но это его «пацаны»…
Зажегся свет, я встала и пошла не оглядываясь. Парень понял и не стал догонять меня.
На улице я встретила довольного и возбужденного Борьку. «Неужели и тебе удалось? Вот молодец! Да ты на балконе сидела, там, наверное, не видно ничего?» «Да видно, видно, и книжку я читала, все понятно было». «Ну как тебе, правда, класс?» «Да нет, ничего особенного, книжка интереснее».
Вечером я уехала доучиваться в Москву. Первый камень в фундамент нашего развода был заложен. Или это был выломан первый камень из фундамента нашего брака?