- Найди клад, найди клад – кричащая свора сорванцов преследовала медленно идущего старика.
Старик опирался на потертый украшенный рисунком посох и был укутан в небогатую одежду.
- Вот я вас – он без злости шикнул на них, что их только раззадорило.
- Найди клад, найди клад…
Никто точно не помнил всю историю. По рассказам, это было много поколений назад, когда их народ возглавлял могущественный правитель - Карг, утвердивший свое влияние на соседние и даже на дальние земли. В те времена были распространены странные, теперь уже позабытые обряды. Говорят, что, уходя в свой последний поход, Карг, видимо, предчувствуя подстерегающую его опасность, вместе с наместником оставил ещё и хранителя, назначенного в ходе особого обряда. Карг и его воины не вернулись из похода, и никто так и не узнал, что с ними стало. Не удалось обнаружить и его больших богатств, поэтому постепенно распространился слух о том, что сокровища Карга были спрятаны только в известном хранителю месте. Одно поколение сменяло другое, а сплетня жила, передаваясь из уст в уста, и до сих пор на род хранителя кто в шутку, а другие всерьез, смотрели с подозрением.
Старик зашел на небольшой аккуратно прибранный дворик и, войдя в дом, положил на стол сверток с тремя яблоками и куском свежего хлеба.
- Тоги – старик позвал своего внука, и скоро в проеме двери показался тощий мальчуган лет семи с живыми глазами и смуглой кожей.
Последние несколько лет они жили вдвоем. Жизнь родителей Тоги унес мор, прошедший по их земле три года назад. С тех пор в доме не было достатка, но старик как мог заботился о мальчике.
Уже смеркалось, и старик зажег свечу. Потом, разрезав пополам большое яблоко, подал половинку Тоги и начал резать хлеб. Мальчик с аппетитом откусил от яблока, но тут его внимание привлекло слабое движение в дальнем углу. Тоги подвинулся в сторону и схватил небольшую деревянную колобашку.
- Не смей – строго произнес старик.
- Но почему? – Тоги опустил уже готовую бросить руку.
- Наш род не убивает мышей…
- Но почему? – не унимался Тоги.
- Так заведено – отрезал старик.
Утром старик отвел Тоги к соседу, а сам направился к городским воротам. «Всего два дня» - иногда бормотал он, медленно бредя по знакомым с детства улочкам. Скоро он был уже за городом. Нужно было навестить сильно болеющего близкого друга, и он не спеша шёл по дороге, подгоняемый слабыми порывами ветра и своими воспоминаниями. Вечером он уже был рядом с постелью больного, и они долго молчали вместе, только иногда обмениваясь незначительными фразами.
Старик ночевал на сеновале. Он опять видел сон, пришедший к нему уже давно, вскоре после смерти его отца. Снился могучий колдун, большой тенью возвышавшийся над площадью, и рядом с ним маленький похожий на мышь зверек. Колдун опирался на хорошо знакомый старику посох, а зверек тихо произносил одну и туже фразу, окончание которой никак не удавалось разобрать…
Обратная дорога заняла почти весь следующий день, но странное беспокойство с утра не покидало старика. Завидев вдали город, он понял, что волновался не случайно. Клубы дыма поднимались в вечернее небо, и языки пламени местами выглядывали из-за городской стены. Старик заспешил к городу.
На узких улочках было много трупов, иногда старик видел чужаков, грабящих дома. Кроме захвативших город, он не встретил ни одного живого, за исключением двух горожан, которых убили на его глазах. Ему удалось пробраться к тому месту, где был его дом, но сам дом был пуст, а от дома соседа, где должен был дожидаться Тоги, осталось только пепелище.
Старик бесцельно двинулся по городу. Улочки и дома, что он знал с детства, были унижены и разорены, все, что он любил, казалось потерянным. Сначала боль и отчаяние волнами накатывали на него, но душа не могла вместить столько боли, и тупое безразличие вскоре накрыло его чувства.
- Куда прешь? – копьё уткнулось ему в грудь.
Старик безразлично посмотрел на копьё и на двух чужаков, появившихся перед ним.
- Да, он умом тронулся, оставь его… - пьяным голосом продолжил второй.
Копье перед грудью исчезло, и старик двинулся дальше. Он медленно шел, не ощущая для чего ему жить дальше, и неожиданно для себя почувствовал, что нужно оказаться на центральной площади. Он не знал почему, но ему казалось, что там он найдет ответы на свои вопросы.
Площадь встретила его тремя трупами, но знакомое ощущение гнало к её центру… странное чувство, дарующее успокоение посреди этого безумия... Искрящийся покой подступил к нему, и он увидел могучего колдуна, большой тенью возвышающегося над площадью, и рядом с ним маленького похожего на мышь зверька. Видение было более четким и масштабным, чем знакомые старику сны, а за спиной опиравшегося на знакомый посох колдуна он заметил огромную темную тень, готовую, как ему показалось, вырваться наружу. Маленький зверек, расположившись между стариком и колдуном, обтерев мордочку, произнес знакомую фразу, и впервые удалось различить её окончание. Неожиданная догадка промелькнула в голове старика. Копившаяся в душе боль опять подступила к его сознанию и скупая слеза стекла от его отвыкших от слез глаз. Он ещё раз прислушался к похожей на тихое заклинание фразе и спекшимися губами повторил её целиком. Порыв ветра сильно качнул его, и чтобы удержаться на ногах он ухватился за посох и с силой оперся на него, ударив при этом посохом о мощеную поверхность площади. Посох звонко стукнулся о камень и неподвижно застыл, не имея видимой опоры, в вертикальном положении.
«Встань, встань, пробудись, лютым зверем обернись; встань, встань, пробудись, вихрем силы проявись...» - сквозь нарастающие порывы воздуха снова произнес старик.
Старик больше не смог сдвинуть посох и видел, как вокруг посоха начал разрастаться сильный вихрь, казалось высасывающий из его души всю злобу, боль и отчаяние. Пришлось встать на правое колено, чтобы не оказаться сбитым с ног сильными порывами ветра. Вращение воздуха быстро разрасталось, и старик видел, как, захватив всю площадь, вихрь двинулся за её пределы…
Они прятались в лесу, когда сильный шум привлек их внимание. Несколько человек забрались на высокие деревья и видели, что их город как колпаком накрыл большой вихрь. Они беспокоились, что ураган может двинуться в сторону леса, но неожиданно все стихло и вскоре люди решились приблизиться к городу.
Никого в живых... растерзанные тела застыли на узких улочках, нередко попадались оторванные конечности… только одно тело было не тронуто ураганом. Посередине центральной площади, опираясь на посох, на правом колене стоял старик. Он был мертв, но так и застыл в необычной позе. Они долго боялись подойти, а когда всё же решились, то не смогли сдвинуть его с места. Только когда маленький Тоги подошел попрощаться с ним, взялся за посох и дотронулся до своего деда, неожиданная судорога пробежала по телу старика, он выпустил посох из своих рук и растянулся на мостовой. Тоги сжал в руках посох, сел на мостовую и положил голову ему на грудь…
Тоги не смог жить с другими, хотя его и приютили соседи. Он вернулся в свой дом и, несмотря на совсем ещё юный возраст, стал жить один. Ему, конечно, помогали, но ещё очень долго ему было трудно одному в этом большом мире.
Тихими ночами или наоборот, когда сильная гроза молниями освещала небосвод, он часто прижимал к груди посох своего деда, переходящий в их роду из поколения в поколение, и искрящийся покой подступал к нему, принося долгожданный сон. Иногда после этого ему снился могучий колдун, большой тенью возвышавшийся над площадью, и рядом с ним маленький похожий на мышь зверек. Колдун опирался на хорошо знакомый посох, а зверек тихо произносил одну и ту же фразу, окончание которой никак не удавалось разобрать.