Молодой поэт Ч. пригласил странника в свидетели. Тот в конце концов согласился. Дело развивалось следующим образом. Секция поэтов города М. обсуждала вопрос о приеме в свои ряды молодого поэта Ч. Странник расположился рядом с Ч. в красном углу, но на невидном месте. Первым выступил маститый. Он ярко говорил хорошо тиражированным и потому легко узнаваемым голосом о таком незаурядном даровании, которое имеет Ч. «Пора-пора-порадуемся», — витали в воздухе тяжелобойные мысли маститого. О том, как он тонко образован, о том, как он одухотворен искусством и искусство одухотворено им, говорил последующий оратор.
Да-да, подхватывал эстафету крупный во всех отношениях литератор, очень достойный во всех смыслах этого слова молодой человек, да, кстати, и строфы у него недурственные, приличные, да, весьма, весьма. В общем, обступившие и обсуждавшие молодого Ч. дружно нахваливали. Настало время бросать шары, то бишь голосовать. Выяснилось, что большинство оказалось сильно против. Таким образом, к сожалению, да, такой вот казус, такой вот конфуз...
Что ж, поэт Ч. был парень не промах, поэтому он вынул револьвер.
— Ты же видишь! — крикнул он страннику. — Ты же видел?!
— Почему в прошедшем времени вы нас употребляете, — озадаченно вопросил слегка перепуганный маститый, но не успел окончательно озадачиться. Раздался, сами понимаете, выстрел. Потом еще и еще. Странник свидетельствовал.