Четыре рассказа.
Шрамы темнеют от холода.
Золото темнеет от времени.
Душа темнеет от злого.
(вместо предисловия)
1. Бесконечность.
Говорят, что в юности жизнь кажется бесконечной. Бесконечной? Жалкие 70-80 лет, а то и меньше? Я и раньше-то прекрасно понимал, что время наше очень ограничено. А теперь, когда мне почти уже 30 лет, в расцвете сил и возможностей, в тот период, когда я, как и всякий современный мужчина должен «подвести итоги», «обзавестись определенным багажом», «оглянуться назад»… Нет у меня времени. А тем более бесконечности.
Через 50 миллионов лет солнце раскалиться настолько, что от нашей голубой планеты останется горстка космического пепла. А вы говорите вечность… Будем же торопиться. Постараемся же успеть.
А я опять не успел. Маршрутка ушла из-под носа. Теперь стоять мерзнуть. На дворе-то не месяц май. Ветер сегодня. Со снегом. Ужасно хочется курить, но неохота руки из карманов высовывать. Была бы у меня машина, хоть какая-нибудь, не коченел бы сейчас на остановке. Или хотя бы перчатки… «Или хотя бы мозги в голове», - подсказал внутренний Голос, наблюдая пролетающих мимо счастливых обладателей личных средств передвижения,- «Были бы у тебя мозги, давно бы уже купил. Пока у тебя в голове только одна мысль, чем бы мозг задурманить, ничего у тебя не будет».
«Вот сволочи»,- подумал я, вслед за Голосом, провожая взглядом сознательных, лоснящихся ровесников. Они казались мне ворохом глянцевых журналов, уносимых ноябрьским ветром куда-то далеко-далеко.
«Прочь! Прочь от этого лузера! А то заразимся еще чем-нибудь нехорошим…»,- перешептывались они между собой, шелестели своими блестящими страницами.
«Сволочи!», - снова подумал я и со всей дури пнул грязный ком мокрого снега. Ком оказался разбитой бутылкой из-под пива, которая поцарапала носок моего, почти нового, ботинка.
«Твою мать!», - вслух сказал я.
«Да-с», - злорадствовал Голос, - «Я даже не удивлен. В твоем репертуаре».
В последнее время этот поганый Внутренний Голос доставал меня все больше и больше. Он постоянно дразнился, подкалывал, обзывался, намекал на мою несостоятельность и делал мое и без того не очень радостное существование вообще безрадостным.
Вот и сейчас. Мне и без него хреново, а он никак не хочет затыкаться. Главное не могу понять, чем я так его не устраиваю. Вроде немногим отличаюсь от других. Работаю. Работа нормальная. Не руководящая, но и не продавец-консультант. Получаю,… конечно, хотелось бы больше, но… достаточно. Ну, нет у меня машины. Ну, живу с мамой. Ну, не женат. Детей нет. А я и не хочу пока. Ясно тебе?! НЕ ХОЧУ! Вот захочу – все у меня будет. Заработаю, накоплю, женюсь.
***
Блин, где же это хренова маршрутка? Я так на работу опоздаю. Надо время посмотреть. Сколько!? Уже опоздал!
«Твою мать», - я опять выругался вслух. Тетка лет 45 презрительно обвела меня взглядом.
«Мымра. Жирная, старая мымра!», - подумал я. Мне стало не по себе от того, что она на меня вылупилась. Мне показалось, что тетка думает о том, что такого вот зятя она ни под каким соусом…
«На себя посмотри», - я остервенело выдернул сигарету из пачки и оторвал фильтр. Вытащил другую. Еле закурил. Снег попал на зажигалку. Загорелась с двадцать пятой попытки.
«Посмешище», - констатировал Голос.
Я молча курил.
«Посмешище».
Не унимается. Самый основной, говорит мой недостаток, так это то, что у меня не перспективы. Прикинь? Я, говорит, безнадежен.
«Двадцать шесть лет – ума нет», говорит.
Прошло 15 минут с тех пор, как я пришел на остановку. Я и так вышел с опозданием, а теперь, даже если маршрутка придет прямо сейчас, опаздываю уже на пол часа. Может лучше не ходить вообще сегодня? Скажу, что заболел, простыл, грипп. А завтра скажу, чудесно выздоровел – «Колдрекс» все-таки отличное средство.
«Правильно. Не ходи. Оно тебе надо? Все равно всю зарплату просрешь за неделю», - добавил Голос.
«Да пошел ты!», - я поспешно развернулся и пошел к дому.
«Далеко не убежишь!», - не отставал он.
Когда я зашел домой, мама уже ушла на работу. Я, не снимая мокрого, заснеженного пальто и ботинок, прошел в свою комнату и плюхнулся на кровать.
«Правильно. Пачкай, пачкай. Мама все равно уберет, постирает. Бог наградил сынулей. Помощник вырос», - Голос сегодня разошелся не на шутку.
Бесконечность.
Я сунул руку в карман и достал бумажник. 500 рублей одиноко болтались в нем.
«Достаточно», - решил я, поднялся с кровати и подошел к телефону. Он стоял на письменном столе от детской стенки «Василек», купленной мамой лет 20 назад. Неожиданно, при взгляде на этот стол, у меня к горлу подступили слезы.
Я набрал номер.
«Димон? Это я. Да. Как обычно. Давай через 15 минут на углу и универсама».
«Давай, давай. Может сдохнешь наконец. И на работу ходить не надо будет. Только чужое место занимаешь. И вообще, что понапрасну землю топтать?», - кричал вслед Голос.
Я старался его не слушать. Встретившись с Димоном, я зашел в аптеку и купил себе «инсулинку». Продавщица, как всегда, с презрением сунула мне в окошко шприц и протянула: «Два двадцать. Мелочь посмотрите».
Я посмотрел. И пошел домой. Там меня уже поджидал Голос.
Я разделся. Взял в ящике того самого стола от детской стенки «Василек» ложку. Развернул.
«Чего мелочиться-то?», - он был тут как тут, - «На двоих нам как раз раскумариться. Или ты меня что, кинуть хочешь?».
Я высыпал содержимое в ложку. Когда все было готово, Голос сказал: «Ты первый. А потом я».
Так и поступили.
Когда мама вернулась домой, скорую вызывать было уже поздно.
2.Анекдот.
Сегодня была суббота. Обычно в субботу утром я звоню Сереге, и мы с ним идем куда-нибудь. Раньше, когда мы еще учились в школе, мы, конечно же, виделись чаще, чем раз в неделю: учились в параллельных классах, жили в соседних парадных (и до сих пор, кстати, живем). Теперь же нам с ним пошел третий десяток, и слоняться по улице как-то не солидно, да и времени нет совсем. Вечером пришел с работы, похавал, дерьмо какое-нибудь, вроде «Улиц разбитых фонарей», посмотрел, зубы почистил (обязательно) и спать, спать, спать. Ничего не надо.
Но сегодня – другое дело. Сегодня суббота. Я проснулся жутко поздно – почти в пол первого. Зато, как новый. Настроение хорошее, располагающее к активному отдыху, что-нибудь типа «пиво – чипсы», а то и «водка – селедка».
После завтрака, состоявшего из бутерброда, кофе и сигареты (моя мама называет это «привет гастрит») я набрал Серегин номер.
- Але! Галина Сергеевна? Это Леша. Серегу позовите, пожалуйста,- бодренько протараторил я, и услышал в ответ следующее:
- Лешенька, а Сережа вчера умер.
И Галина Сергеевна повесила трубку. Я еще насколько секунд слушал короткие гудки. Не то чтобы я их слушал, но трубку почему-то держал в руке.
Я толком не представлял, что должен делать человек в такой ситуации, а, тем более что он должен думать. Но то, что подумал я, показалось мне отвратительным. Я вспомнил этот старый дурацкий анекдот про наркоманов.
«Так что, значит, он гулять не пойдет?»
Я, наконец, положил трубку и пошел на кухню. Закурил сигарету и подошел к окну. Погода наладилась. Вчера еще шел мокрый снег, был сильный ветер и, когда я пришел вечером с работы, то был похож на снеговика, а ботинки промокли насквозь. А сегодня нет ни снега, ни ветра. Даже солнце кое-где проглядывает.
Я вспомнил, как поздней осенью и зимой, когда на улице не очень-то разгуляешься, мы с Серегой любили кататься на автобусе от кольца до кольца. Нам было лет по 12. У нас была единая карточка, ученическая, от школы, льготная. Катайся, не хочу. Вот мы и катались. Рассказывали друг другу всякую ерунду про то, что сегодня было в школе, обсуждали своих одноклассниц, представляли, какие у нас будут красавицы-жены и крутые тачки, когда мы наконец-то вырастим.
Вот мы и выросли.
Господи, ведь это мой лучший друг. Серега. А я вспомнил этот идиотский анекдот…
***
Я быстро, как-то судорожно оделся, сунул в карман кошелек и сигареты, взял со стола ключи. Я решил, что должен пойти к Галине Сергеевне и что-то ей сказать. Я пока не знал что именно, но почему-то твердо знал, что должен пойти.
Она долго не открывала мне дверь. Потом все-таки открыла и, не здороваясь и не приглашая меня войти, пошла на кухню. Я аккуратно снял ботинки, стараясь не натоптать, повесил пальто на вешалку.
- Галина Сергеевна, я закурю?,- спросил я, прежде, чем вытащить из кармана сигареты.
- Кури, Лешенька,- раздалось из кухни, - Иди сюда. Чаю попей.
Я сел за стол. Закурил. Галина Сергеевна налила мне чаю.
- Я все знаю, Лешенька, - тихо сказала она, - Доктор со скорой мне все объяснил. Почему же я ничего не замечала? А ты знал?
Мне вдруг захотелось захлебнуться этим горячим, слишком сладким чаем. Она смотрела на меня, как-то по матерински, добро так смотрела. Я ведь не только знал, мы ведь с ним вместе…
- Да не слушайте Вы их!,- неожиданно для себя почти закричал я, резко вскочил со стула и задел чашку. Чай пролился на скатерть, - Да у них все алкоголики и наркоманы! Что им заморачиваться, причину смерти устанавливать, когда можно сказать – наркоман и точка!
Галина Сергеевна положила тряпочку на мокрое чайное пятно.
- Лешенька, успокойся сынок, - все также тихо сказала она.
- Простите, - я тяжело опустился на стул и стал остервенело тушить сигарету в пластмассовой дешевой пепельнице, с корявой надписью «Мальборо».
- Еще налить?,- спросила Галина Сергеевна.
- Нет, спасибо. Еще раз извините. Я пойду,- я поднялся с места,- Я еще вечером зайду к Вам.
- Похороны завтра утром,- ответила она,- так что можешь сегодня не приходить.
- Тогда мама моя зайдет. До свидания, Галина Сергеевна,- пробурчал я уже из коридора, - я захлопну дверь. Не вставайте.
Выйдя из парадной я хотел снова закурить, но обнаружил, что пачка пустая. Я со злостью скомкал ее и бросил на снег.
Как же он так? Господи, ведь не первый раз. Все знал, что, как, сколько… Непонятное чувство нарастало у меня внутри. Оно душило меня, комом стояло в горле, хотело вырваться наружу. Пачка из под сигарет вызывающе выделялась на снегу. Я изо всех сил пнул ее ногой.
***
На поминках были всего четыре человека. Я, моя мама, Галина Сергеевна и ее отец, Серегин дедушка. Женщины молчали, а мы с дедушкой пили водку. Мне очень хотелось напиться, но было стыдно. Мне казалось, что Галина Сергеевна думает, что я и пришел-то, чтобы выпить нахаляву. Я медленно жевал студень и думал почему-то о том, что я буду делать в следующую субботу.
«Так что, значит, он гулять не пойдет?»
Этот чертов анекдот все время крутился у меня в голове. Выпив еще пару стопок, я постыдно завалился спать прямо тут же, на диване.
Проснулся рано. Было только половина шестого утра. Встал тихонечко, бесшумно оделся и выскользнул из квартиры. Мне было ужасно неловко перед всеми, и я решил обязательно вечером зайти и извиниться.
Сунув руку в карман, я обнаружил, что у меня опять кончились сигареты. Надо было идти в ларек. Мне ведь еще на работу сегодня. Голова гудит. «Пива заодно куплю», - подумал я.
Ларек был на автобусной остановке. Около него стояла парочка алкашей: мужик с бабой лет 50. Они, видимо, раздумывали, что бы им купить – «Три семерки» или 2-ух литровый «Степан Разин, специальное». Я не очень спешил, поэтому решил, что лучше подождать пока они разберутся, чем пытаться их подгонять. По собственному опыту я знал, что они не только не поторопятся, а нарочно еще дольше будут париться.
Я стоял немного поодаль, особо не прислушиваясь к тому, что они там говорили, хотя говорили они довольно громко, и их слышал не только я, но и все, кто стоял на остановке.
- Давай «Степу» возьмем, б… и еще, ептю, на курево хватит, - уговаривала своего кавалера баба.
- Дык портвейн крепче, дура, б…,- объяснял он.
- Ну, давай «Степу»…,- скулила она.
- Давай я тебе, б…, анекдот расскажу, ептю, и возьмем «Семерки!?,- предложил он.
-Давай,- кокетливо протянула она.
Мне даже стало интересно, что за анекдот. Я прислушался.
- Звонит, значит, б…, один наркоман другому, б…. Але, а Васю можно? Ептю.. А Вася, говорят, умер, б…. Так что, значит он того, б…, гулять не пойдет? Ептю…,- он заржал. И баба заржала.
Неудержимое и неконтролируемое чувство заставило меня почти что подбежать к алкашам и, на глазах изумленной публики, со всей дури треснуть рассказчика по морде. Баба дико завизжала и заматерилась.
- Что ж ты делаешь, б…, урод,ептю!
Она набросилась на меня и лезла в лицо своими грязными ручищами, наверно хотела поцарапать. Я вяло отмахивался. Рассказчик сидел на асфальте и ошалало ощупывал нос.
3. Свидание
Оля возвращалась домой из института. Ей было 22 года, и она была студенткой четвертого курса. Учебный год начался не так давно, но, последние пару недель, Оля почему-то чувствовала себя невероятно измотанной. Не то чтобы она перетруждала себя учебой. Просто хронически невысыпалась. Институт находился на другом конце города, и приходилось вставать рано. Плюс еще пол часа - ведь надо было накраситься: глаза подвести, брови выщипать. Без макияжа никуда.
Дело в том, что Оля находилась в состоянии постоянного поиска спутника жизни и поэтому выходила их дома только в полной боеготовности. А вдруг Он, Тот Самый, Назначенный Судьбой, тоже сейчас вышел из дома, и их пути вот-вот пересекутся… А она с утра, без косметики – ну просто моль бледная. Так что Оле приходилось держать марку, на всякий случай.
Оля не была дурнушкой: хорошая фигура, милое личико, блондинка (ну крашеная, допустим). Одевалась без претензий, но старалась соответствовать. Умом не блистала, но училась довольно прилично – на менеджера по туризму, между прочим.
Находясь в людных местах, в транспорте, в магазине или просто на улице, Оля выискивала в толпе более ли менее приличных молодых людей и так, слегка заискивающе, старалась заглянуть им в глаза. А может это Он? Но пока что Олины поиски не увенчались успехом. Успех в ее понимании – это, конечно же, свадьба, куча гостей, платье и все такое.
Вот и в тот вечер она вроде бы просто возвращалась из института в переполненном вагоне метро. Но на самом деле она не просто ехала, а настойчиво всматривалась в лица пассажиров мужского пола, пытаясь встретить ответный сигнал.
Олин взгляд как раз скользил вдоль вагона, сканируя новую партию претендентов, ввалившихся на остановке, когда она вдруг услышала:
- Девушка, вы мне не поможете?
Оля обернулась и увидела… Нет, не Его. Обычный, ничем не примечательный парень, лет 25, в обычном пальто, не слишком привлекательный, высокий, худощавый какой-то. Парень ожидающе смотрел на Олю. «Хочет познакомиться», - решила она и хотела было презрительно фыркнуть и отвернуться, но неожиданно для себя сказала:
- Да. А что случилось?
Парень достал из кармана мобильник.
- Вот видите, у меня тут для фотографии. Никак не могу решить, какую маме с папой отправить: эту,- он показал,- или эту?
Оля немного порассматривала фотографии и ответила:
- Эта лучше. Вы здесь улыбаетесь хорошо.
- Спасибо Вам большое, - парень широко улыбнулся, видимо демонстрируя, что он не только на фотографии хорошо улыбается, -
Вы мне очень помогли. Я сам из Екатеринбурга. Здесь учусь. Меня, кстати, Сергей зовут.
«Из Екатеринбурга…. Боже мой…»,- подумала Оля. А вслух небрежно так:
-А где учитесь?
-В университете. На юридическом. В этом году заканчиваю. Вы не смотрите, что я по годам не подхожу. Я в армии служил, а потом приехал, вот, учиться.
-Ну да,- вяло протянула Оля,- а живете в общаге?
- Нет, в квартире,- ответил парень.
- Снимаете?,- Оля делала вид, что спрашивает из вежливости.
- Нет, мне родители купили тут,- как-то смущенно промямлил Сергей.
- А кто же Ваши родители?,- насмешливо спросила Оля.
- Мама полковник милиции, а папа… «Сибнефть»,- так запросто сказал Сергей, как будто это была чистая правда. Оля чуть было не захохотала. Но она была воспитанной девушкой и поэтому поинтересовалась:
- А почему же Вы в метро ездите?
Пассажиры вагона, которые естественно подслушивали их разговор, начали улыбаться.
- У меня права на год отобрали. Я человека сбил,- грустно сказал Сергей.
- А мне выходить, - обрадовалась Оля. Разговор начал ее раздражать, - Всего хорошего.
Она стала пробираться к дверям.
-И мне тоже,- услышала она за спиной.
Выйдя на платформу, Оля, сделав вид, что не слышала последнюю реплику Сергея, поспешила к эскалатору. Но скрыться ей не удалось. Назойливый сын миллионера из Екатеринбурга догнал ее у выхода из метро.
-Простите, конечно, мою наглость, но можно я дам вам свой телефон?
-Зачем это?,- Оля не знала, как ей лучше отреагировать. Сергей умоляюще протягивал ей бумажку с номером. Вдруг она решила, что ничего не теряет и сказала:
- Давайте. Я позвоню, - взяла бумажку и зашагала к остановке автобуса.
***
Весь вечер Оля провела в глубоком раздумье. Звонить или не звонить? А вдруг это правда? Да и парень вроде ничего. Не ахти, конечно… но упускать такой шанс было глупо и она позвонила. К телефону подошел Сергей. Оля вспомнила, что он не знает, как ее зовут, но долго объяснять ей не пришлось. Они договорились созвониться завтра вечером и сходить куда-нибудь. Причем голос у Сергея был какой-то рассеянный, а после Олиного предложения пойти в клуб, поколбаситься, он вообще замямлил что-то несуразное.
«Ладно», - подумала Оля, уже после того, как разговор был окончен. «Завтра посмотрим». И пошла принимать ванну.
***
На следующий день, придя домой с учебы и пообедав, Оля начала наводить марафет. Она смыла утренний макияж, вымыла голову, заново накрасилась, сделала какую-то замысловатую прическу и принялась ждать семи часов. Именно в семь она должна была позвонить Сергею. Оля уютно утроилась в кресле, закрыла глаза и перед ней начали вырисовываться заманчивые картины ее совместного будущего с сыном сибирского миллионера, молодого адвоката с университетским образованием, их шикарная квартира, а лучше, конечно дом, машина, спортивная такая, и лимузин, и салоны красоты, и ухоженные пышущие здоровьем детишки и… бог знает, что еще.
Часы показывали без пяти семь. Оля решила подождать до пяти минут восьмого. «Пусть помучается. Надо знать себе цену», - она всегда так делала, когда дело касалось молодых людей.
В пять минут восьмого Оля набрала номер. Сначала долго никто не подходил, а потом трубку взяла какая-то женщина. Оля удивилась, («Жена, домработница?») но, тем не менее, сказала:
- Будьте добры, позовите, пожалуйста, Сергея.
- Сережа умер, - ответила женщина.
- Как умер?! А кто это?,- Оля подумала, что наверняка жена.
- Это его мама. А Вы кто?,- спросила трубка.
- Мама? Когда же Вы успели приехать из Екатеринбурга?
Оля сначала услышала рыдания, а потом другой женский голос:
- Как Вам не стыдно. Девушка! У человека горе – сын умер! Не звоните больше сюда!
Оля медленно положила трубку и опустилась в кресло. Счастливое обеспеченное будущее растаяло, как снег под весенним солнцем.
«Врал, значит», - подумала Оля.
4. Тоня.
-Так, гражданка, успокойтесь. Хватит орать. Я сказал, хватит орать! Я вам говорю!
ДПСник тряс Тоню за плечи, пытаясь прервать поток слов и слез, который, не останавливался уже минут двадцать. Тоня была в ужасе от произошедшего. Оттого и впала в истерику. ДПСник очевидно понял, насколько бесполезны его попытки, отпустил Тоню и пошел на остановку опрашивать свидетелей, если не все еще успели разъехаться.
Тоня продолжала голосить и неотрываясь смотрела на разбитую вдребезги витрину ларька. Стекла валялись повсюду. «Нет, склеить не получится», - поняла Тоня и зарыдала еще громче прежнего.
Ей было 29 лет. Она работала продавцом в ларьке на автобусной остановке, хозяином которого был ее собственный отец, цыган, которого все почему-то звали дядя Будулай. Будулай был черен и зол, как черт. Тоню он бил по любому поводу и без повода тоже бил. Она очень хорошо помнила, как недавно он сломал ей три ребра за то, что она слишком поздно вернулась домой. Ребра еще толком не зажили, а вот теперь ей за эту разбитую витрину папа не то, что ребра… Убьет не убьет, но бить будет. Заступиться за Тоню было некому, денег, чтобы вставить стекло у нее естественно не было. Папа платил ей копейки, да и то забирал. Мама Тонина боялась при муже вздохнуть лишний раз. Она не была цыганкой, Тонина мама. Она когда-то была смазливой светленькой девчонкой, которую очаровал красавец-цыган. А теперь стала неповоротливой, неопрятной, пьет много. Да и Тонина сестра родилась какой-то слишком беленькой… Вот мама и сидит тихонько. Так что помощи ждать было неоткуда и Тоне казалось, что небо свалилось на землю, а конкретно, ей на голову.
Хотя, по большому счету, Тоня была виновата только в том, что не успела вовремя отогнать этих чертовых алкашей от ларька. Или надо было сразу милицию вызывать. А теперь? Что ей теперь делать?
- Так, - заявил Тоне ДПСник, - свидетелей кроме этих вон, потерпевших, - он указал на двух алкашей, бабу и мужика, сидевших на остановке, - нет. Вот этот, виновник происшествия, они, и Вы, гражданка, тоже, сейчас поедете со мной в отделение, напишете заявление, оформим свидетельские показания, материальный ущерб и все такое. Он Вам обязан возместить.
Тоня посмотрела на «виновника происшествия», который стоял в нескольких метрах от них. Молодой человек, где-то до тридцати лет, весь помятый какой-то, видно, что с похмелья. «Вот сволочь»,- подумала Тоня,-«Материальный ущерб… Пока он мне возместит, меня папа уже два раза четвертует!». От этой мысли ей стало так тоскливо, что слезы сами покатились из глаз.
- Все. Хватит ныть, - раздраженно сказал Тоне ДПСник, - поехали.
И направился к бобику.
- Мужчина, а Вы чего ждете? Поехали. И вы, - это он алкашам.
Те заковыляли к машине. А молодой человек подошел к Тоне и сказал:
- Девушка, извините, а может мы с Вами договоримся так, без отделения. Я Вам деньги отдам сейчас.
Он достал бумажник.
-Сколько стоит это стекло?
-Эй, что здесь происходит, я не понял?!,- ДПСник шел по направлению к ним и как-то агрессивно помахивал резиновой дубинкой,- Я что-то не понял?...
- Может мы и с Вами тоже договоримся?,- спросил парень.
- Может и договоримся. Пошли.
Они отошли метров на пять от все еще плачущей Тони и парень протянул ДПСнику пятисотрублевую бумажку.
- Хватит?
- Хватит, - ответил тот. И быстро зашагал к патрульной машине.
- Эй, б…. А нам кто ущерб возместит?, - алкаши засеменили к бобику, возмущенно размахивая руками.
- Щас я вам возмещу!,- ДПСник на прощанье замахнулся на них дубинкой, сел в машину и уехал.
- Тоже мне, б… правосудие… б.,- возмущалась тетка,- Уроды, б…,- напоследок фыркнула она, взяла под мужа под руку и они гордо пошли прочь.
- Сколько я Вам должен?,- спросил молодой человек.
- Я не знаю, - замялась Тоня,- посчитать надо,- она очень боялась продешевить и, тем самым, навлечь на себя отцовский гнев,- тысячи три…
- Три?!, - молодой человек явно не рассчитывал на такую сумму,- Э-э-э… Вот у меня есть полторы сейчас. Давайте я Вам оставлю адрес и телефон… Я вон в том доме живу… Вечером займу у кого-нибудь…,- он протягивал Тоне несколько купюр.
- Меня хозяин убьет, если вы мне сразу все не отдадите,- грустно сказала Тоня.
- Ну до вечера-то подождите! Я на работе займу и на обратном пути занесу. Хорошо?
- А как я торговать-то буду?,- заскулила Тоня. Выручку сдавать в девять…
- Я принесу до девяти. А Вы торгуйте через дверь,- предложил парень.
-Ладно, - сказала Тоня и взяла у него купюры.
-До вечера,- попрощался молодой человек и стал переходить на другую сторону улицы.
«Все равно побьет», - подумала Тоня.
***
В половину десятого молодой человек стоял у пустого закрытого ларька. Он опоздал. Автобус долго стоял в пробке. Тони не было.
«Подожду полчаса, - решил он,- если что, завтра утром занесу».
Он подождал полчаса и пошел домой. Похмелье еще окончательно не прошло, было холодно, шел мокрый снег, и сидеть тут всю ночь ему совсем не хотелось.
В это время Тонина мама сидела на кухне, на трехногой табуретке и слушала, как в соседней комнате дядя Будулай лупит Тоню. У ее ног, на грязном линолеуме, Тонина младшая сестра, играла с проросшими картофелинами. Мама закурила «Приму» без фильтра и подумала: «Хорошо еще Тонька не такая светленькая получилась. На отца похожа. А то вовсе бы убил».