Тебя вили к месту казни, ты была полностью голая, я видел на твоей спине раны, они были там, где когда-то были крылья, но не те белые и чистые, которыми тебя одарили небеса, а черные и грязные, которые тебе дала тьма, которые пустили в тебе темные корни. Я проклял их, они уничтожили твою жизнь, разве, ты не видишь, что у тебя никого не осталась? Даже тот, кто любил тебя, теперь мертв, он не смог принять ту тьму, которая захватила тебя. Боль переполняла и меня, я не мог простить себе, что не доглядел за тобой, я не обратил внимания, что потеря крыльев, белых, от неба, сказалась на тебе, слишком сильна.
Я раньше был твоим хранителем, это я дал тебе первые крылья, это я пробудил в тебе любовь, и это я не смог помочь в трудную минуту.
Народ ненавидел тебя, ты была для них самым худшим порождением ада, может оно так и было, теперь…
Ты шла и улыбалась, темные корни слишком глубоко прошли, их никто не сможет уничтожить, даже я.
Все кто был рядом с тобой кидали в тебя мусор, ты пролетела над этим городом, раскинув новые крылья, ты вытянула из них добро и радость, теперь ты видела плоды своего труда, теперь тебя переполняла гордость, теперь ты улыбалась зло, твоя улыбка, которая была раньше исчезла навсегда. Что-то кольнула мое сердце, я пробрался через толпу к тебе, я посмотрел тебе в глаза, ты посмотрела мне, дьявольская улыбка покинула твое лицо, на нем появился страх, ты почувствовала, но не поняла что именно. Я прорвался сквозь охрану, я коснулся твоей руки и произнес лишь одно слово:
– Прости…
Меня поразила боль, глаза закрыло черной пленкой…
Я так и не понял тебя…
Когда ведьму подвели к эшафоту она посмотрела с призрениям на труп, того чудака, который решил коснуться ее руки, ей было больно, в первый раз, с того момента как она получила новые крылья.
Только в тот момент, когда палач взмахнул топором, она поняла, она произнесла свои последние слова с ненавистью:
– Сволочь! Где ты был раньше!
Я схватился за сердце, мне было так же больно как ей. Я посмотрел еще раз на толпу жаждущую крови, затем на труп и в конце на тебя…
Я ушел, как и все хранители, просто исчез, со мной исчезло и тело лежащее на середине площади.